Андрей Хуснутдинов
КАРАМАЗОВЫ
КАЗАРМЫ
Публикуемый текст представляет собой расшифровку магнитофонной записи. История появления кассеты у издателя засекречена. Единственным фактом, положенным к уточнению комитетом по охране государственных тайн, является название, нацарапанное на подкассетнике — «Карамазовы казармы», — и посвящение (или, быть может, адресат), выжженное тонким раскаленным предметом несколько ниже — «V. S. (O. P.)». Имя, начирканное синим фломастером на вкладыше и якобы заявляющее автора (но чего — магнитофонной записи? самого записанного монолога?), реально не соотносится ни с одной сколько-нибудь достаточной кандидатурой и, по-видимому, вымышлено.
Монтажные склейки и фрагменты, не поддающиеся
реконструкции, обозначены символом (Æ), музыкальные — символом ¦. Более поздние вставки — в
тех местах, где их удалось выявить — заключены в фигурные скобки {...},
конъектуры — в квадратные [...], издательские и цензурные ремарки — в угловые
<...>
Помимо данной публикации читатель также может
получить аудиокопию записи по почте. Издатель признателен студии «Гумус» за
цифровую обработку оригинала и использование при тиражировании инфразвуковых
тэта-маркеров, которые, будучи не доступны обычному слуху, способствуют
восприятию скрытых понятийных слоев.
...хорошо тут у вас, батюшка. Это — келья?.. Нет? А что?.. травой пахнет... странно... вы всегда тут исповедуете?.. Нет? А где?.. Простите, профессиональная привычка... profession de foi... То есть как — не в том смысле? А что значит?.. Вероисповедание?.. Ха-ха-ха!... Ну тогда, стало быть, приступим. Вероисповедание так вероисповедание... <неясный шум, голос — неразборчиво>... Нет, не крещеный... А что, заметно?.. не обращайте внимания...
Стало быть, начнем. По
порядку... Вы, конечно, в курсе последних событий... То есть — как?! Это ж все
по телевизору, в газетах... Как — не смотрите? И — не читаете?... Ах, ну да,
конечно, конечно... Я должен был об этом... моя промашка, да... но, простите, я
все-таки уточню — неужто совсем ничего? ведь не девятнадцатый же век... Что, и
радио нет?.. не провели?.. Да, знал, куда еду... по правде сказать, дыра...
простите, захолустье... но не до такой же степени... не ожидал... уф-ф... А
французский откуда знаете?.. Что — не из газет?.. Ха-ха-ха!.. вы, как я
погляжу... <message: 1 of
5, no access — all skipped/10.12.10.>
...нет, сначала не придали значения, так как и раньше за ним наблюдались... странности... пил, разумеется, однажды даже из проруби вылавливали... <шум зажигаемой спички> А это вас удивляет?.. Ну и что — что спикер? Одно другому не помеха. Но сейчас не об этом. Через два дня, когда мы выяснили, что это не очередная выходка, а что-то серьезное, и принялись раскручивать его по полной... тут и появились, как говорится, первые вопросики... с многоточиями... То есть такие вопросики, что ни в какие ворота... Ну, во-первых, прибегает к нам его тесть — простой мужик, ветеран и прочее — и рассказывает, что зятек его еще третьего дня заявился к нему на дачу — не на правительственную или какую-нибудь там в трех уровнях, а в халупу восьмидесятого года постройки, чуть ли не на границе области, у черта на куличках, — так вот, приезжает его высокопоставленный зятек, в одиночку, на попутке, в каком-то блестящем балахоне, на бровях, на вопросы не отвечает, с утра до ночи пьет горькую, молится на примус — в общем говоря, на глазах теряет облик... Самое интересное, что мы этому сразу поверили... Почему?.. потому что еще накануне выяснилось: за неделю до исчезновения из Москвы наш уважаемый имярек начинает избавляться не только от назначенных встреч — в Думе, в правительстве, в Кремле, — от всяких там поездок и раутов, но и от собственной охраны... А что, поверили... (Æ) Версии?.. А какие тут могут быть версии — с ума сошел человек, с кем не бывает... Но не будем забегать... Приехали на эту дачу: бездорожье, от станции километра три, света нет, воды нет, вонь, словом тьма египетская. Имярека нашего, разумеется, и след простыл. Большинство домов в поселке заброшены, людей не видно, а те, которых смогли наковырять мои ребятки, конечно, ничего не слышали, ничего не слышат и слышать не хотят. Начальство мое каждые полчаса долбит меня из Москвы по мобильному — подавай им спикера, живого или мертвого. А что я могу? Ну, осмотрели дачу, бычки от «ротманса» собрали, отпечатки с бутылок, запротоколировали все, даже кусок засохшего дерьма от порога отодрали — а толку? Отключил я телефон, присел у окошка и пытаюсь, говоря языком литературы, влезть [в шкуру] нашего имярека: какого черта, спрашивается, надо было бросать коридоры власти, московскую квартиру, жену двадцати семи лет, карьеру, в общем — всё, — и запираться в этом сортире?.. Ничего в голову нейдет. Аб-солютно... Ну, допустим, решили похерить меня враги... простите, батюшка... Допустим. Но не стану же я избавляться от охраны и бежать в медвежий угол, где задавить меня удобней всего?.. Или грешки мои перед государством. Наработки в этом плане, конечно, на имярека у нас имеются, но ничего серьезного, так, джентльменский набор — счета в Швейцарии и Турции, сокрытие от налогообложения, бабы на стороне, пара закулисных [потасовок], чепуха... Что прикажете думать?.. А тут еще погода начинает портиться. Потемнело вмиг, ветер, пыль столбом, трах! — разверзлись, как говорится, хл[яби] небесные. Набились мои ребятки ко мне в комнату, отряхиваются, злые, как черти, голодные, но виду не подают. Хозяин в теплице возится... Я почему так подробно нашу диспозицию разъясняю, батюшка, — звонки телефонные со двора, когда гром поутих, мы затем все одновременно услышали. Так, на пределе слышимости — но все-таки. И как обухом по голове: откуда ж тут телефону взяться? В доме телефона нет, это точно, соседние дачи заброшены, из машин наших мы трубки свои позабирали, да и звонок этот чертов, хоть и чуть слышный, а, чтоб не соврать — совковый, медный он, как в учреждении... Выходим под дождь, рассредоточиваемся по огороду, башками крутим, и тут один из моих архаровцев на нужник показывает в углу двора — вот он, мол, источник напряженности. Подбираемся к нужнику, и точно — звонки как будто громче делаются, локализуются, говоря языком науки, в пространстве. Ну, открываю я дверь, свечу для верности фонариком, и... ничего! И вверх свечу, и вниз, и по углам — ничего. Пуст наш нужник! Не в смысле дерьма, конечно — этого там по самое очко налезло, дышать нечем, — а в смысле источника напряженности. А звонки-то продолжаются, батюшка, и, сказать, с такого расстояния, что... ну вот как я перед вами сижу, ей-Богу!.. Что делать?.. И тогда повела меня нелегкая в очко заглянуть... <смех, покашливанье, негромкий звон стекла> (Æ) ...вот как на духу, батюшка!.. Говорю вам: хвост наподобие крысиного, но толстый, как канат, волосатый, розовым просвечивает и, повторяю — с розовым шерстяным бомбончиком на конце, как на шапке вязаной!.. Видите у меня эту прядь на макушке? седую?.. нет, вот здесь, справа?.. Это после нужника... Надо было фотографию захватить, но, по правде, думал я, что обойдется и без нужника... Ну, да коли начал, так скажу еще кое-что. Помните кусок тот, который мы от порога отодрали? — так вот после биологической экспертизы его... в общем, на кусочке этом и вовсе в уме повредиться можно было, да... <помехи, пробел в записи 19 секунд>
...нет, все эти материалы анализировались потом, с исчезновением папы МПС и одного из начальников управления в Кремле, а после исчезновения моего шефа мы конфисковали у журналёров и оригиналы... (Æ) И вот вы все-таки извините, батюшка, но интересная петрушка получается: там, значит, в Москве у нас, все вверх тормашками летит, да и не только у нас, а вы тут и не знаете ничего, как у Христа за пазухой... только вот не надо про дух и душу... я не об этом... Умный — это тот, кто выберется из дерьма, а мудрый — кто не попадет?.. Ну, не так, так примерно так, что вы, в самом деле... можно подумать, что под вами и земля неземная... <неразборчиво, смех> Ну ладно, на чем мы остановились?.. На журналистах... Так, видеоматериалы мы у них конфисковали, но толку — я имею в виду, практического толку — в этих материалах ноль... Ну представьте: идет себе человек по коридору в Думе. Или в Кремле. Ну, министр. Даже сам, черт с ним. Ну, может быть, не совсем обычной походкой. С бодуна, или перенервничал — с кем не бывает? Обходит препятствия, которых нет, не замечает никого, налетает на стулья, пытается войти в помещение не через дверь, а через стену. Я понимаю, какие сокровища тут может накопать психиатрия или оппозиция, но что прикажете делать со всем этим нам? Хорошо — люди эти впоследствии исчезли, и что? Приставить наблюдателей к оставшимся? Но ведь все пропавшие никоим — никоим! — образом не проходят по категории «ушел и не вернулся». У них категория как раз противоположная: «ушел, чтобы наверняка не вернуться»... Где мотивы? — спросите вы. А не знаю. Не зна-ю, батюшка. Чтобы человек, находящийся на вершинах власти, в один прекрасный день вдруг бежал тайком, на попутке, на вонючую дачу к ненавистному тестю — к этому, если постараться, еще можно пришить мотив. Но чтобы примеру этого человека затем последовали другие? Нет, увольте… <глухой удар, помехи, пробел в записи 15 секунд>
...на чеченов сначала. Или на Саддама — тоже были наработки. Ну представьте — тормозится с груз с двадцатью тоннами высоколегированной листовой стали, которая иначе как для производства ракет и не используется... (Æ) Нет-нет, батюшка, я имею в виду эту конкретную марку... Конвориует одно из наших подразделений этот КАМАЗ, а через полчаса такую, простите, клизму нам вставляют по правительственной, что поначалу решили мы, что кому-то из смежников концы подрубили. Ну, конечно, КАМАЗ с водителем и сопровождением на прежнее место отогнали, сделали всем ручкой, миль пардон и т.п., но что-то не показалось там моим ребятам, приставили они за грузом негласное наблюдение. И что вы думаете? Все двадцать тонн — копеечка в копеечку — не на границу с Азербайджаном или с чеченами, а прямехонько в Первопрестольную!.. (Æ) Не-ет... У нас есть несколько ящиков, которые занимаются ракетами, но поставки комплектующих у них — по совершенно другим каналам. Я вам говорю... Ох, там вон у вас завернулось, батюшка... ага... вот так... (Æ) Дальше, разумеется, груз мы пасти не могли, и дело кончилось устным докладом шефу. Однако листочки эти легированные я всегда в уме про себя держал, на всякий случай... А тут и пленочки наши конфискованные подвернулись... Жена спикера на одной из кассет, где имярек ее дает не то последнее, не то предпоследнее интервью, узнала ихнюю гостиную на правительственной даче, но, говорит, что-то все тут перекособочено. Да, перекособочено... Мы быстро на дачу, и — нате вам! — под дубовой обшивочкой в комнате — листовая сталь! Все стены заделаны, даже потолок!.. Он, наверное, сам листы пристреливал, потом обклеивал поверху деревом... Почему — сам? Да потому что через ж(Æ) все!.. ой-п... (Æ) ...же — перекособочено!.. А в одном месте, видать, и палец себе пристрелил — кровь была... Тогда-то наша версия о... <короткий посвист> и дала крен. Имярек — фигура, без сомнений, влиятельная. Но на одном его влиянии такую поставку было не потянуть. Никак. Я имею в виду — с таким прикрытием. Значит, если и рехнулся он, то не в одиночку, а с сообщниками. <шум зажигаемой спички> ...Что, простите? — как часто? Не знаю. Этой информацией, как говорится, не владею. Да и кого еще шизофреником считать — тоже, знаете, вопрос... Хотя есть тут у меня одно соображение. По личным, так сказать, наблюдениям... Вам, батюшка, наверное, известно выражение — не от мира сего?.. (Æ) Ах, ну конечно, пардон... Так вот и все они, батюшка, зачерпнувшие этой самой власти, все абсолютно — не от мира сего. Говорю вам... Как бы это... что власть — богодухновенна? Всякая. Богодухновенна... [словечко...] Так вот, может быть, это оно самое и есть... Правда, сами они это вряд ли сознают. Да и не нужно им... Что, не согласны?.. Серьезно?.. Что? — где читал?.. Ха-ха-ха!.. Ну тогда, чтобы не быть голословным — примерчик. Знаете, как Черномырдин — еще в премьерство свое — назвал землетрясение в Нефтегорске?.. ну да, когда весь город накрыло, в 95-м?.. Нет?.. (Æ) Аварией, батюшка. Аварией... Вы думаете, это оговорка? Я думаю, нет... Кстати, и эта запись у нас имеется... (Æ) ...Горбачев вам не слава Богу... После 85-го три или четыре года, мудак, по телевидению ленинские похороны гонял. В смысле гласности, возврата к ленинским принципам и так далее. Как ни двадцать первое [января] — сбор, твою мать, пожалуйте, граждане, на процессию! А на деле? А на деле, б(Æ) ...всей страной четыре года подряд хоронили систему... Ну и дост[укались]... (Æ) ...слов нет, замечательно! И как вы это себе представляете? — заявляемся мы к без пяти минут вдове министра и начинаем отдирать обшивку стен... Да вы, батюшка, троцкист. Ей-Богу... (Æ) Ну, извините... извините... К слову пришлось. Ну что вы, в самом деле... опять брызгаетесь... Вы, между прочим, при встрече и вовсе мне на погон плюнули. Я ж ничего... Давайте вот так... Нет, протяните... надо зацепиться... вот так... Готовы?.. <пауза> Разбиваем... уф-ф!.. (Æ) Сложно, все-таки, с вами, батюшка... Не сложно, а... Тут у вас одно, там — другое... [Раздельный] вы какой-то... Что-что? Дискретный?.. Это почему?.. Химфак кончали?.. Вы подумайте!.. А что же в батюшки понесло?.. <неразборчиво> [лантаноиды] (Æ) крестным анализом. Пленку эту в конце марта получили практически все каналы. Однако на первое апреля пустить в эфир решились только два... Да, в ДАТовском формате... (Æ) Говорю вам — совершенно бесплатно!.. Нет, я лично смотрел ее у себя в кабинете по видеку... Вкратце так: [богатая] сдавшая на оба полушария мамаша проводит в усыпальницу умершей дочки телефон. Не голый там аппарат, а самый что ни на есть настоящий, подключенный, абонентская плата на сто лет вперед, с автоответчиком, функция hands free, и прочая... Подается вся эта ахинея в стиле «Баек из склепа»... <голос — неразборчиво> Что — склеп?.. Какой формы склеп?.. А черт его... какая разница?... (Æ) ...помню... Мраморный. С колоннами. Архангел у входа... (Æ) ...охранял?.. Архангел?.. Может быть. Не знаю... Да — с мечом... (Æ) Господи, а магазин-то тут при чем?.. Как?.. Магазин — по-польски «склеп»?.. И что?.. Ну, был там через дорогу магазин... (Æ) Стоп-стоп, батюшка, давайте не отвлекаться... Если сейчас начнем влезать в детали, то не кончим до морковкиного заговенья... Ну так вот: звонит, значит, мамаша как-то по этому телефону... Что?.. Да какая разница, какой номер?! Ей-Богу, пугаете вы меня, батюшка... отдайте сигареты... фуй... минутку... (Æ) ...и не скажите — если после смерти родного человека у вас имеется его телефон... который, так сказать, всегда у него под рукой... Есть тут некоторая... если не возможность, то неопределенность... да... [в] общем, никто не отвечает, длинные гудки, мамаша, как обычно, распускает сопли — доченька, любимая, и так далее... а на том конце — дзинь! — снимают трубку... (Æ) …распечатку. Под крайним грифом… (Æ) …ну так вам сразу и — воскресла... Была проверка, склеп вскрывали, все равно рядом мамаше заказано, — ничего... Ну, в смысле, на местах — и тело, и телефон... Дело не в этом... Ведь с самого начала перед нами не ставилась задача искать телефонных хулиганов... В основе любого расследования лежат версии, наработки... Не можем же мы от начала до конца только накапливать факты. Да и что это, к черту, за факты: кристаллическая структура кабеля, химический анализ воздуха в помещении — до и после звонка, математический анализ номера... (Æ) Нет, батюшка, и не просите. Не скажу. Это, между прочим, и в ваших собственных интересах... Что?.. Ха-ха!.. Да нет там никаких шестерок! Ни трех, ни двух, ни вообще одной. Обычный московский номер. Правда, некоторые наши академики уже расписывают его частью (Æ) функции... дай Бог памяти — использование вероятностной матрицы?.. черт его... Не помню... но тут у них получалось... хм... Вот, например. Освальд, по их версии, был делящейся эмуляцией Карамазовых... чуть ли [не направленного] действия... Какого из братьев?.. Да я ж говорю вам — делящейся... стреляли-то с трех сторон... <шепотом> …по нашим-то данным, батюшка, он наотрез отказывался от снайперской винтовки — топор ему подавай, и все тут... с чего это?.. И уж академики никак не могли этого знать — про топор, в смысле — заявляю вам с полной ответственностью. Никак... (Æ) А вы попробуйте сделать перестановку. Ли Харви Освальд — да? А теперь так: Харви Освальд [ли]?.. Спрашивается: кому из американцев вообще могло прийти в голову этим заниматься?.. К слову, а вы знаете, что мы получили, когда совместили схему расположения [Освальдов] в Далласе с картой Бермудского Треугольника?.. Нет?.. А я вам скажу... минутку... Подвиньте скатерть... стакан сюда... так... нет — бабу сюда... (Æ) ...окститесь! Вы в своем уме — Троица?!. Вы что?.. Во-первых — Карибское говно было — не плюйтесь, — годом раньше, а во-вторых — Куба вот здесь, левее... в смысле — правее... То есть?.. (Æ) «Мария Целеста»?.. (Æ) А что?.. Корабль дураков?.. Это когда в двадцать втором философов эвакуировали?.. Ну и?.. (Æ) Да вы хотя бы вспомните своего любимого — и, кстати, тоже [эвакуированного]... этого — Бердыева?.. Бердяева?.. «Божие в России воздавалось кесарю» — так?.. И что?.. Да-да — как прикажете это понимать?.. (Æ) Вот поэтому и Христу, вот поэтому и машине православия у нас всегда предпочиталась Богородица... Молодчина, батюшка... Однако с тем и получите — раскол XVII-го расщелиной в XXI-м — мы, которые никогда не воздавали божие Богу, иначе как в скиту или в яме, теперь мы лишены даже того, чтоб воздавать божие кесарю… (Æ) То есть — какими затратами?.. В смысле — потерями?.. (Æ) Ну, разумеется — никакая гармония не может быть оплачена слезой ребенка, т.д. и т.п... Но что, батюшка, если бы вам было предложено следующее: тотчас, в случае положительного ответа вашего, воскреснут все убиенные, все сгинувшие в бойне наших демократических приключений, но вы будете вынуждены отказаться и от прочих благ — от свободы слова, вероисповедания, частной собственности, так далее — и вернуться, образно говоря, в казармы тоталитаризма? Каков-то будет ваш ответ? Плюнете ли вы на гармонию — «которая не может быть оплачена слезой ребенка» — и начнете говорить, что свобода требует жертв, крови, т.п., или — согласитесь? И какой строй в этом случае будет признан вами гуманнейшим — тот, при котором экономически активных граждан сажали, или тот, при котором их расстреливают и забивают насмерть железными прутьями в их собственных подъездах?.. (Æ) ...[отв]леклись... А насчет кухарки скажу — не ставить у власти, спаси Боже, и не учить ее управлять государством, а учить власть смотреть на самое себя глазами кухарки... Вот затея Ильича... И тут, конечно, ему было не до философии... Не понимаете?.. (Æ) Ну, мы еще к этому вернемся... «das Pathos der Herrschaft»?..[1] Не знаю... Сегодня тут... не пафос, а, скорее... сумерки. Ну, что-то в этом духе... (Æ) Да, по-английски — twilight... Или же — как безумие, батюшка. Но не в том смысле, что у властей предержащих съехала крыша, а в смысле сущностного признака, что ли... То есть сталинские чистки в этом смысле были, кроме всего прочего, борьбой с безумием... Ну вот представьте: вы не умеете водить автомобиль, и вдруг оказываетесь в кабине гоночной машины, которая несется с бешеной скоростью по трассе. Представили?.. И что?.. А вот что, батюшка... Вариант первый — он же последний, как говорится — у вас кренится крыша, и вы погибаете вместе с машиной... (Æ) При чем тут безумие?.. А вы никогда не пытались квалифицировать смерть сумасшествием?.. Ну да — мир иной, райские кущи, явление пред очи Господа, и так далее. Все это понятно. А вот так, чтобы клинически оценивать смерть как начало сумасшествия?.. Вы хотя бы вспомните этого... Павла... <голос — неразборчиво>... Да-да — апостола, пардон... «Премудрость мира сего — безумие пред Богом» — его?.. Ну так вот: чтобы предстать перед Богом, человеку, помимо того чтоб умереть, еще необходимо сделаться безумцем... А все эти чистки, признания в антисоветских заговорах, в сотрудничестве с марсианскими разведками — не более чем невинные рационализации следствия. На самом деле Сталин боролся... <пробел в записи 8 секунд>
...чертей... И вы хотели, чтобы это предъявили народу? Что враги народа на самом деле бежали не возмездия, но — власти?.. <пробел в записи 22 секунды>
...секретных протоколов... Так что кухаркины дети во власти, батюшка, — это далеко не то же, что кухаркино сознание, кухаркино видение власти [кухаркино кино — (?)]... Да и кстати, с чего вы взяли, что я считаю эту ленинскую доктрину безошибочной?.. Она <очевидно, ошибка согласования>, разумеется, понял многое, но не все, да и сам был на пороге затмения... Не говорите... «Мальчики кровавые в глазах» — это, уверен, исключительно русское ощущение власти...
(Æ) ...сьте! Основной [принцип] государственного строительства на Западе по сути — выхолащивание из власти человеческого начала. Всякой, если угодно, ответственности. Духовной, душевной ответственности. Не сочтите за каламбур, батюшка, но власть у них — это только возведенная в закон презумпция личной безответственности… не власть закона, но закон буквы, закон убывания, закон изымания совести из всяческих процедур по принятию решений... (Æ) …нашего прижмешь, так тот хоть краснеет, глаза прячет, а эти… (Æ) ...[чем] вы говорите?! Да они не то что за Вьетнам не собираются извиняться — они в большинстве и Хиросиму считают по сей день правильным решением... А Югославия?.. (Æ) Что — покаяние?.. Ха-ха-ха!.. Ну, насмешили... в английском и слова-то, по-моему, такого нет... с вами не соскучишься... (Æ) Нет, confession — «признание», а repentance — «раскаянье», словечко, скорее, для процессуального употребления... (Æ) ...[еще] раз: ихнее — да и наше тоже — сюсюканье по поводу преемственности власти на Западе, о преемственности исторических традиций и так далее — на поверку не что иное, как та же презумпция безответственности... <голос — неразборчиво> А вы, скажем, попробуйте представить, как можно быть убежденным противником смертной казни и изобретателем электрического стула одновременно, и получите разгадку этой самой сказочной преемственности... (Æ) Да, Эдисон... Стул — его, а лампочка... <губной звук, вздох> не помню. Не то Веревкин, не то Рубашкин. Не помню... (Æ) А я и не говорю, что это плохо. (Æ) Ну и что — что взяток не берут?.. Вот вы, наверное, тоже не берете... (Æ) Господи, и что же: ответственность — это только страх оказаться за решеткой?.. А что?.. Что — ад?.. Да они давно уже списали его на какого-нибудь Гегеля... то есть... <в сторону> а это — откуда у вас? (Æ) ...бся — Брейгеля... Или этого... «Земную жизнь...» ...черт... Да хорошо, хорошо — на Птолемея. Какая разница. Птолемей так Птолемей... «Земную жизнь пройдя до половины, я оказался... в сумрачном лесу...» <кашель> Хорошо...
(Æ) ...термин — работа актера с невидимыми предметами. Пациент спотыкается о несуществующие предметы, невидимые препятствия и так далее... (Æ) Возвращаясь к этой теме, батюшка, скажу, что душевнобольные — я специально вентилировал вопрос — подразделяются в общем на две полярные категории: одни сознают свою болезнь и желают излеченья, другие несут ее как знамя — они ставят диагноз миру, а не наоборот... ну, исключая, разумеется, полных дебилов... Однако нашего пациента можно отнести и к той, и к другой категории. Он знает, что болен, он сам обращается за помощью, но вместе с тем считает, что болезнь его следует не столько лечить, сколько — пропагандировать. Это его собственное заявление... Вот распечатка. <шелест бумаги> (Æ) …тэк… целый мир. Он прозрачен для вас, и не прозрачен для моего осязания… тэк… Ага: поверьте — огромный, необъятный мир, как наш. Но мы не научены... тэк (Æ) ...сеансов врач видит... цитирую: побелевшую, геометрически расплющенную кожу ладони, так, будто в руке у пациента зажат кубик горного хрусталя... (Æ) Впрочем, как вы уже, наверное, догадались, папаша, медицина посильна объяснить и это явление — ну, в духе стигмат на коже христианских фанатиков и тому подобного. Поэтому описание мира, в котором наполовину пребывает наш пациент — картины этого мира являются ему во сне и во время сеансов гипноза, — составляют только историю его болезни... Пациент: «А знаете, там, они — вы понимаете, о ком я — тоже изучают меня. Там я для них — такой же пациент, как и для вас». Врач: «И они вас лечат?» — «Нет. Они считают меня неизлечимым». — «Зачем же, в таком случае, им изучать вас?» — «А за тем же, за чем и для вас». — «Не понимаю». — «Прекрасно понимаете». — «Ну хорошо. А что будет потом, как они закончат изучение?» — «Они убьют меня. Таких, как я, в их мире убивают золотыми пулями». — «А мы бы застрелили вас серебряной?» — «Нет. Вы меня заколете». — «Чем, ритуальным кинжалом?» — «Стеклянным шприцем»... (Æ) ...исчезает. Два дня не приходит на лечение. Находят его в больничном морге с чужой биркой на ноге... э-э... на оцинкованном приемнике в ряду прочих тел, головой к стене, между тем как остальные — ногами... так... показания сторожа, дежурного врача... обирание трупов... тэ-тэ-тэ… Вот: во время вскрытия из сердца извлечен фрагмент желтого металла цилиндрической формы, предположительно — пуля, хотя ни огнестрельных, ни вообще сколько-нибудь значительных повреждений области околосердечной сумки, самой сумки и в целом кожного покрова у потерпевшего не обнаружено... Не обнаружено, батюшка. (Æ) ...разумеется — золотая. Какой-то там пробы. Но дело не в этом. Вернее, не только в этом. Вы, как химик, должны знать, что выстрел, помимо всего прочего — это реакция окисления. И что продукты сгорания пороха должны оставаться не только на пуле, но и в месте, где эта пуля оказывается после выстрела. Однако же ничего подобного не было обнаружено ни на этой чертовой пуле, ни в тканях сердца... <голос — неразборчиво> И как вы себе это видите? Я же говорю — никаких повреждений. А для подобной операции, насколько я знаю, потребовалось бы не только поработать скальпелем, но и вскрывать грудную клетку. В любом случае, были бы швы... Да и к чему, согласитесь, понадобилось разыгрывать этот спектакль?.. (Æ) Нет, я сказал «были бы швы», а не «были бы ж вы», батюшка.[2] Слушайте...
(Æ) ...думаете — не обращались?.. Да вы, батюшка, можно сказать, моя последняя инстанция... (Æ) ...же эти вуду-шмуду, розенкрейцеры и прочие мудаки, простите — говно полное. С одним сатанистом у нас вообще анекдот вышел. Его к моим ребяткам доставили, потому как, по оперативным данным, в его шалмане считалось, что адские врата на земле маскируются под канализационные колодцы... Ну, мы ему маску на рыло и — в качестве следственного эксперимента — в говно... (Æ) Ага. В нужник. В тот самый... (Æ) ...нахватались, а чего — и сами толком не знают... Алхимия, таро... Нет, что-то во всем этом есть, но нет, батюшка, чего-то главного. Думаю, и сами они это чувствуют. Это, знаете, как в детстве я мечтал научиться играть на аккордеоне и был уверен, что стоит только особым манером наловчиться раздвигать меха, как музыка польется сама собой... (Æ) …интересное — сатанист-то наш потом в кришнаита переквалифицировался… (Æ) …на улице. Меня в упор не узнает, сам в простыне, на носу полоса известкой, книжки свои тычет, бенгальские огни, а я в штатском, чего ж, виду не подаю, внимаю... (Æ) Господи, батюшка — мяса жрать не полагается, трахаться (иначе как с женой для продолжения рода) тоже, спиртного ни-ни, даже чаю нельзя. Спрашиваю — почему чаю-то нельзя? — А нельзя, и все. Содержит такие-то вещества. — Какие? Галлюциногены, что ли? — Вроде того. — А что мне за это будет? — А будет вам за это реинкарнация на одной из райских планет. — А откуда ты это знаешь? — А оттуда, мол, что достиг абсолютного знания. — А что это значит — знание твое? — А значит это следующее: гундеть мантры с утра до ночи, возносить какую-то верховную личность и продавать бенгальские огни... Потом, под конец уже, интересуюсь у него: и как же это быстро ты, молодец, достиг своего абсолютного знания?.. Что бы вы думали? — за десять минут. Снизошло, говорит, после первой мантры с горохом... Словом, харе — рама, батюшка, и катится весь ваш жизненный опыт к чертям собачьим. Раскрыл книгу на последнем слове, ага — «конец» — и все ясно. И достиг абсолютного знания. И допущен к гороховой каше, к тому же... (Æ) ...но это, знаете, вот что: не верю в телеги, подвозящие хлеб человечеству... (Æ) …забрал, батюшка, забрал… Приехали к нему, а там, не поверите, — дети, ей-Богу, трех и пяти лет, грязные, голодные, укроп жрут... тараканы всюду, потому как и тронуть нельзя, святая святых... Что же это ты, говорю, гнида вегетарианская, своей верховной личности про детей ничего не замолвишь? Что же это они за твои путешествия по райским планетам расплачиваться должны?.. Уж лучше бы ты, мудозвон, как раньше — в дерьме, кверху ж(Æ) вместе со всем своим кабаком, у(Æ)ще… и в хомут…(Æ) простите, батюшка…
(Æ) ...дочь министра МПС. И это еще до того, как он сам исчез, потому и по шапке все получили, что наблюдение за домом было установлено. (Æ) ...весь в мыле, красный — дочь украли, выкуп три миллиона. Если не заплачу — письмо — получишь расфасованной по почте, точка. (Æ) ...штурма взяли. Все, простите, обосранные, батюшка, смотреть противно, а девчонка жива-здорова, еще и улыбается, так и не поняла, видать, ничего... Вернули, как говорится, в полной сохранности... (Æ) ...а к тому, батюшка, что через три дня после ее освобождения наш счастливый папаша получает по почте посылочку... (Æ) ...даже для нашего патолого-анатома... исключительно кусками, которые опознать можно — ну, по родимым пятнам, по родинкам... (Æ) Так дочка дома же была, в соседней комнате играла! (Æ) ...в посылке?.. А не знаю. До сих пор не знаю, батюшка... <шум зажигаемой спички> И знать не хочу, сказать по правде... Все родимые пятна, родинки — один к одному. С ума сойти... Да и не только пробы крови — анализ ДНК, все — один к одному!.. (Æ) ...знаете, если бы даже и близнецы были, то все равно невозможно, чтоб до последней родинки. Да и не было у них близнецов... Впрочем, это еще цветочки. Через недельку просится ко мне на прием наш судмедэксперт — старик в должности лет сорок — и докладывает подшофе следующее: как раз на выходные, в жарищу, сломался у них холодильник, и большая часть... материала... ну, испортилась... а нашей посылочке — хоть бы хрен. И что? — спрашиваю... А то, говорит, что не по нашему ведомству заказ. В каком смысле? — говорю. Ну, говорит, не материал это. В смысле — не человеческое... А что же?.. А то, говорит, о чем не имею ни малейшего понятия. Но не человеческое, и все тут... Про какие-то реакции рассказывает, про микроскопы, [про]бы, что, мол, с этой стороны все как раз в норме, а я сижу и думаю — приехали, господа хорошие. (Æ)здец.
(Æ) <паясничая, детским голосом> {...проба гроба... раз-раз...}
(Æ) ...пулю. Ту самую. После повторной экспертизы наши академики чуть не подрались... Золото-то золото, батюшка, но примеси... одно помню — какой-то не [отк]рытый еще металл, с атомным номером не то 115, не то 120... (Æ) После этого и поспело указание на разработку по всем случаям хищения эр вэ <радиоактивных веществ>... Что бы вы думали? Через день принимаем звоночек из одного подмосковного монастыря. Не скажу какого. На церковном погосте полгода назад там схоронили одного из столичных авторитетов. Не скажу какого. Радиоактивный фон в районе монумента не то чтобы аховый, но порядочный. В принципе, монахи еще раньше стали бить тревогу, но в местном УВД рты им позакрывали быстро. Да что монахам — и нам было начали заворачивать оглобли. Смех, батюшка, не поверите: столичная братва во главе с местным архиевреем <очевидно, ошибка речи, немотивированный окказионализм> и с операми обороняли могилу до последнего. Ну да Бог с ними... Выкапываем, значит, гроб, сбиваем крышку, а старичок наш судмедэксперт, мудак, тут начинает крыть покойника по матери. Испугал всех чуть не до смерти, черт. Поперву решили мы, что знал он авторитета при жизни и тот ему чем-то насолил. Что такое? — спрашиваю. А ничего, отвечает, все то же самое... Как так?.. А вот так — не покойник это... Как не покойник? Вон и братки его за оградой топчутся... А не покойник, и все. Не может быть покойником то, что никогда и не было живым, что мёртво от века. И идите на хрен вместе со своими братками... Подзываю бандюг — ваш?.. Наш, отвечают, хотя и не подходят близко, ворочают носами... Я опять к старперу: свидетели, пожалуйста. А он глядит на меня, как на малолетнего, головой качает. На кладбище тишина гробовая стоит. Все на нас смотрят. Старпер, чувствуя это дело, поджигает папироску и интересуется, с ехидцей так: когда, говоришь, уложили авторитета вашего?.. Пять месяцев назад, говорю, с половиной... Вот, а теперь посмотри, голова елоховая, в каком состоянии тело. На ём даже пятнышка нет. Бабу на ём женить можно. В ём, голова елоховая, и кровь-то до сих пор не свёрнутая.
(Æ) <паясничая, детским голосом> {...усопла у сопла... раз-два...}
(Æ)
...скальпелем. Бандюги, которых опять за ограду повытолкали, чуть за стволы не
хватаются. А ему хоть бы хны. Сдавливает руку вокруг разреза под салфеткой,
салфетку нюхает и на обозрение выставляет. Чтоб видели кровь. И тут же
объявляет, зараза, — свежая. Нет, даже не так — свеженькая... У братков, у тех уже истерика, помрачение затылков,
друг с дружкой уже перелаиваться начинают, в мыле все, монахи с операми их
разнимают, архиерей кроет старпера, тот хохочет, ребятки мои с пушками наизготовку
хмурятся, у авторитета шуйца наружу из гроба, в колокола где-то бьют, в общем
ад кромешный... Но, слава Богу, пар у братков вроде сходить начал, опять
задружили они, заобнимались, денег монахам совать стали. Потом расселись по
тачкам [с операми] и — ходу, так что пыль столбом. Ну, нам на кладбище трубить
лишнего тоже, знаете, не очень — собрались скоренько, могилу огородили,
авторитета в карету — фидерзейн. И только тут видим, что один из джипов
бандитских на дороге стоит, прямо за кладбищем. Мы его объезжать — мама родная
— пулевое отверстие в окне, в боковом справа. Пузатое, выходное то бишь. Внутри
попса бубнит, но не видать ничего, стекла тонированные. Двигатель не заглушен.
Обходим машину, а там — в боковом слева, водительском — входное. И степь с этой
стороны дороги до горизонта. Ни куста, ни деревца тебе. Голая глина. Открываем
дверь — салон в кровище, мозги всюду, водитель с дырой в башке. Меня аж
замутило. Зову я старпера и в приказном порядке ему: устное заключение о смерти,
результаты через десять минут. Сам прохаживаюсь возле машины. Старик заглянул в
джип, поводил носом, покряхтел, и кличет меня. Смотри, говорит, и показывает на
мозги... Ну, говорю... Не «ну», говорит, а смотри внимательно. Здесь на обшивке
расклеено больше килограмма, то есть почти целиком содержимое черепа. А у
этого, — показывает на водилу, — все на месте почти, и даже две лишние дырки...
И что? — говорю... А то, говорит, что все это не то. Муляж... Так и сказал —
муляж... Меня уже колотить начинает, хочу закурить и не могу, руки как чужие.
Хлопцам своим, чтоб не стояли зря, даю задание искать пулю, запротоколировать
все, а сам отзываю старпера в сторонку и спрашиваю, что он думает обо всем
этом. Помолчал он, пожевал губами, и рассказывает такую историю. В войну, во
время оккупации, работал он в краснодонском морге [там, где «Молодая гвардия» и
прочая]. Работы, говорит, не было почти никакой — ну, фриц, полицай
какой-нибудь траванётся, да раз любовницу губернаторскую привозили утопленную.
В санитарах, кроме него, ходил еще один еврей, но это, что называется, сверх
штата, прибившийся. Пристроила чья-то добрая душа. Немцы-то в морг и не
совались почти, побаивались заведения. Так вот еврей этот, пусть и не дурак, но
тип определенно тронутый был, не в себе. Однажды, например, после вскрытия
какого-то унтера, как был в окровавленном фартуке, бросился на шею дежурному по
комендатуре и просил у него прощения на идиш. Ну, это ладно. Дежурили они
как-то ночь — ждали материала из карательной экспедиции. Выпивали, конечно. А
потом еврей, по выражению старпера, «вышел». Отключился, то есть… Ну,
представьте: сидят себе люди, беседуют, и вдруг один уставился в стену и не
дышит. В ауте, в общем. По десяти, по двадцати минут иногда бывал так в
отлучке. И надо ж тому случиться, что как раз в это время привозят немцы тело…
(Æ) …прямого попадания
мины. Ниже грудной клетки и не было почти ничего, так, ошметья на столбе...
Старпер справляется через толмача: почему к нам? Мол, в гроб его и с глаз
долой. А ему в ответ: живой... (Æ) ...этот жанр уважает,
отвечает в том духе, что тогда тем более надо было не сюда, а занимать очередь
к фельдшеру через дорогу… (Æ)
...ться фрицы, сопровождавшие тело. Поджилки у всех трясутся, — кто пердит,
кого мутит, орут на всю ивановскую, а переводчик [через платочек] объясняет:
что нужно выяснить не то, почему это
мертво, но противоположное — отчего это
живо при стопроцентно смертельных
выражениях[3].
Тут и заявляется на сцену наш еврей. Своим ходом, хотя и явно не «вошедший»
еще. В отключке. Не замечает никого, кроме (Æ)
на столе. Что-то бормочет. Обходит стол, вроде как прицеливаясь, и — [аки]
Илия-пророк на отрока — плашмя... (Æ)
Старпер говорит, что впервые в жизни понял тогда, что значит — потемнело в
глазах. Говорит, и сам отключился на несколько секунд. А все дальнейшее помнит
с момента, когда немцы начинают ломиться обратно в двери, и один из них, волоча
автомат, держится сзаду и спереду между ног... <пробел в записи 12 секунд>
...Гансом. Попал он, по словам храброго Гюнтера, под партизанский миномет. Погиб, то есть. Все это, опять же, на идиш. В смысле — пересказывает старперу еврей. И как шли они балкой, мимо шахт, и как дружок его из Цоссена мозоль себе отстрелил, и про берлинскую Олимпиаду 36-го года, и как в районе первой-бис засекли плоских людей с флагами и листовками. С этих [молокососов] гвардейцев все и началось, говорит. Через них партизанам ложная наводка прошла, и вместо того, чтоб оприходовать заявленную партию, те отделали живых фрицев из группы сопровождения. Ганса в их числе. Немцы, разумеется, в долгу не остались, и пока радисты выясняли что к чему, уложили апачей всех до единого. Однако затем встал вопрос: кому обрабатывать прибывшую партию? [Хоть и без запаха, но график есть график, и следуюшее пополнение — через неделю.] Ведь не самим же? А это, батюшка, целый эшелон. Шестнадцать вагонов, ранее планировавшихся под откос, как одна копеечка. Храбрый Гюнтер и брякни по рации губернатору: а не привлечь-де, партайгеноссе, напортачивших? кашу заварили, пусть сами и расхлебывают. Губернатору мысль понравилась. Там же, у первой-бис, и сколотили из комсомолосов <?> первую спецбригаду, Truppjugend[4]. Помогли [до]расклеить листовки, поотбирали флаги, вооружили на скорую руку, и — в лес... (Æ) ...сложности. Единственное условие, что по крайней мере девяносто пять процентов смертельных повреждений должны приходиться не в спину, а во фронтальные области. Ну, чтоб на фатерлянде не возникало подозрений в трусости и тому подобном. Таким образом в задачу молокососов входило стрелять только с обозначенных позиций и не заходить с тыла. Оступившихся лишали довольствия, вымарывали из списков жертв... (Æ) Нет-нет, с этих пор поезда пускали под откос сами… С апачами договариваться стало невозможно, да и на фронтах обстановка изменилась... Ну представьте: за каждый спущенный эшелон они требовали уже не облав или артналетов, а карательных экспедиций. Так что, батюшка, можно сказать, молодцы наши подоспели кстати. Как говорится, не было счастья... (Æ) ...немцев пополнение [племя младое] не то. Далеко. То безрукие, то безногие какие-нибудь. Арийцы хреновы. Не материал, а наброски. Говорят, и безголовые попадались… но что обескровленные все почти на сто процентов — это да. Пальнешь в такого, а из него не то черт-те пыль какая выходит, не то зыбь. Кровь с тех пор доставлялась отдельной спецтарой, по цистерне на четыре эшелона... Ну и в морге работы, конечно, прибавилось. Слава Богу еще, более-менее регулярно на фронты стали поступать «катюши», бомбардировщики новые, — процент (Æ) и прочих с утратой конечностей на выходе резко повысили... (Æ) ...[не] поверите, — под график соседнего фронта! Вот вам крест! До самого Жукова дошло! <смех> (Æ) ...тись или местным иссечением краев, или внедрением [инфильтратов], но не по целым же конечностям приращивать! А молодцы-то наши — молодогвардейцы! — уже до того поумнели, что спецоперации свои стали проводить прямо в прозекторской. Благо стены кирпичные. Ганс, что жил у еврея на стенде, и тот от возмущения рогожей отгораживался. Еврей со старпером тоже одно время повозмущались, покричали, а потом плюнули и даже выгоду свою нашли — помечали мелом места для ранений, чтоб кровь удобней прокачивать было... (Æ) Вот-вот, и я в том же духе к старперу: как, мол, насчет исторической правды, героев подполья?.. Правды? — переспрашивает, — а что это такое — правда твоя? Сам же, подумав, и отвечает, в общем … (Æ) А морг-то крохотный, как они в нем помещались? прямо — прозекторская, налево — подсобка с гансовым стендом, вправо — красный уголок. По незнанию направо я было подался, а там старуха с алюминиевой клюкой. Меня увидела, обмерла. Что это? — говорю. Так, — отмахиваются, — на полставки. Не нехристи ж. Блюдем божеское. После и пускаем до кучи. Смерть фашистским оккупантам, по табели, Зоенька... Так, думаю, но виду не подаю. Иду далее. В прозекторской чистота еще та. Столы мраморные. [Силы небесные.] Материала — ноль. Стена восточная пулями порыта, но это вроде как реликвия у них. Окна настежь. Хорошо-с. Встал у окошка, гляжу во двор, а у самого мурашки по коже — это ж надо, думаю, укрепились, сволочи, корнями в землю пошли. Тут, слышу, из-за двери слева, которую за портретом Фадеева и не заметил поперву, ругань доносится. Голоса бабьи. Вроде как не поделили чего. Еврею, с лица сошедшему [к двери пошедшему], даю знак стоять, а сам приблизился... Ну, натурально: две девки за столом, друг в дружку головами уперлись, сопят, дуры, возят перьями по черновику... (Æ) Нет, ты только посмотри, Валя, ведь она не белая, — читает, наддавая локтем, одна [с такими прекрасными, раскрывшимися]… (Æ) черными глазами, что сама она походит на эту лилию, и подруга чуть не валится со стула, — то есть она белая, но сколько оттенков — желтоватых, розоватых, каких-то небесных... И чудная ты, Уля, ей-богу, — подхватывает вслед за ней высунувшая чуть скуластое и чуть курносенькое, но очень миловидное свежей своей молодостью и добротой лицо Валя, таки валясь со стула. Тут же, однако, вскакивает, блестя икрами, и лица их сходятся так близко, что дыхание их смешивается, и они прямо глядят в глаза друг другу...[5] Под евреем, слышу, половица петь начинает. Ну, я ему так кулаком. А в это время снова слышатся перекаты орудийных выстрелов. И первый эшелон арийского шлака, о чем девчата, конечно, не могут пока и помыслить, направляется к удаляющимся от него, расползающимся по наступлении гитлеровских орд, туманным границам рейха, — продолжает по черновику Валя и в то же время тянет из-под языка длинный черный волос, умудряясь следить за ним прекрасными, раскрывшимися от внезапно хлынувшего из них сильного света, повлажневшими черными... (Æ) Нет-нет, говорит Уля, про шлак и границы вычеркни. Федя это не возьмет. И про глаза было. Отбей-ка лучше, Валюш, вот что. Во-первых, как осторожно нащупывая поросшее дно [блин]… Убери на х(Æ)! Дура! …(Æ) так что стали видны края черных штанишек, я сделала еще шаг и, сильно перегнув стройный стан, сводобной рукой подцепила лилию… ты… [ай] (Æ) …скотина!.. Пиши, что говорено!.. (Æ)ядь!.. <звук удара> …твою... (Æ) <задыхаясь>…во-вторых, как случилось невозможное… опять?.. (Æ) [нево]зможное: железобетонный копер шахты номер один-бис, могучий корпус которого, укрепленный двадцатью тоннами высокопривелегированной <?> стали, один из всех городских строений виден был по ту сторону шоссе, вдруг пошатнулся... — про подземный удар и прочее добьем опосля, — а в-третьих, [утрись, жопа] — что все это: и мчащиеся машины, и идущие, и т.п., и исчезновение копра, все это должно одним страшным, мгновенным впечатлением обрушиться на нас, и все чувства вдруг пронзит одно невыразимое чувство, — чувство разверзшейся перед нами бездны конца, конца всему...[6] (Æ) …д-дура ж ты, Вальк, — Кошевой это. Заикается он и седой. И шепотом [мне]: она, с тех пор как похоронку получила, не в себе. Нас-то, когда во фронт отправляли, все девчата из школы провожали. И у всех вроде как распределилось, кому за кем [убиваться]. Целовались. А Валька, кикимора, одна в сторонке так, машет платочком. В никуда. Платочком. Плачет. Ну и решил попрощаться с ней так, чтоб тоже ждала — все равно помирать, думаю, так пусть. Целовались. А эшелон буквально через станцию — перед самым вакуумом, так, — обратно завернули. Она, конечно, сразу и до удовольствия так: вернулся, мол, родный. А я ей так: ты, Вальк, это брось. Задание у меня. Ну, и чтоб не убивалась зазря, похоронку ей. Все такое... А со сталью история такая. Ею до меня Шульга занимался. Складировали ее временно в клубе «Краснодонугля», когда ясно стало, что вакуум прет быстрей немцев и воронку придется вырабатывать прямо на месте. Но никто тогда еще не знал, в каком. И Шульга не знал. Открылось все совершенно случайно. И, как на удачу, под самым боком — там же, в парке, и шарахнула каверна. Прорыв, то есть. Шульга, значит, поднялся на вал. Майстер Брюкнер сделал знак рукой. Унтер Фенбонг поднял фонарь. Солдаты, ежась, суки, будто перед ними колыхалась вода, а не промозглая мгла каверны, шагнули вперед. Товарищи, сказал Шульга, прекрасные мои товарищи! Да здравствует великая Коммунистическая партия, що указала людям путь... (Æ) …спотыкаясь, увязая и падая, молча взбирались на вздыбленные каверной валы земли. Они спрыгивали и пропадали в черно парящей мембране прорыва, иные молча, иные с жалобными возгласами. Солдаты, по-бабьи придерживая <сукно> и без того попачканные землей шинельные подолы, следовали последними. Замыкали операцию майстер Брюкнер и унтер Фенбонг. И тогда Шульга, возвысив голос и уже прекрасно сознавая, что его нельзя слышать в запредельном пространстве канувшего парка, запел: «Вставай, проклятьем заклейменный...» Валько низко подхватил. Все новые голоса, сначала близкие, потом все более дальние, присоединялись к ним в безлюдной мсте <?> каверны, и медленные волны «Интернационала» неслись из-под земли в евклидову темноту, тучами несущемуся над миром небу...[7] <пробел в записи 5 секунд>
...«трутся об ось медведи», батюшка, — со слов Кушака, не что иное, как евклидова инверсия «Интернационала», часть эсхатологического алгоритма. Ночь —тень Земли, обратная сторона Луны — другая планета, Солнце — плоское тело. Все в этом роде. Вышли на воздух. Ничего. [Улица и лица ухожены.] Далеко, спрашиваю, до каверны-то?.. Смеется... Да-к, говорит, это всё ж и есть уже, наверное, каверна-то. Глядите... А сталь? — говорю... А мы ею только центральную часть устроили, сколько хватило. Сначала собирались на первую-бис пустить, но отсоветовали. Та еще история. Там до этого ж несанкционированный запуск был, на первой… помешанный один... Улька, фря, первая [фефёла], и отсоветовала... (Æ) ...том, что вакуум-два — это не только серый воздух и не столько состояние газа при исчезающих давлениях[8], сколько (Æ) пшик. Низшая ниша поля, так... Ну, то есть, материя при такой энергетике не есть <?>. Вот. А целеуказание уже прошло. А там, вам скажу — не только Антанта. Ну и, пока штурм, то да сё — и запустил, гад. Мы уж грешным делом подумали — всё, аяк толды, мимо плывут столетья. Креститься уж было. Но ориентир-то для целей задавался по звездам! Вот и ахнули 10–5 Па не в Антанте, а в миллионе кэ мэ за кормой — в точке земной орбиты, под которую и были произведены расчеты, в открытом космосе, при тех же 10–5! Я в тот день на радостях аж с Валькой кикиморой трахнулся, не поверите, плюнул на все... (Æ) Нет, это Гагарин в афелии, а то — в перигелии... (Æ) Его с шестьдесят первого научились в бинокль находить. По ледяному шлейфу. Десятикратный. Ну, по г(Æ) замерзлому. Причем, товарищ... (Æ) ...ровно кольца у деревьев: до девяносто первого — красное, а после девяносто первого — бело-сине-красное. Кедр, словом...[9] А внутри… ну, это… (Æ) сплошь. По фотографиям же как лысоват. Черт его. И поет. <message: 2 of 5, no approved data — all skipped/10.12.10.> Мы есть, тем что мы указываем в уход.[10] Слова, собственно, любит за артикуляцию. В юности вечерами молодости гулял с девушкой сердца в городском саду и, наматывая по юношеской нерешительности круги по саду, нецелованный, отмечал в одном и том же месте орбиты темной аллеи сада бесформенное пятно, еще более темное, чем эта темная аллея сада. На пятом витке, говорит, возьми и отвлекись от девушки сердца, и потрогай это пятно на темной аллее сада. И именно тогда пойми, что слова не подходят. Что пятно совсем другая морфема. Что вообще все слова не подходят. То есть не так чтоб язык мой враг мой, а так, что это лишь частность, а на самом деле загон для мыслей. Репрессивное восприятие. Философам и поэтам, говорит, всегда недоставало слов. Потому что слово у человечества идет впереди мысли. И не то чтобы мысль изреченная есть ложь, а и не изреченная даже, а даже самый начаток мысли, пораженнный и напитанный словом, уже есть ложь. «Сон разума рождает чудовищ», — беспомощная гипербола разума, цепляющегося за слова. В сущности, кроме существования самого слова «чудовища», о существовании чудовищ разуму неизвестно ничего. Ему вообще неизвестно ничего о существовании чего бы то ни было, кроме существования слов. Он и сам существует постольку, поскольку существует лексически. [На словах.] На тех самых словах, которые учат нас не только плевать на смысл сказанного (не исключая случаев, когда вслед за этим сказанным, идиоты, мы получаем пулю), но и бездумно, безмозгло заигрывать с сущностями воистину чудовищными. Так, даже выхваченный наугад кусок шлягера: «И тот, кто с песней по жизни шагает, / Тот никогда и нигде не пропадет», — без лишних проволочек логики прописывает нас (пусть и заявленных в третьем лице) а) — в «нигде», б) — в «никогда», в) — обещает при том еще довольно сносные условия существования. Это опуская не менее замечательную посылочную часть, с ее шаганием и проч. Или вот: «Твой заткнутый за пояс / Аппендицитный шрам / Поправил скорый поезд. / Па-рам, та-рам». Искусство. Настоящее искусство сегодня предпочитает рецептам богемы… (Æ) гой <?>. Искусство — это обращение болезни достоинством… (Æ) …господа… (Æ) …достоинством, но только и сама кривая коридоров власти, траектория Кремля, батюшка, совесть системы [не путать], мартиролог модальности этого б…
(Æ)
{...ниже скипнуто — про Вовочку, шунтирование и проч.} <message: 3 of 5, no mercy — all
skipped/10.12.10.>
(Æ) ...нет…
<message: 4 of 5, skipped>
<телефонные звонки, звук шаркающих шагов, нецензурная брань, шум падающего аппарата, 1 мин. 22 сек.>
¦ <Чайковский, Op. 36
1. Andante sostenuto. Moderato con anima (Æ)
Fatum, Op. 77
32 мин. 06 сек.>
<message: 5 of 5, skipped, 01.08.99.>
(Æ) ...слов…
¦ <?, нечленораздельная речь, девичий смех, 58 сек.>
(Æ) ...нет…
{занавес}
(Æ) …а…
{занавес, сука}
[1] «пафос власти» (нем.) Очевидно, цитата из книги Якоба Буркхардта «Культура Италии в эпоху Ренессанса». Здесь и далее — примечания издателя.
[2] контекстуально фрагмент не вызывает сомнений, тем не менее, пропущенный через цифровой фильтр, допускает возможность третьего толкования, а именно: не «были бы швы» и не «были бы ж вы», но — «были бы живы». Более того — взятый отдельно, исключает возможность любой другой интерпретации.
[3] очевидно, следует читать: «повреждениях».
[4] юные бойцы, молодая гвардия (нем.)
[5] неточное цитирование первой главы романа А.Фадеева «Молодая гвардия».
[6] неточное цитирование второй главы романа А.Фадеева «Молодая гвардия».
[7] неточное цитирование тридцать пятой главы романа А.Фадеева «Молодая гвардия». Следует отметить, что ошибка согласования в заключительной части предложения содержится и в процитированном источнике (изд. «Молодая гвардия», 1974, стр. 379).
[8] r < 10-5 Па.
[9] «Кедр» — позывные Ю. Гагарина во время его полета вокруг Земли (1961).
[10] цитата из доклада М.Хайдеггера «Was heißt Denken?» («Что значит мыслить?», 1952).