Источник: Ё-фестиваль.

Е.Никифоров

07.11.2000

Она на два года старше Пушкина.

Его юбилей отгуляли, а про неё никто и не вспомнил. Впрочем, как не заметили и самого её рождения. В 1797 году Н.Карамзин не родил её, не прижил на стороне, он только «удочерил» давно родившуюся шельму, которая резво путалась под ногами у своей старшей чопорной классицистической сестрицы. О чём, как и положено, будет записано в филологические приходские книги: «Введена в употребление Н.М.Карамзиным» (Русский язык. Энциклопедия.М.: «Сов. Энциклопедия»,1979, с.81).

Места, в которых она ошивалась до своего официального утверждения, приличными назвать было трудно, и истинная высокая поэзия боялась нос туда совать.

За тридцать лет до гражданского «подвига» Карамзина, у ёрника и «диссидента» И.Баркова рядом с рифмами типа Ганимеду-меду, согбенны-напряженны, ревом-небом тут и там мелькает раёшная, безалаберная, никем ещё не признанная и не «введённая в употребление» Ё: десЁн-стон, слЁзы-грЁзы, ебЁна-Агафона. А кроме рифм, то в одной строке, то в другой, она весело задирает голову и пялится точками своих то ли пуговок, то ли глазёнок: ручьЁм, ревЁт, огнЁм, АлЁшку, пЁстрая, бьЁтся, и т.д. и т.п.

В том же самом 1797 году державный орденоносец Г.Р.Державин продолжает привычно рифмовать, не замечая её существования: гнезд-звезд-мест, плетет-цвет, змеей-людей . И в 1813 году продолжает игнорировать её : вселенны-сгущенны, и в 1816 не замечает: враждебных - растворенных. И лишь за три дня до смерти, в гроб уже сходя, заметит и тем самым осенит своей сановной благодатью:

... А если что и остаЁтся
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрЁтся
И общей не уйдЁт судьбы.

В.Л.Пушкин, с оглядкой на Державина, в том же 1797 году рифмует: предает-поэт, в 1814 году - жертвой-полумертвой, а многострадальную Ё допускает лишь до пиитической передней - в басни: еЁ-своЁ (1802 г.)

Спасибо дедушке Крылову! Вот кто выручил, кто дал приют и не гнушался якшаться с ней на протяжении многих лет, до тех пор, пока её не допустят в пределы высокой поэзии: вошЁл-тяжЁл (1806), спЁрло-горло (1808),несЁшься-сочтЁшься (1812), василЁк-стебелЁк (1823), и т.д. и т.п. без счёту.

И только гениальный племянник Василия Львовича в первом же своём стихотворении (К Наталье. 1813) сразу, без обиняков и оговорок, признает её право на существование: пол-сошЁл, Купидон-влюблЁн-полонЁн, влюблЁнный-разлучЁнный. А кроме рифм не раз мелькнёт самостоятельно по всему тексту: »в лЁгком платье», «ночь придЁт», «всЁ к чему-то ум стремится».

Казалось бы, всё, можно жить спокойно. Но тут ведь вот ещё какое дело - все эти два века несчастная буква, как настоящий человеческий бомж, никогда не имела своего жилища, и на правах то ли приживалки, то ли нанимателя угла во всех мыслимых словарях обитала на площади, предоставляемой ей своей старшей добропорядочной родственницей.

До смешного доходит: открываешь, к примеру, словарь (Русский мат. Толковый словарь. М.: Глагол, 1996, с.59) на букву Е (ещё раз подчеркнём - Е!) и читаешь: «Ёб вашу мать» - ругательство. То же самое и в словаре: А.Флегон. За пределами русских словарей. Flegon Press, с.93! И в словаре: Н.П.Колесников, Е.А.Корнилов. Поле русской брани. Ростов-на-Дону.Феникс, 1996, с.93!.. Заглянем в «Словарь Языка Пушкина» - та же история: Ёж (3), Ёжиться (1), Ёлка (6), Ёмка (1). Одиннадцать слов! И все они, как в коммунальной квартире, вынуждены ютиться на чужой площади. Как принято в таких случаях восклицать: «Доколе!» Вот на этой вынужденно пессимистической ноте и закончим.

Ёб вашу, филологов, мать!