ЗАПАХ МЕРТВОГО СЛОВА

Последние лет двести Украина, находясь в составе сначала Российской империи, а затем и СССР, страдала комплексом младшего брата -- отсюда присущее национальному самосознанию ощущение собственной провинциальной ущербности и второсортности, окраинности -- это вполне осязаемо отразилось на украинской культуре и литературе.

...Удивительное дело, но, как оказывается, человеку, родившемуся и культурно сформировавшемуся на Украине, особенно если сам он украинского происхождения и если вовремя не уехал в Россию, нереально стать великим русским писателем. Можно сколь угодно долго эксплуатировать, мучить русский язык, издеваться над великим и могучим, но породить на нем что-нибудь достойное вечности или хотя бы скромного внимания современников как-то не очень получается.

...Украинские русскоязычные беллетристы -- фантасты и "фэнтезийщики" (о детективистах вообще говорить почему-то не хочется) -- вроде Сергея и Марины Дьяченко (волшебный роман "Шрам", просто роман "Скрут", трилогия "Бастард", "Ритуал", "Вирлена") или Генри Лайона Олди ("Герой должен быть один", "Путь меча", "Бездна голодных глаз"; на самом деле никакой он не Генри, а харьковские Олег + Дима) и десятки других авторов ничуть не хуже московских коллег или питерского Ника Перумова -- все они в какой-то мере эпигоны, в какой-то -- духовные дети Стругацких, Ефремова, Лема, Толкина и друг друга. Проблем с русским языком у них не возникает -- в литературе такого свойства он удивительно однообразен и бесцветен, это, фигурально выражаясь, язык для бедных. Употреблять такие категории как, скажем, "внутренняя форма слова" (каковую теорию еще в прошлом веке развивал Александр Потебня, земляк, кстати, Олдей по Харькову), без чего немыслима подлинная художественность, по отношению к подобной литературе было бы даже как-то странно. Отношение "массолита" к языку везде и всегда прагматически-функциональное, поэтому беллетристическое слово коммуникативно, подчинено содержанию, но не самодостаточно; оно является носителем смысла, но не самим смыслом, не реальностью мистического порядка -- в таком слове отсутствует какая бы то ни было метафизика "избыточности бытия". Однако на Украине подобное отношение к языку характерно не только для русскоязычной беллетристики, но и для русскоязычной литературы с художественными претензиями -- это ее самое слабое место, в этом главная причина ее несостоятельности. Если в скором времени научат сочинять "фэнтези" компьютер, то, не исключено, у него получится не хуже, а может быть даже лучше, чем у Олдей. Такого рода чтиво по отношению к литературе более или менее художественной напоминает технический дизайн в сравнении с живописью -- индивидуальное начало, индивидуальный стиль не играют в нем принципиального значения. Автор этой литературы давно уже умер (а быть может, он никогда и не рождался) -- он выступает не как Творец-Демиург, а как инженер-комбинатор сюжетных мотивов, схем, штампов, как ретранслятор современной урбанистической мифологии. Чем меньше в той или иной книге авторского начала, тем большими буквами пишется на обложке имя автора. Впрочем, "Олди", "Ник. Перумов", "Александра Маринина", "Фридрих Незнанский" -- это вовсе не имена писателей, а торговые марки, потому и место им в одном ряду не с Пелевиным, Сорокиным или Андруховичем, а с "Довгань", "Smirnoff", "Adidas", "Pepsi", "Tampax". Главное, что связывает украинских русскоязычных литературных пролетариев подобной направленности с Украиной (кроме места рождения, проживания и национальности) -- это провинциализм мышления. В отличие от того же Ника Перумова и его российских эпигонов, украинских русскоязычных фантастов и "фэнтезийщиков", к примеру, мало занимает своя национальная тематика. Не последний (а пожалуй что и первый) на сегодняшний день фактор развития литературного процесса -- деньги. Написав свою "фэнтезийщину" или детектив по-русски, живущий на Украине прозаик старается по возможности издать их в России -- уйти от украинских налогов и распространить свою интеллектуально-художественную экспансию на весь книжный рынок СНГ...

...Пристрастное осмысление современной русскоязычной литературы на Украине еще раз доказывает, что язык -- нечто большее, чем просто средство коммуникации, язык -- явление мистическое и определяется не только от рождения, но и на уровне генетической памяти. Язык не укладывается в рамки формальной логики, обыденного мышления и вузовской грамматики. Масштабы языка -- никак не меньше космических. Чтобы полноценно писать по-русски, надо, видимо, родиться с чувством энергетики русского языка, надо генетически нести в себе строй русской речи. Надо, в конце концов, хоть какую-то часть своей жизни прожить в России, на родине русского языка. Поэтому украинские русскоязычные авторы достойны всяческого сочувствия -- они находятся на географической, лингвистической и художественной периферии как русской, так и украинской культуры: для первой они бедные родственники из провинции, для второй -- отступники и вырожденцы. Где-нибудь в Харькове или Днепропетровске полнокровное писательство (в художественном, а не денежном отношении) затруднено вовсе: по-украински не издадут, да и непросто писать в русскоязычном городе на умирающем языке. По-русски -- получается что-то не то -- вторичное, пригодное лишь для внутреннего потребления. Как не крути, а не удается украинским авторам реализовать свои литературные таланты на русском языке, и всё тут!

...Современная культурная ситуация на Украине заставляет вспомнить о таком явлении в лингвистике, характерном прежде всего для средневекового сознания, как диглоссия: в пределах одного и того же сообщества свободно функционируют два языка, однако их структурные особенности таковы, что в своем употреблении они не равноправны (как при простом двуязычии), а выполняют различные функции и люди пользуются ими в различных ситуациях. На одном, к примеру, вещает государственное радио и телевидение, создается элитарная культура, его изучают в школе, но говорят на нем обычно лишь после изрядной дозы горячительных напитков (почти как в шаманских ритуалах). Другой используют в быту и оттого он утрачивает все признаки сакральности и мистического ореола. Не потому ли возникает ощущение, что художественно ценные тексты в современной Украине могут возникнуть только по-украински, а коммерчески перспективная литература Ч лишь на русском языке? Такая вот "диглоссия", такой вот дым сигарет с ментолом.