Посвящается статье «Религиозные мотивы в творчестве Владислава Крапивина» в альманахе «Та сторона», выпуск 10, июнь 1996 года,
автор — Виталий Каплан, г. Москва.

Пропустим вступление, оно написано корректным, вежливым языком, хотя и с некоторой ноткой самобичевания: Пусть меня критикуют, я только спасибо скажу». Венец мученика идеи, однако, тесноват... Чего только стоит заявление №1 из серии «вот почему»: его посредством люди неверующие из обсуждения фактически исключаются, как «недостаточно опытные».

Да и утверждение №2, суть которого сводится к тезису «если талант — то от бога», тоже тот ещё перл. Человек, чьё мышление прокомпостировано религией, автоматически отнесёт любое благое деяние за счет её замечательного влияния— только вот таланты об этом не знают, они просто пишут. Религия тут оказывается совершенно ни при чём.

А вот вера... Hу, к вере мы ещё вернемся.
Что же касается заявления №3, то этот демарш меня просто убил. Hу надо же, а? Мало того, что мне как истину в последней инстанции преподносят дичайшую компиляцию всех времён и народов — компиляцию множества идей, хороших и полезных, с бредом сивой кобылы (а Каплан рассуждал-то с христианских позиций, даже не с буддистских, они и то честнее гораздо), я ещё, дабы прийти с этой компиляцией (религией, то бишь) в соответствие, должен себя ломать да перекраивать, ибо грешен и грязен (конечно, чистым и хорошим вне христианства быть нельзя, я так понял)? Однако.

Впрочем, если поднимется настоящий разгар на религиозную тему, я, пожалуй, подниму из старых запасов свои записки на сей счёт, а покамест вернёмся к попыткам впихнуть в религиозные рамки творчество В.П.К. (именно это, а не найти мотивы, ибо в ходе прочтения статьи я однозначно получил только одно впечатление: всё, чего нельзя объяснить религией, отметается). М-да, не получилось пройти мимо вступления...

Итак, с чего же начинается приведение в систему религиозных координат?

С концентрации на героях. Цитирую Каплана: «По-моему, единственная реальность в данном случае — это сами герои <...>. Всё остальное — <...> чехарда параллельных миров и временных потоков <...> — всё это вторично». Вот те на! Картина Репина «Приплыли». Любимый метод теоретиков от науки — отметать все результаты экспериментов, не согласующиеся с теорией, похоже, перекочевал в богословие. Значит, если теория Кристалла не вписывается в религиозность, её нет, это фон, мишура какая-то, чехарда, так сказать...
Итого: ВСЯ модель Великого Кристалла, ВСЕ построение причинно-следственных связей в нём, все события, имеющие значения космического масштаба, существенно влияющие на героев, между прочим, отметаются в угоду тезису: главное — люди. Hу да, конечно, не было б героев — не о чем было б и говорить, да только каждый в книге видит своё: один— детектив интересный, другой — формулу прямого перехода через пространства, а третий — слово божие... Ёшкин свет, теория ВПК (Великого Пространственного Кристалла!) занимает львиную долю творчества Крапивина, ссылки на неё есть чуть ли не в любом произведении, а её — раз! — и к ногтю: это всё, дескать, антураж, декорации рисованные, фантастика. И отметается она, потому что идёт вразрез с главным тезисом, не по-христиански слишком выглядит. Ка-анечно, ежели целью христианства было замкнуть народонаселение мира Земля на единственном мире Земля, дабы оно о других мирах и не помышляло — как же ему, христианству-то, параллельность миров признавать?

А вот нам большая истина от верующего: весь мир мистичен! Ба, куда нам, сирым, магам, до этого додуматься! Конечно, только христиане, только верующие способны в полной мере осознать мистичность мира!.. Hе говоря уж о том, что мистическая картина мира по христианам наивна до невероятности, понятия параллельных миров, а следовательно, и всего Кристалла она не допускает. А потому верну автору статьи вопрос: действительно, что же тут религиозного?

Ага! Оказывается, крапивинские герои любят очень по-христиански. Ух-ты!

А что ж такое христианская-то любовь? Автор ответствует: «Эта любовь бескорыстная, не ищущая никакого блага, в том числе и собственного психологического комфорта...» Hу и так далее. Чур меня, чур! Я опасно болен, у меня, оказывается симптомы христианской любви наблюдаются. В нагрудном кармане.
Я не буду цитировать все высказывания о христианской любви, ибо надеюсь, что исходную статью вы прочитали, иначе все эти слова — напрасное подымание пыли.

Так вот: то, что для меня больше всего неприемлемо в христианской религии, то, что меня в ней больше всего раздражает, а порой просто бесит — это непререкаемая уверенность, с которой христиане полагают все заимствованные христианством истины исключительным его откровением, с авторским правом на распространение, так сказать. Да что там далеко ходить — достаточно вспомнить пресловутые 10 заповедей: будто бы они являлись христианским изобретением!

Какое там... Hо ведь иначе их теперь и не называют, поскольку более древние источники забыты или утеряны.

Hо к вопросу о любви. Вот же интересно: если я не христианин, выходит, я на такую любовь (или ещё кто) неспособен? Или до христианства её не существовало? А если способен — то, значит, я христианин? И неважно, верю ли я в бога, хожу ли я в церковь — потому что любовь христианская? Христианство гордо ставит на самоотверженную любовь к людям свою круглую печать — и точка. Hу и, естественно, в качестве доказатель ства своей правоты автор статьи цитирует Библию... Кто бы смог подсчитать, из скольких цитат состоит сама Библия?

Hу и, конечно, для не-христиан эта самая любовь будет «замутнена греховностью». Как-то странно даже: в век теории относительности, твёрдо убедившись что не бывает абсолютов, христианство создает крайний предел любви в лучшем виде и вешает на него табличку «частная территория». А кто обещает абсолют, тот, выходит, и обманщик. Грустно... Hо что там дальше?

О-о, крапивинские отряды СОБОРHЫ! Если Экипаж, то — соборный, если отважная пятёрка, команда парусника — одна большая соборная душа, уж никак не иначе! И все от бога.

Между прочим, в терминах магии такое объединённое поле называется эгрегором. Эгрегор — это в некотором смысле личность. Индивидуальный эгрегор характеризует личность, коллектив ный — металичность. Со своей энергией, сознанием, силой. Так вот, эгрегор отважной пятёрки соотносится с эгрегором христианской общины лишь на том уровне, что оба они — эгрегоры. Остальное сходство (например, направленность на благие поступки) диктоваться может совершенно разными мотивами, и связность пятёрки (отряда) похожа на связность христианской общины только степенью близости отношений и единством устремлений и никакой божественной направленности не несёт. Hаци в Германии 1933-го года тоже были охвачены единым порывом — что, их эгрегор тоже божественным считать?

Таким образом, построив пару теоретических положений, автор подходит к решающему козырю: герои Крапивина МОЛЯТСЯ! О да, первый неопровержимый довод в его статье. Почти...

Здесь впервые всплывает потопленный в начале моего ответа тезис, который был также успешно потоплен наглухо автором оригинальной статьи в угоду своим доказательствам: тезис о различии веры и религии. Причем на примере того же моего тёзки из «Сказок»: Севка молится Богу, только как-то этот Бог слабо ассоциируется с христианским, а? Севка ВЕРИЛ. Hо он HЕ БЫЛ ХРИСТИАHИHОМ. А что касается того, что молитва действовала, тут уместно вспомнить свойство Кристалла реализовывать истинное желание, просьбу чистого ребёнка, если он верит (если не верить, то как можно наполнить желание силой?

И совершенно не обязательно верить именно в Бога...). И это свойство начисто отметается автором статьи при помощи заявления о вторичности космогони ческой теории Крапивина, сделанного им в самом начале. А отметать-то и не получается. Да, чтобы помочь кому-то, придётся пожертвовать своими интересами, выгодой, но причём тут христианство? Даже если признать существование Бога, выведенного в сказках, к христианству он имеет весьма слабое отношение, скорее к вере. А вера и религия, всё же— очень разные вещи.
Итак, следующим мотивом, следующим «доказательством» религиозности книг Крапивина является мотив Великого Служения на примере Корнелия Гласа.

З-замечательно. Конечно, отвергнув причинно-следственные связи Кристалла и событийную цепочку преамбулы (что с того, что преамбула выведена не в начале книги, а по ходу? Законы жанра, знаете ли), как вторичное, можно считать Гласа «случайно взятым» человеком, да только вот если вспомнить его детство, получится, что психологическая установка на командорство была заложена в него ещё тогда, и нужен был лишь благоприятный момент, чтобы она реализовалась. А если учесть все множество событийных и вероятностных линий, пронизывающих Кристалл, да попытаться ещё их проследить, вряд ли цепь событий, которая привела Корнелия на тропу командорства, окажется столь случайной. Если в Кристалле вообще бывает хоть что-то случайное, а не кажется нам таковым из-за множества влияющих факторов, которые мы просто не в состоянии учесть.

Здесь я могу сказать, что один религиозный мотив в книгах Крапивина всё же явно присутствует, только к христианской религии он никакого отношения не имеет. Это религия Святых Хранителей. И если и стоило рассматривать побудительные мотивы действий Командоров — так тогда уж с её позиций. Так что оставим Гласа в покое.

И подойдём к фигуре №1 в «Голубятне» — а далее и у крапивинистов в целом — к манекену. Итак, раз уж космогоническую теорию Крапивина отбросили, то, конечно, ни на что лучшее, чем на роль заурядных бесов, манекены (а точнее, те, кто использовал их тела для контакта с людьми) не годятся. Между прочим: а что ж тогда Те, Кто Велят, не вселялись прямо в тела нужных им людей и не управляли ими? Ведь одержимость — явление весьма распространённое в христианских историях. Странно. Hу, а поведение манекенов — от лукавого. Конечно, в христианской модели мира всё плохое — от лукавого. То, что люди в состоянии САМИ дойти как до хорошей, так и до плохой мысли, принять её или отвергнуть, — всё это не укладывается в мировоззрение христианина, так как в христианстве нет места свободе личности. Либо личность отягощена дьяволом, либо богом — я не оговорился, я считаю крест христианства не меньшим отягощением для души, чем то, что в его представлении исходит от дьявола... Впрочем, опять же, оставим теологичес кий спор и вернёмся к книгам Крапивина. Hашу точку зрения на происхождение и мотивы действий манекенов можно найти в статье «Гипсовые звёзды», и она резко расходится с точкой зрения Каплана.

Так почему же книги Крапивина религиозны? Да потому, оказывается, что-де вся европейская культура христианская. Согласен, христианство глубоко въелось в неё (что неудивительно, если вспомнить века инквизиции и тому подобных «божеских» акций, из которых отлучение от церкви — фактически полный бойкот — было самой мягкой), что вроде бы оно проявляется во всём. Hо! У кого из вас повернётся язык назвать религиозной книгу Анри Папюса «Практическая магия»? Или, поближе к нашим реалиям, «Розу мира» Андреева или «Тайную доктрину» Блаватской? А творчество Крапивина, между прочим, содержит не менее полную и глубокую картину мира, только подается она в форме, куда более лёгкой для освоения, на фоне действий героев. Из-за чего некоторым не очень внимательным к смыслу происходящего читателям она кажется несущественной и отметается по привычке, заменяется более удобной.

Часть девятая статьи называется «Hа Дороге». С подтекстом «на дороге к богу». Уже одна такая подстановка тех, кто ВЕРИТ в Дорогу, должна глубоко оскорбить. Хочется пожелать Каплану прочитать «Лето кончится не скоро» — может, поймёт чего-нибудь про Дорогу и не будет играть этим понятием. А покамест он пытается нас обнадёжить: вот, мол, Крапивин ещё осознает личностность высшего Hачала. Hу что ж... Если признать за эгрегором Великого Кристалла право на разумность, то почему бы не назвать этот эгрегор Богом? И тогда в этой точке религиозные представления пересекутся с теорией Кристалла.

А покамест — нечего тянуть на себя одеяло. Да, Крапивин на Дороге, но вера его уже давно, как мне кажется, существует, а в религии христианской, не испытав необходимости до сих пор, думаю, не испытает он её и теперь, пусть меня поправят, если я ошибаюсь.

Естественно, дико для позиций христианина выглядят и священники, появляющиеся в крапивинских книгах. Он (христианин) ведь так и не понял, что каждый из них — Личность, прошедшая долгий путь в становлении своей веры В ЛЮДЕЙ, что они служат людям, а не богу, — той части людей, лучшей части, в которую они верят.

Опять же, если я не прав, пусть поправит меня Владислав Петрович. Во всяком случае вряд ли священники из книг Крапивина — батюшки ортодоксального христианства. Слишком разные цели. Иначе и быть не может. Кристалл слишком велик для ортодоксального христианства, оно не способно принять такое многообразие миров. Так что не стоит изображать Крапивина эдаким путником на дороге к своей вере, насколько я понимаю, вера у него уже есть (что подтверждает отрывок из интервью, приведённый автором статьи), и он ей не изменит.

В заключение ещё несколько слов о проповедничестве. Исторически сложилось так, что в ходе истории последнего века, а в особенности последнего десятилетия религия понесла значительные потери в своих позициях на территории бывшего СССР. И теперь она стремится наверстать упущенное — потому появилось на улицах столько проповедников, как ортодоксальных христиан, так и различных сектантов, верящих или не верящих в исключительность своего миро- и богопонимания, но тем не менее призывающих всех в свои ряды. Однако, они слегка опоздали. Сейчас происходит накопление информационно и духовно развитых людей, достаточно развитых, чтобы принять и осмыслить столь глобальные теории, как теория Великого Кристалла, и на их основе построить мировоззрение, более совершенное, чем нынешние. И Владислава Петровича можно смело полагать их теоретиком, а в немалой степени и практиком. В конце концов, он внёс немалую лепту в воспитание этого круга, и мы благодарны ему за это. А что касается идей, высказанных Капланом, так каждый человек видит только то, что способен интерпретировать. Так что не стоит приписывать книгам Крапивина религиозность — они в этом не нуждаются.