...Мы с мамой и бабушкой выписываем ваш журнал, потому что в нем много всего интересного. Мне и бабушке особенно нравятся сказки и повести Владислава Крапивина, только в этом году вы еще ничего не напечатали. И маме тоже они нравятся. А еще нам хочется знать про этого писателя, где он живет и как пишет свои книжки. Мама говорит, что это не так уж обязательно, но нам с бабушкой все равно интересно...
Сережа Ефремов, 10 лет, г. Новосибирск. 1979 г.
...Сегодня я прочитал начало романа "Острова и капитаны" и теперь с нетерпением жду продолжения. И еще у меня и у моей сестры такая просьба, если вам не трудно, напишите про писателя Крапивина, который сочинил этот роман и другие свои книги. А то его героев мы знаем, а про него самого не знаем ничего...
Игорь Ковальчук, 12 лет, 6-й класс (и сестра Таня, 10 лет), г. Москва. 1987 г.
...Большое Вам спасибо за наслаждение, которое испытываешь от чтения Ваших книг, которые возвращают в детство... Мне бы очень хотелось узнать о Вас больше, если это Вас, конечно, не затруднит...
Люба Сунгурова, 21 год, Украина, Луганская обл., с. Жёлтое.
Подобных писем в архивах редакции и в архивах писателя Владислава Крапивина очень много. И дело вовсе не в том, что журнал или сам Владислав Петрович делают из писательской биографии секрет. Наоборот. "Следопыт" неоднократно печатал всякую информацию о своем давнем и заслуженном авторе. Сам писатель тоже, случалось, рассказывал о себе в разных статьях, интервью и предисловиях к своим книгам. Но поколения читателей меняются быстро, а у тех, кто подрастает, все тот же интерес: хотим знать об авторе...
Читательские интересы надо удовлетворять. И в редакции возникла идея. И этой идеей редакция поделилась с писателем:
— А давайте-ка, уважаемый Владислав Петрович, пойдем навстречу подписчикам и в будущем году уделим вам в каждом номере по нескольку страниц. Организуем этакий специальный раздельчик...
Известный детский писатель отозвался со свойственной ему интеллигентностью и лаконизмом:
— С печки упали, да?
— Мы серьезно...
— Да кому это надо-то?
— А вы почитайте анкеты и письма.
— Письма! Вы знаете, какие письма пойдут в ответ на это дело? Скажут, что редакция развела культ личности!
— Может, кто-то и скажет. Зато многие будут довольны. Те, что смогут прочитать ваши ответы на свои вопросы, узнают о ваших планах, о ваших увлечениях, о всяких случаях из вашей жизни. Познакомятся с вашей точкой зрения на разные сложные вопросы. Хоть немного проникнут в секреты писательской кухни...
— Да с какой стати!? Зачем? И почему это взбрело вам в голову именно сейчас?
— Как почему? — хором возмутилась редакция. - Да потому, что СТОЛЕТИЕ!
— Вы, что ли, совсем... переработали? Мне должно стукнуть всего шестьдесят!.. Ну, пусть не "всего", а "уже", но это же не целый век, все-таки! А журналу и того меньше — сорок лет...
— А если сложить вместе! Сколько будет, а?!
Эта простая арифметическая логика неожиданно сразила заслуженного следопытского автора. Потому что, как ни крути, а вся его жизнь "сплюсована" с жизнью "Уральского следопыта".
Первый номер журнала вышел после 23-летнего перерыва весной 1958 года, а уже в начале лета студент журфака УрГУ Слава Крапивин со своим рассказом в папочке для конспектов бодро пришел в редакцию.
Увы, этот рассказ (который назывался весьма романтично — "Там, где течет Ориноко") Славе завернули. Но, чтобы молодой автор не впал в полное уныние, ему сказали:
— Не падайте духом, заходите к нам... если еще что-нибудь сочините.
Слава стал заходить. Вскоре известный журналист Евгений Григорьевич Ананьев набрал для журнала группу студентов, которые должны были освещать будни и романтику трудовых деяний на стройках и заводах Урала. И Слава освещал. И понемногу начал печататься. А весной шестидесятого осуществил и заветную мечту: опубликовал в "Следопыте" рассказ (конечно, не "Ориноко", а другой). А еще через два года стал сотрудником редакции. Кстати, в той должности, которую когда-то занимала сотрудница, вернувшая ему рассказ. Тем не менее у него хватило ума больше никому это свое произведение о Южной Америке не показывать...
Далее все самое важное, что происходило в жизни начинающего писателя, становилось и редакционным событием. И неизменно отмечалось в редакции: публикация первой повести (август 1962 года); выход первой книги (конец того же года); первый юбилей — двадцатипятилетие (1963 год); вступление в Союз писателей и почти сразу за этим — шумная свадьба, в которой весь состав редакции принял самое горячее участие (лето 1964 года).
В шестьдесят пятом году Владислав Петрович из штатных работников "Следопыта" ушел: трудно стало тянуть сразу три упряжки: книжки писать, командовать набиравшим силу отрядом "Каравелла" и ежедневно ходить на работу в журнал. Но полностью избавиться от "третьей упряжки" не удалось. Куда от нее денешься, если ты и член редколлегии, и постоянный автор...
Сколько же всего напечатал Владислав Петрович в "Уральском следопыте" по нынешний юбилейный год? Мы посчитали, и оказалось, что около двадцати повестей и романов. Надо еще учесть, что два романа — это трилогии, состоящие из отдельных больших книг. А еще были рассказы, очерки, статьи, репортажи и даже одна поэма... Если перевести все это на издательский язык, то можно сказать: "Около ста восьмидесяти авторских листов". А один такой лист — это примерно двадцать пять страниц машинописного текста. Если представить такой объем в книгах, то получится пять томов толщиною с "Трех мушкетеров" каждый.
Много это или мало? Всякий может судить по-своему. Но один факт бесспорен: по числу лет, отданных "Уральскому следопыту" послевоенного времени, и по количеству напечатанного в нем Владислав Петрович абсолютный чемпион среди тех, кто работал для нашего журнала.
В связи с этим была даже попытка наградить автора-рекордсмена официальным прозвищем "Чемпион". Но Владислав Петрович эту попытку отмел. Сказал, что у него есть другое — не менее почетное... прозвище, звание, титул (думайте, как хотите): "Командор".
— Вообще-то прозвищ у меня в жизни хватало, — вздохнул он. — С давнего дошкольного детства. Самое первое — "Комнатный балбес". Меня наградил им соседский мальчишка, потому что весной сорок третьего года мне не в чем было выйти на улицу и я, глядя в окошко на пускавших кораблики пацанов, с досады корчил всякие рожи. В ответ на "Балбеса" я сочинил про обидчика частушку, где его имя рифмовалось со словом, которое лучше не печатать. Это был мой первый литературный опыт... Потом я получал всякие другие прозвища, но все они меня тоже не радовали. И только в семидесятых годах меня, уже взрослого, начали именовать Командором. Сперва в шутку, а потом... и не только в шутку. Потому что командорами часто называют капитанов яхтенных клубов. А я в ту пору уже во всю командовал ребячьим морским отрядом. И мое прозвище сделалось как бы вторым именем... Да вы и сами меня иногда так кличете, не правда ли?
Редакция согласилась. И решила, что новый раздел будет называться "Командорская каюта".
Тот, кто прочитает страницы этого раздела, как бы заглянет в рабочую комнату писателя-командора. В его каюту. Потому что здесь повсюду морские инструменты и модели парусников, старинные книги о путешествиях и живописные пейзажи, где плещется разноцветное море. Побывав в гостях у хозяина каюты, читатель может узнать кое-какие секреты писательского труда, порыться в морских коллекциях, познакомиться с некоторыми фактами командорской биографии и услышать ответы на самые разные свои вопросы.
© "Уральский следопыт, 1998 г
Рубрику в журнале вел Алексей Крапивин
