Интервью газете "Московская правда", N 22, 21 августа 2001 г., стр. 5.

 

Их книги неизменно пользуются успехом. Каждая работа вызывает шквал дискуссий. Нет, кажется, более провокационного дуэта в фантастике, который заставлял бы читателей так активно спорить и выдвигать свои версии описанных событий, чем Олег Ладыженский и Дмитрий Громов. Иначе - сэр Генри Лайон Олди.
Родоначальники жанра "философского боевика" родом с Украины, однако все - журналисты и, разумеется, поклонники, называют их писателями русскими. И это верно на 100%: такой сочный, ясный и красивый язык нечасто встретишь. Сами Олди о своей "национальности" говорят с усмешкой: "Сейчас вот термин появился - "украинские русскоязычные писатели" - такого, конечно, в страшном сне не придумаешь, но это, похоже, мы".
Похоже, что так, но в действительности, читателям совершенно все равно, на Украине живут Олди, в Молдавии или в России. Они читают взахлеб, получая от их книг колоссальное удовольствие.
В нашей "Беседке" мы решили сначала предоставить каждому из писательского дуэта высказаться самостоятельно.

Олег Ладыженский:
- Знаете, действительно интересная штука получается с украинскими литераторами. Например, в справочнике "Фантасты современной Украины" в основном русскоязычные писатели - Дяченко, Валентинов, Вершинин... Может, это особенность такая? Помнится, один критик написал: "У вас на Украине фантастика пользуется государственной поддержкой". Наивный человек! У нас просто писателей много!

- Ваша последняя книга - сборник "Чужой среди своих" - разительно отличается от всего ранее написанного. И очень уж контрастно смотрится на фоне "Одиссея, сына Лаэрта", вышедшего до него.

- Наши книги вообще трудно сравнивать. Но в этом весь смысл. Мы в свое время с Громовым решили, что постоянно работать в одной теме не будем, это исключено. Только когда пишешь разные вещи, чувтствуешь себя человеком. Поэтому стараемся искать декорации, в которых еще не работали. Вот вышел "Одиссей..." - серьезный роман, и читатель автоматически ждет чего-то такого же. А мы ему преподносим космическую оперетту и стихи. Он, конечно, будет некоторое время возмущаться, а в итоге захочет купить следующую книгу. Потому что не знает - что там.

- Ваши книги всякий раз наводят на мысль, что за ними стоит огромная подоготовительная работа. В них информации, истории, философских мыслей куда больше, чем ожидаешь от обычной фантастики. По сути - это научные работы.

- Именно так. Фантастика, научная работа - они ничем не отличаются.

- То есть форма изложения для вас не важна?

- Если мы пытаемся поговорить, допустим, о праязыке, существовавшем до вавилонского столпотворения и объединявшем в себе все звучания и обертоны мироздания, то можно, конечно, написать научную работу, а можно и совсем другую книгу... Когда мы хотим о чем-то поговорить всерьез, то не одеваем на себя мантии и шляпы с кисточками, а натягиваем шутовские трико, колпаки с ослиными ушами и выбегаем на площадь. Так гораздо интереснее.

Дмитрий Громов:

- В своих книгах вы будто ищете одного-единственного героя. Героя Олди?

- Кто-то сказал, что настоящий писатель всю жизнь пишет одну книгу. Наверное, и мы так же поступаем, но наша книга очень разносторонняя, в ней много пластов, линий. Кроме того, нельзя ведь придумать героя, поместить его в какой-то антураж, подсчитать, когда бы все это могло происходить и по возможности добавить еще какую-то идейку. Эти вещи нельзя разделить. Все, как правило, складывается в комплексе.
Поэтому, когда мы хотим писать о ком-то, мы должны знать, где он живет, как одевается, каковы его отношения с другими людьми.

- А где происходит действие вашего нового романа?

- В южной Голландии. Это будет квазиисторический роман из XVI-го века под названием "Богадельня". (Он выйдет в издательстве "Эксмо" в сентябре.) Но Европа в книге во всех отношениях очень альтернативная, хотя реалии той эпохи сохранены.

- Ваши книги, можно сказать, теперь стоят в одном ряду с толкиеновскими - по ним точно так же проводят ролевые игры. Как вы к этому относитесь?

- Как сказать... Я был на девяти играх такого рода, в том числе и по нашим "Сумеркам мира" - посмотрел на то, что это такое, снаружи и изнутри. Когда ставят хорошую игру, в этом ничего плохого нет. Если люди ближе к театру, они входят в роли, готовятся. И в ситуации, когда человек знает, что должно произойти с его героем, ведет себя согласно сценарию. Тогда да, это красиво и интересно. А если все выливается в пьяную махаловку грубо обработанными поленьями... Не хотелось, чтобы игры по нашим произведениям превращались в такое. Но тут от нас мало что зависит: написанная книга живет своей жизнью.

Олди:

- Мы не хотим превращаться в сводку новостей, а для этого надо отвлекаться. Проблема, поданная в современном антураже, своей злободневностью сводит на нет многие эмоциональные нюансы. И то же самое, но происходящее, например, в Древней Греции, производит совершенно другое впечатление. Иногда просто нельзя писать о некоторых вещах, а то сувствуешь себя каким-то репортером. Возникает ощущение, будто книга на заказ сделана.
Вот, например, мы с Андреем Валентиновым решили написать роман о богатырях. Он собирался рассказывать о русских, не о былинных, настоящих. А мы взялись за нартских богатырей. И вдруг бабах - первая Чеченская война. Естественно, прервали работу, но только к нему вернулись, как началась вторая. В итоге мы отложили его подальше, может, когда-нибудь и закончим.

- А как же ваш герой? Кто он?

- Он - человек упрямый. Не из сильных, сходу решающих все проблемы, но и не из слабых, мучающихся над каждым поступком. Наш герой приспособлен к жизни: ничего головой не проламывает, не рефлексирует без повода, действует где хитростью, где силой - гнет свою линию. Такого не сломаешь. Он упрям, а упрямые переворачивают мир.

***

Олди никогда не подписывают договоров, не закончив книгу. На вполне закономерный вопрос, почему, отвечают:

- Мы ж не делаем по три романа в год, да и по два тоже. В этом году вышел второй том "Одиссея", сборник "Чужой среди своих" и в сентябре вот "Богадельня", сейчас пишем повести. Нам кажется, что больше в этом году ничего не надо.

- Так что все-таки за роман выйдет в сентябре?

- Очень сложно рассказывать одну сюжетную линию в ущерб еще восьми... Даже на наш взгляд роман получился очень "слоеным". Но главное в нем - эпиграф. Это слова Вальтера Скотта из статьи "О сверхъестественном в литературе...": "Приверженность немцев к таинственному открыла им еще один литературный метод, который едва ли мог бы появиться в какой-либо другой стране или на другом языке. Этот метод можно было бы определить как фантастический... Читателю только и остается, что взирать на кувыркание автора, как смотрят на прыжки или нелепые переодевания арлекина, не пытаясь раскрыть в них что-либо более значительное по цели и смыслу, чем минутную забаву. Английский строгий вкус не легко примирится с появлением этого необузданно-фантастического направления в нашей собственной литературе; вряд ли он потерпит его и в переводах".

- У вас масса различных премий и наград, популярность - не ощущаете себя мэтрами от фантастики?

- Нет! - восклицает Громов. - Мы себя хорошо чувствуем и никакой "звездной болезни" вроде бы, тьфу-тьфу, за собой не наблюдаем. Прекрасно знаем, что нам еще многому предстоит учиться в литературе. Пока ты считаешь, что твою работу можно сделать еще лучше, но еще не умеешь, то каждой книгой - своей, чужой - учишься. До тех пор, думаю, человеку ничего такого не грозит. А вот если он сам себя записывает в классики, даже если таковым является на самом деле, это первая ступенька к пьедесталу, выложенному бронзой. Мы туда совсем не рвемся. Мы знаем: есть чему учиться и куда идти.

Анна ПОПОВА.