11
Волны были теперь янтарными и стали еще теплее и ласковее. Они будто смыли с меня горечь неудачи. По крайней мере, когда я выбрался на песок, то прежней досады не чувствовал.
Но наступали минуты, о которых я боялся думать.
Я машинально натягивал матроску и думал о странной природе человеческих привязанностей. Ну, кто мне эти двое ребят? Ведь не братья. И даже давними друзьями не назовешь. Что же так связало меня с ними? То, что они из другого мира? Чушь какая! Да если бы они оказались мальчишками с соседней улицы, я был бы самым счастливым на свете! Может быть, дело в том, что мы рисковали друг для друга? Но это бывало со мной и раньше. В кавказском походе мы с приятелем выволокли из ледяного потока двух парней. Ну и что? Теперь только под Новый год открытками обмениваемся. А Валерка и Братик... Почему же сердце останавливается, как подумаю, что сейчас разойдемся?
Если вспомнить, мы и знакомы-то в общей сложности не больше трех дней. А Володька с Васильком – те лишь сегодня увиделись. И вот прикипели друг к другу.
Я посмотрел на них. Братик помогал Володьке застегнуть хитрую пряжку блестящего пояска, и они о чем-то шептались. Быстро и деловито. Они словно не собирались прощаться. Они вели себя как два одноклассника, – которые договариваются завтра пойти в кино.
Может быть, не почувствовали еще до конца, что сейчас расстанутся навсегда? Или не подавали вида?
Они же крепкие ребята...
Валерка тоже смотрел на Василька и Володьку. Я вдруг вспомнил, что сегодня впервые узнал его на стоящее имя.
– Дэни... – тихо сказал я.
Валерка обернулся. У него были ласковые глаза, и он хотел сказать что-то хорошее.
И вдруг он вздрогнул. Поднял голову, будто услыхал далекий сигнал.
– Время убегает.
Мы начали торопливо зашнуровывать кеды.
– Скорее, – нетерпеливо попросил Валерка.
Мы бросили шнуровать и торопливо зашагали к маяку.
– Еще скорее надо, – уже с открытой тревогой сказал Валерка.
Володька и Братик переглянулись.
– Тогда побежим! – предложил Володька, и мы рванули вверх по склону.
Но Володька вдруг ойкнул и ткнулся в траву.
Я подскочил.
– За камень зацепился, – сказал Володька, глядя на свой локоть. – Вот...
Кожа была содрана, по руке текли темные струйки,
Я скинул матроску, зубами рванул нижний шов, с треском отодрал от подола узкую ленту, смутно вспоминая, что однажды так уже было. Начал заматывать Володькину ссадину. Валерка стоял рядом. Я чувствовал, что все жилки звенят у него от страшного нетерпеливого беспокойства. Но что я мог сделать, если у Володьки кровь?
Я затянул узел.
– Бежим!
Володька вскочил и снова сел.
– Нога, – хмуро сказал он. – Кажется, подвернулась.
Я подхватил его на руки. Бежать мы теперь не могли, но я торопился изо всех сил.
Был уже виден вход в лабиринт. Скорее! Скорее же!..
У входа словно размыло края. Скалы как бы растеклись, и щель заплыла, исчезла. Упругий толчок воздуха остановил нас. Качнулась земля, контуры камней и маяка стали размытыми, пространство сдвинулось, и... вместо скал и якоря я увидел каменную насыпь, поросшую редкими кустами, а башня исчезла.
– Что это? – растерянно спросил я.
– Эхо времени. Волна, – как-то устало сказал Валерка и сел на валун, поставив палаш между колен. У него был вид человека, который опоздал на последний пароход и знает, что сейчас торопиться бесполезно.
Я опустил Володьку, и он довольно прочно встал на больную ногу.
А Василек... Он глянул на Володьку, потом подошел к брату, сел на корточки, положил подбородок на Валеркино колено.
– Ну, ты чего, Дэни, – сказал он ласково и немного виновато. – Ты не горюй, у нас же есть лодка. Корабль без тебя не уйдет. При хорошем ветре мы доберемся до Гавани за трое суток. А там переход...
В первый момент я обрадовался: значит, ничего страшного не случилось! Но тут же чуть не взвыл от отчаянья:
– В Гавани же нет лабиринта! Значит, я в таком виде явлюсь домой?
Братик тихонько засмеялся:
– Да нет, это обратный переход. Там все просто.
Я облегченно вздохнул. А Володька заметил:
– Я бы на твоем месте только радовался, если бы таким вернулся. По крайней мере сам на себя похож.
– Ага, – сказал я. – И Августа Кузьминична тоже бы радовалась. Подумать только: зав. литературной частью в матроске и шортиках...
– А чем плохо? У вас же детский театр. По-моему, директорша была бы довольна.
– А Варя? – спросил я. – Она тоже была бы довольна?
Володька подумал и не без ехидства заметил, что с Варей, конечно, сложнее.
Мы уже шутили. А что? Выход был найден, расставанье отодвинулось на несколько дней, и эти дни обещали новые приключения. Конечно, будет очень трудно в открытом море на маленькой лодке, но зато мы вместе!
– Дэни, ну ты чего молчишь? – опять обратился к брату Василек. – Мы напечем ракушек для провизии. Для пресной воды есть горшок. Если понемножку пить, то хватит. Да мы с тобой можем и морскую...
– Я тоже могу... – вставил Володька.
Штурман Дэн шевельнулся и отложил палаш.
– Вы разве не понимаете? – спросил он угрюмо. – Откуда здесь лодка? Вы не знаете, что такое эхо времени?
Мы с Володькой не знали. Братик, видимо, тоже. И ответом Валерке было наше испуганное молчание.
– Нас волна от лабиринта закинула неизвестно куда, – сказал Валерка. – На тысячи лет назад или вперед. Смотрите, нет ни якоря, ни маяка. Даже скалы другие...
Володька торопливо шагнул ко мне и прижался забинтованным локтем к моему голому боку...
Потом сошлись мы все четверо в молчаливый кружок и сели на камни среди травы. Отчаянье часто бывает молчаливым.
Закат светил долго, но вдруг как-то сразу догорел, и наступила темно-синяя ночь. Без луны. Зато высыпали звезды, видимо-невидимо. И очень яркие, и не очень. Одни казались совсем близкими, а другие горели в непостижимой дали. Через все небо протянулся изумительно светлый Млечный Путь. Сгустки звездной пыли словно клубились в космической глубине. Но это был чужой Млечный Путь и незнакомые созвездия.
Боже мой, как мне захотелось под хмурое ночное небо, на улицу дачного поселка, где шелестит в листьях дождик, пахнет сырой травой, а за деревьями, вдали, глухо вскрикивают электрички... Но не было туда пути. А если и был, мы его не знали. Валерка сказал, что нельзя построить второй лабиринт.
При свете звезд мы различали друг друга. Никто не шевелился. Братик положил голову на колени Валерке и, казалось, задремал. Володька сидел, обняв себя на плечи, и смотрел в землю.
Вдруг он ударил кулаками по коленям и с тоской сказал:
– Ну, дурак я, дурак. Все из-за меня.
– Ты же не виноват, что споткнулся, – сказал я.
– Да виноват же! – со слезами в голосе крикнул Володька. – Я нарочно упал! Я время тянул.
Не поднимая головы, Братик прошептал:
– Мы оба виноваты. Мы хотели, чтобы на лодке. Чтобы еще вместе...
– Я догадался, – сказал Валерка.
– Теперь вы нас никогда не простите, – бесцветным от отчаянья голосом произнес Володька.
– Простим, – сказал Валерка.
Мы еще помолчали, потом Братик поднял голову и спросил:
– Что же теперь делать?
– Думать о ночлеге, – спокойно и очень по-взрослому ответил штурман Дэн. – Ночью будет свежо. Соберите побольше сухой травы и веток, мы устроим гнездо.
Братик и Володька вскочили.
– Далеко не отходите, – предупредил я.
Володька спросил:
– Можно, я возьму саблю? Ветки рубить.
Валерка вынул из ножен и отдал ему палаш.
– Только осторожнее, – сказал я.
Они отошли за камни, но мы слышали их приглушенные голоса и удары клинка по твердым сучьям.
Валерка спросил сбивчиво и нерешительно
– Послушай... вот если бы я... ну, если бы со мной что-то случилось... совсем... Вы бы взяли к себе Василька?
– Что за чушь тебе в голову лезет! – сердито сказал я.
– Все-таки скажи. Ну, если бы...
– О чем ты говоришь! – возмутился я. – Неужели бы оставили?.. Только... Он сам захотел бы? Наша Земля ему чужая.
Валерка покачал головой:
– Не чужая, раз вы там. Кроме вас, у него никого нет.
– А ты?
Валерка сел ко мне вплотную и вполголоса произнес:
– Я не правду говорил. Лабиринт построить можно... Только никто не строил его трижды.
– А зачем трижды? У тебя он будет второй...
При рассеянном звездном свете я заметил Валеркину улыбку, невеселую и короткую.
– Это вроде поговорки, – объяснил он. – Трижды никто не строил, потому что второй лабиринт отнимает жизнь у строителя.
– Почему, Валерка?
– Ну, это трудно объяснить. Ты видел огонек на клинке? В нем сгорают все силы... Да мне даже не страшно, только обидно...
Я вспомнил, как леденела Валеркина рука.
– А если взяться всем?
– Не поможет. Первый все равно умрет... Это же лабиринт.
– Ну и к чертям его тогда!
– А как быть?
– Не знаю. Что-нибудь придумаем.
Он поднялся, встал у меня за спиной, положил мне на плечи ладони.
– Сережа, что мы придумаем? Нас закинуло неизвестно в какие времена. Только лабиринт еще может спасти вас.
Он так и сказал – "вас".
Я сбросил с плеч его руки.
– Дудки, Светлый штурман! Этот номер не пройдет!
– Да перестань, – досадливо сказал он. – Ты же знаешь, что иногда это необходимо. Ты же сам хотел разрубить веревку.
Оказывается, он знал!
– Ну, хотел... Я надеялся, что, может быть, спасусь. Да и выхода не было.
– А сейчас есть выход?
Я промолчал.
– Подумай о тех, кто остался там, у вас.
Это был нечестный прием. Я подумал за себя и за Володьку и... Конечно, я не собирался соглашаться с Валеркой, но в моей твердости появилась трещинка.
– Братик умрет без тебя, – сказал я.
– Не умрет, если будет с вами.
Сзади раздался громкий шелест. Мы оглянулись. Это незаметно подошел Володька и бросил охапку травы.
– Беседуете... – непонятно сказал Володька.
– Где Василек? – с тревогой спросил Валерка.
– Сейчас придет... А сабля у тебя острая. Ж-жик – и нет куста.
– Хороший клинок, – со скрытым беспокойством откликнулся Валерка. – Он где? Не потеряли?
– Вот он. – Володька поднял с земли палаш. – А без него ты мог бы построить лабиринт?
– Без него не мог бы. Давай сюда...
– Сейчас... – Володька сделал шаг назад. – Тут где то была щель в камне... Ага!
Клинок звякнул о валун. Володька замер на миг, потом рванулся назад и навзничь упал в траву. Раздался короткий звук лопнувшей стали.
Мы подскочили к Володьке, а с другой стороны, роняя ветки, подлетел испуганный Братик.
Володька лежал на спине, прижимая к груди обломок палаша.
– Ты с ума сошел! – заорал Валерка.
Володька неторопливо встал и отбросил обломок.
– Это ты сошел с ума, – сердито сказал он. – Я же слышал... Ишь чего задумал!
Валерка сразу притих и опустил руки
– Ну и дурак, – сказал он совсем по-мальчишечьи. – Ну и будем сидеть здесь всю жизнь.
– Не будем сидеть, – негромко, но твердо возразил мой Володька. – Мы пойдем. Что-то все равно должно случиться. А чтобы случилось, надо идти.
