ЭХО ПЕСНИ ГОСПОДА

В некотором царстве, в некотором государстве жил-поживал добрый доктор Франкенштейн.
Был сей доктор поистине добрым, поскольку восхотел помочь людям самым кардинальным способом -- улучшить людскую породу. Дабы недостатки, Творцом в спешке допущенные, исправить, и сотворенное с помощью знаний научных создание в Божий мир направить, для пользы Человечеству. Сказано -- сделано, однако же вышла маленькая неувязочка.

Продолжать сию историю, в давние годы миссис Шелли рассказанную, не имеет смысла, ибо ведома она всем, от мала до велика. Но Голливуд, старую сказку в тираж пустив, по привычке своей голливудской упростил все до полной невозможности. Ибо не собирался попервах монстр, из трупов сотворенный, в геноциде упражняться. Напротив! Шел он к людям, стремясь, как и положено, добрые дела творить. И удивлялся бедняга-монстр: по каким таинственным причинам никто с ним, как с крокодилом Геной, дружить не хочет?! Горько стало монстру, обидно даже. И не мог он понять, отчего судьба ему невеселая выпала, пока не прочел (грамотен был, кадавр!) записки того, кто его таким сотворил. А прочитав, возгорелся великим гневом на своего персонального Творца. И вот тогда-то началось самое интересное...

Эта давняя история все время вспоминалась, когда перелистывал я свежую распечатку последней книги <<Черного Баламута>>. Не знаю, имел ли в виду сэр Генри Лайон Олди историю швейцарского врача Франкенштейна, повествуя о злоключениях своих героев с труднопроизносимыми именами? -- но аналогия поистине очевидна. Ибо доведенное до белого каления создание возгорелось гневом на неосторожного Творца, и худо пришлось Вишну Упендре, не в добрый час воплотившемуся в симпатичного пастушка с дудочкой.

...Разинул клюв от изумления Гаруда-Проглот, хмурится Индра-Громовержец, о сплине своем утреннем напрочь забывший, а перед ними на зеленой травке мокрой тряпкой возлежит великий Опекун Мира, о своих злоключениях повествуя. И не просто, а со всхлипами да воздыханиями. И всем-то он, Вишну, хорош, да вот восстала супротив него собственная злокозненная аватара -- Кришна Джанардана. Восстала, все планы божественные перепутала, да еще из собственного рая пинком куда подале отправила...

Вот и вышел, наконец, на сцену тот, ради которого и писался роман -- сам Господь Кришна, Черный Баламут. Вышел с громом и молнией, даром что не громовержец. Ибо смертное творение без особых усилий не только все замыслы своего создателя разрушило, но и покусилось на верховную власть над Трехмирьем. И кто?! Какая-то, прости Господи, аватара! Не богатырь, не мудрец, не царь демонов -- пастушок с дудочкой! Конечно, и сам Вишну думал кое-что в Мироздании изменить да усовершенствовать... но во-первых, из лучших побуждений, а во-вторых, не такими же методами! Просто безобразие, хуже -- скандал, переходящий в Армагеддон!

И уже полон жалости Громовержец, ибо, как ни крути, Франкенштейн-Вишну ему младшим братишкой приходится, а брата грех не пожалеть! О Гаруде и говорить не стоит -- не для того Проглота творили, чтобы он извилинами шевелил (для этого действия ему крылья даны). Пусть жалеют, пусть сочувствуют -- их дело. Но мы с Тобой, уважаемый Читатель, слава Богу, не Гаруды, и прежде чем присоединить свой голос к хору, единодушно злокозненного Баламута осуждающему, прочитаем книгу повнимательней, как она того и заслуживает.

Теперь, когда роман закончен, замысел авторов предстает во всей его грандиозности. Он столь же масштабен и многослоен, как языческие Небеса, и обнимает весь вселенский Orbis, повествуя нам о людях, о богах и о мире. Лично для меня люди -- всегда самое интересное. В романе четыре истории -- четыре притчи. Две из них -- о верном слову Гангее Грозном, что шествовал по тропе сверхдобродетели от неприятности к неприятности, и о Наставнике Дроне, несчастной жертве лихих экспериментов по выведению <<нового человека>> -- Тебе, уважаемый Читатель, известны. Скажу, положа руку на сердце: отстраненно читать об этих двух сапиенсах, по своему неплохих и симпатичных, мне было нелегко. Слишком много довелось сочувствовать и сопереживать. Так и хотелось подтолкнуть героев: Бог с ней, с Добродетелью, Бог с ним, с Законом, ведь живем лишь однажды, что бы ни говорила нам доктрина об реинкарнации! И вот авторы, словно желая показать, что человек все-таки свободен и не является приложением к моральному кодексу строительства очередного Прекрасного Нового Мира, рассказывают нам о Карне.

Честно говоря, имя для нашего уха звучит зловеще. Поневоле вспоминаются Карна и Жля из незабвенного <<Слова о полку...>>, ураганами мчащиеся по древнерусским просторам; да и сходство между <<Карной>> и <<карой>> слишком велико. Но на этот раз сходство обманывает (как обманывает нас японское <<яма>>, означающее вопреки очевидному для русскоязычных -- <<гора>>).
Конечно, и Карна-Ушастик не прост, иначе б не угодил в Махабхарату. Мало того, что родился от Сурьи-Солнца, да еще вдобавок оснащен по божьей воле мощным магическим <<прикидом>> с такими <<прибамбасами>>! -- самому Ахиллесу, Пелееву сыну, впору от зависти позеленеть... Бедняга Гангея и с меньшего заработал пожизненный комплекс. Но Карна -- особый случай. Он свободен. Свободен, не ведая о царско-божественной родословной, свободен в скромном облике <<сутиного сына>>, и эта веселая свобода делает его трудную жизнь счастливой. Он счастлив, достигая всего сам. Его выбор -- это воистину его выбор, не предопределенный Судьбой или Долгом.

Но Карна хорош не только своей свободой. Он -- нормальный человек, способный оставаться таковым там, где другие превращаются в големов. Ему отвратителен добродетельный Дрона, рубящий палец ни в чем не повинному пареньку (ради соблюдения Закона, само собой!). Для него невыносимо равнодушие Грозного ко всему, что мельче государственных интересов. Когда горячка возвращает знаменитого аскета к кастовой ненависти его, аскетовой, бурной молодости -- парень лишь хмыкает и продолжает за уши тащить старика с того света обратно. Потому что старик. Потому что жалко. Потому что иначе не складывается. Карна справедлив, и это дается ему без всяких усилий. Обычный здравый смысл оказывается сильнее натужного Закона. Поэтому читать о Карне-Ушастике легко, и его гибель вызывавает нормальный человеческий протест. Жаль, что занесло его на проклятое поле Куру, но и в этом -- его свободный выбор. <<Сутин сын>>, ставший героем и полубогом, жил и погиб свободным человеком.

Дивная вещь мифология! Чтобы убить обыкновенного парня, понадобился не просто подлый обман (как обманули простодушного Дрону). В дело вступили сами боги, и даже рафинированный Индра не побрезговал приложить руку. Куда только сплин делся!

Но рассказ о Карне -- не единственный. Параллельно с его историей, словно оттеняя ее черной тенью, развивается другая, куда более страшная и непростая. История Господа Кришны -- Черного Баламута, столь неугодившего своему Франкенштейну.

На первый взгляд Кришне грех богов гневить. В отличие от безымянного монстра, швейцарским врачом из кусков трупов сшитого, Баламут уродился всем хорош -- и красив, и языкат, и умен, да и роду царского. Живи -- не хочу, дружи с пастушками, на флейте играй. Чего, казалось бы, еще? А то, что он как бы и не совсем человек... так даже приятно. Не робот-андроид все-таки, а божья аватара, людское воплощение самого Опекуна, судьбами мироздания озабоченного. Не первый он, не второй, даже не десятый. Но что-то уложилось не так. Перестарался Опекун, точное подобие свое творя. Слишком похож оказался Кришна. Человек, подобный богу -- но все же человек, понимающий, что он ничуть не лучше марионетки в балагане, которая на нитках пляшет.

И -- не стерпел человек.

История с мифологией много подобных историй знают. Судьба богоборцев печальна. Слишком неравны силы: можно, как некий эллин, в тазы греметь и в багряный плащ наряжаться, Зевсу подражая, можно подобно Люциферу поднять сбитых с панталыку ангелов против Творца. Да только ненадолго это все. Зевесов перун или меч Михаила-архистратига -- и конец нечестивцу, аминь во веки веков. Одни боги знают, ведал ли Баламут о судьбине коллег-мятежников или просто на диво разумен был, да только бунт его совсем иным оказался. Зря, ох, зря творил Опекун свое точное земное подобие! Ибо если к острому разуму да льстивым речам добавить небесное оружие и знание основ Мироздания... глядишь, у бунтаря и шанс появится. А поскольку терять взбунтовавшейся аватаре нечего, то шанс свой он испольует сполна -- на все сто.

Мотает клювастой головой Гаруда-Проглот, сочувственно вздыхает Индра-Громовержец. Жалко им беднягу Вишну. Вот ведь не повезло! А жаловаться-то не на кого. То страшное, что начал творить Баламут, не им придумано, не им намечено. Старый знакомый: Прекрасный Новый Мир, где будут жить Прекрасные Новые люди -- только царить над всем станет не Опекун, а Кришна Джанардана, человек, ставший богом. Трудно быть богом, господа? Да ничуть не бывало! И гибнут последние бойцы на поле Куру, и стекаются миллионы зомбированных Песней Господа душ в неведомый рукотворный ад, чтобы даровать свою силу новому земному божеству, дабы в близкий уже миг стать ultimo ratio нового повелителя.

Чем это кончилось, Ты, уважаемый Читатель, и сам вскоре узнаешь. Намекну лишь: бунтовать против богов опасно. Все равно, что с бесом об заклад биться -- обставят. Был однажды некто пан Тадэуш, обещавший душу свою проданную уступить нечистому не иначе, как прибыв в Рим. Нечего и говорить, держался оный пан от столицы Италии подальше, но встретил его черт в кабачке, <<Римом>> именуемом, и привлек к расплате. А Вишну-Опекун, хоть среди богов и младшенький, но зато куда как в юриспруденции смышлен...

Впрочем, не это главное. Пусть зрелище спивающегося с горя да со скуки Господа Кришны кого-то порадует, кого-то опечалит. Иное важно. Личность победителя -- величина преходящая. Падает на мокрый речной песок Баламут, стрелой пронзенный, уходят в ледяные гималайские ущелья братья Пандавы, пешком в потерянный рай; мир же остается, но не прежний. Ибо на смену кровавой заре, пылавшей над полем Куру, пришла Эра Мрака.

Армагеддон закончился, и уцелевшие даже не заметили, что прежнего мира больше нет. Исчез привычный и по-своему уютный патриархальный мирок, где за грехом следует воздаяние, а праведность делает человека равным богам. Наступил догожданный Новый Мир. Вселенная не исчезла, не распалась на атомы, но в этом Новом Мире человек остался наедине с самим собой. Боги ушли.
Боги ушли, и кончился роман. Финал открыт, и каждый вправе домыслить дальнейшее на свой вкус. Потерявшие узду сапиенсы уверенным шагом направились обратно в пещеры, зверея по дороге? Допустим. Но этот итог -- лишь промежуточный. Впереди будут долгие тысячелетия, из гималайских предгорий, где затерялись следы Пандавов, придет царевич Сакья-Муни, а еще через несколько веков к Малабарскому берегу прибой принесет каменную плиту, с которой сойдет на индийскую землю Апостол Фома. И то, что герои Махабхараты посчитали Эрой Мрака, станет нашей Историей.

Выходит, все к лучшему в этом лучшем из миров? Козни Вишну-Опекуна пошли прахом, бесплоден оказался бунт Кришны Баламута, а те, кого стравили на поле Куру, навеки остались в памяти потомков, как лучшие из лучших, герои из героев... Все так, но роман Дмитрия Громова и Олега Ладыженского не просто о богах и людях. Он об Индии, стране, которой так много было дано, и которой довелось пройти нелегкий путь, не окончившийся и по сей день. Кто подсчитает, сколько пришлось заплатить стране и людям за миг, когда их далекие предки позволили искусить себя сладким напевом Песни Господа?! И этот напев слышен по сей день не только в звоне, что стоит над сонмищами в ярких рясах. Мир видел певцов куда более искусных, куда более убедительных. Менялась мелодия, другими становились слова, но вновь и вновь штукари-краснобаи, твердо знающие, <<как надо>>, звали людей на очередное поле Куру, на последний и решительный бой <<во имя>> и <<во славу>>.

И вновь мы искушались.

Таков урок, таков исход. Окончен роман, и теперь уже от Тебя, уважаемый Читатель, зависит, каковы будут всходы на ниве, столь щедро засеянной авторами. Что и говорить, книга -- не из простых. Но простота, как известно, хуже воровства, да и объелись мы этой <<простоты>> по самое горлышко. Так и хочется вспомнить напоследок еще одну притчу, из самых свежих, с пылу и с жару. Некий писатель, прославясь среди родных осин, решил поразить своим талантом читателей заокеанских. И было сказано ему, что <<там>>, в Голливудщине, это не <<тут>>. Требуется, дабы тебя читали, отказаться от всего, что читателя озадачить может. Ежели фэнтези -- то исключительно с драконами и эльфами, ежели фикшн -- то с имперскими звездолетами. А главное, герои должны быть простыми, как персонажи фильма класса <<Б>>, и чтоб добро на последней странице всенепременно прибирало зло к ногтю -- но с подтекстом на вторую серию. Садись, писатель, твори, лепи кирпичик к кирпичику -- глядишь, мы вскоре и прочитаем великое творение, для любителей гамбургеров написанное!..
Можно лишь порадоваться, что <<Черный Баламут>> -- не из таких книг.

А. В. Шмалько