I.
ПОСЛЕ ВЫХОДА В СВЕТ РОМАНА "ОДИССЕЙ, СЫН ЛАЭРТА"
Груда мокрого камня.
Соленая пена прибоя.
Кифаред и флейтистка --
Нечаянно стройный дуэт.
Ни Итаке зима. Трижды третья --
В разлуке с тобою.
Песнь о вещих скитальцах
Горланит слезливый аэд.
Выжимая тоску,
Причитает настойчиво лира,
Как ленивое море
Пластали стада эйкосор,
Как под Троей сошлись
Все герои ахейского мира,
Чтоб вернуть без остатка
Серебряный дикий ихор.
Скучный пьяный аэд!
Не дразни Одиссея судьбою.
Рассыпаются дни,
Как стекляшки разорванных бус.
Флейта ветра поет на заре
Под кифару прибоя.
И слова повторяются в песне --
Ты жди, я вернусь.
Я вернусь, Пенелопа.
Не горбись над траурным платьем.
Я вернусь, обманув
Полифема и Крона-скупца.
Я вернусь. Пусть горланит аэд.
Верным вечности хватит.
Я вернусь. Ухмыляется волк
Темным профилем в бронзе кольца.
Мария Лисс (Москва, Россия)
* * *
Не спеши, Одиссей. Не спеши покидать Пенелопу.
Там, под стенами Трои, лишь кровь и позор,
и циклопу
Выжечь глаз -- удовольствие не из больших,
согласись.
И потом -- жечь свои корабли, иль блуждать
двадцать лет --
Все одно. В этом смысл отыщешь едва ли.
Лишь "Timeo Danaes..." останется вбитым
в гранит!
И повторено будет, когда позабудут, как
звали
И тебя и меня. Ради этого жизнь свою гробить?
Опомнись, Улисс!
...подходя к Ахерону...
Сергей Байтеряков forcon@mail.ru
* * *
СИЯЮЩИЕ ЭПИГОНЫ-2000.
Ржавеет неба медный таз,
от песен -- только плесень.
Забыли мы, забыли нас,
петлёй свернулась нить.
По внешней стороне идём,
земную грязь гермесим.
Чего-то там кого-то ждёт.
Не знаем. Может быть.
Евгений Бочкин (Белгород)
* * *
I
И если придется Итаку покинуть, Итаку,
И жизнь обернется строкою рапсода: "Итак,
у
Соленого моря есть каменный берег, где
волны немеют..."
Мы все -- острова в ноосфере, да жаль
-- не умеем
Понять и услышать, и каждый стоит в одиночку,
Чтоб жить, чтобы выжить. И даже в рапсодову
строчку
Не важно -- попасть или сгинуть дыханием
ветра.
Но если придется покинуть себя -- то посмертно.
II
Что ж, женщина, терпи, терпи и жди героя.
С войны вернется в дом ни муж и ни отец.
Он столько долгих лет провел под этой
Троей,
А ты его ждала. Вернулся наконец.
Он пил вино побед -- не разбавлял водою,
Он лил чужую кровь и равен был Богам.
Что ж, женщина, терпи и принимай героя
-
Тебе-то все равно, Афган или Пергам.
Уходят корабли от линии прибоя,
И океан вдали ласкает небосвод.
А ты Богов моли за своего героя
И верь, что он придет, когда-нибудь придет.
III
"Мы погибли под Троей. Все. Ты тоже,
сова и олива"
Г. Л. Олди, "Одиссей,
сын Лаэрта"
Мы погибли под Троей. Ты тоже, сова и олива.
Россыпь звезд светляками, да серпик кривого
ножа.
Ни богов, ни героев. Как берег во время
отлива
Обнажается память, от влаги соленой дрожа.
Отступающей солью омыты бессонные веки.
Погребальною гарью - от рук, от камней,
от травы.
Недосказанной болью, любовью - уходим
навеки.
Небожители, хайре! А впрочем, вы тоже
мертвы.
Но тугою волной подступает зеленая вечность
-
Пораженье? Победа? - и смерть исчезает
стремглав.
Гнев, богиня, воспой. Наших жизней воспой
быстротечность.
Не браните аэда - он ложью бессмертною
прав.
Татьяна Пономарева (Нижний Новгород)
* * *
"-- Ты вернулся, рыжий, -- тихо сказала Пенелопа."
Г. Л. Олди
Мне прежним больше не бывать --
считай, приплыли.
И тут вещуньям не гадать:
мол, или -- или.
Сушите весла, моряки,
спускайте парус.
И словно плеск седой реки:
"Я возвращаюсь".
Я возвращаюсь -- через мрак
годов разлуки,
я возвращаюсь -- беглый раб
войны и скуки.
И долго вглядываться мне
в реки зерцало,
искать в себе и в глубине
то, что пропало.
Всего один неверный шаг
при возвращеньи --
и ты -- в реке, и всё -- не так,
и нет прощенья.
Коль в воду дважды не войти,
спешу к истоку,
чтоб все былое обрести --
и вновь исторгнуть.
Но понимание копьем
войдет под печень:
"Река менялась с каждым днем --
как ты, беспечный".
И значит, нет путей иных,
в одном спасенье:
постичь свой дом, себя, родных
в том измененьи;
принять все это, чтоб потом
в ночи услышать:
"Ты, --
драгоценным шепотом, --
вернулся, рыжий!.."
Владимир Пузий (Киев)
* * *
Как это больно -- вспоминать
Шаги затихшего парада.
Как это страшно -- умирать,
Когда домой вернуться надо.
Как это жутко -- выбирать
Лежать или со всеми встать...
Плечом к плечу и строй держать!
Как неохота умирать!
Как это трудно -- выжимать
Все свои силы до предела
И под конец лишь понимать,
Что наша рать не поредела.
Как это больно -- умирать!!!
Keo <keozver@aport.ru> (Сургут)
* * *
Посв. роману "Одиссей, сын Лаэрта"
Могущество краски, поэзия в прозе.
Обжегшись однажды на вечном морозе,
Теперь я живу, покидая земное,
А вместо земного приходит другое
--
Немыслимое...
Юрий Бунаков ака maddest <maddest2001@mail.ru>
СПб
* * *
ВОЗВРАЩЕНИЕ ОДИССЕЯ
Как соблазнителен их бег
Из мира в мир, из века в век,
Часы летят, а человек --
Увы! Не в силах.
Глядят глаза герою вслед,
Моля о легкости побед,
И каждый сон - счастливый бред -
Вернись, мой милый!
В его шагах замкнется круг,
Сын встанет вровень с ним, как друг,
Но кто-то вложит в руки лук -
Вот час расплаты!
Ведь если ты вернуться смог,
То не герой уже, а бог,
А для богов, таков уж рок,
Все виноваты.
...Не объяснить тебе, сынок,
Как спорил человек и бог,
И ни один войти не мог
В родные двери.
Ценою в жизнь дорога пусть,
Я матери твоей клянусь,
Что возвращаюсь и вернусь!
Пускай поверит!
Наталья Харса <Xarsa@online.nsk.su>
(Новосибирск)
* * *
I.
Я вернусь.
Гулким эхом в темных гротах:
Я вернусь.
Очень скоро, очень просто
Я вернусь.
Теплым шорохом прибоя
Я вернусь.
Если даже будет больно --
Я вернусь.
Я люблю тебя, Итака.
Я клянусь
Без сомнений, без остатка --
Я вернусь.
II.
Жарким было лето, и словно
Жизнь застыла воском свечей.
Сколько ты ждала, Пенелопа?
Сколько не спала ты ночей?
Он ворвался с брызгами пены
Неоткрытых южных морей.
Он один такой во Вселенной,
Сумасшедший твой Одиссей,
Совсем незнакомый.
Ну вот он снова и дома.
Ни шторма его не сломили,
Ни потери и ни года.
В чем-то он всегда был бессилен,
Но насчет войны - угадал.
И тогда, под стенами Трои
Он один не нажил врагов.
Ох, как не хотел быть героем
Одиссей -- "сердящий богов".
Но все изменилось --
Теперь с ним божия милость.
Не сулил ему возвращенья
Ни оракул, ни океан.
От прощания до прощенья
Сколько лет -- узнал лишь он сам.
Из соседних царств присылали
На Итаку все женихов.
До сих пор они не признали,
Что вернулся странник лихой.
Да ну их, соседей,
Иди, встречай Одиссея.
Юля (Харьков)
* * *
"ОДИССЕЙ, СЫН ЛАЭРТА"
I
Я ласточкой в небо уйду.
А, может быть, журавлем.
А, может быть, выращу крылья.
А может - сойдет и так.
Запутавшись в пальцах ветра,
Оставлю на небе след,
И будут оракулы биться
Над тайной его черты.
И самый из них сумасшедший,
Самый зеленоглазый,
Со встрепанными вихрами,
Воскликнет:
- Эврика, братья!
Он скажет:
- Я знаю точно!
Прошепчет:
- Я в это верю...
Здесь сказано: день наступит.
Наступит завтрашний день!
Подарит папирус ветру,
А после будет смеяться.
Недаром он сумасшедший.
II
Отпусти меня в надежду
И не спрашивай, когда
Я вернусь. Возможно, завтра.
Я вернусь. Наверно, завтра.
А быть может, навсегда
Я уйду.
Рассвет прозрачный
Заблудился между штор.
Ты опять бесслезно плачешь,
Я шепчу, что это вздор.
Я опять шепчу, что завтра -
Это призрак миража
Мы - сейчас, и это свято,
Расплескались брызги марта,
И ресницы чуть дрожат.
Вот и утро, звезды блекнут
И не светят на пути.
Отпусти меня в надежду.
Отпусти.
Точицкая Евгения (Шамара)
* * *
Закрыты глаза. Я встречаю рассвет,
Которого так боюсь.
Мне снилось, как все эти двадцать лет:
Ты мне говорил:"Я вернусь!"
Я жду, ждет сын, берега, сады,
Где мы гуляли вдвоем...
Но время стирает твои следы -
Чужие в доме твоем!
Запутали в калейдоскопе лиц,
Не верящих в то, что ты есть...
Пытаюсь в полете испуганных птиц
Увидеть добрую весть,
Что жив ты и скоро прийдешь домой,
Не глядя на волю богов,
Что скоро парус потрепаный твой
Появится у берегов.
...Выдергивая за нитью нить,
Шепчу тебе, как в бреду:
"Поторопись, родной, не тяни!
Вернись, Одиссей, я жду!"
Татьяна Рожановская <tarobora@yandex.ru>
(Днепропетровск)
* * *
ПАЛЛАДА
У нас обоих завтра будет бой.
У нас обоих впереди - война.
Сегодня между мною и тобой
Мое бессмертье... и твоя жена.
Ты тороплив. Должно быть, Илион
Стремишься сделать грудою камней.
Ты на победу просто обречен.
Ты выживешь - чтобы вернуться к ней.
Зачем ты так торопишься домой?
Я буду рядом много долгих дней,
Я буду помогать тебе, герой...
Хитрец:ты все равно вернешься к ней!
Я, рыжий, знаю, что такое грусть
И ревность,и возможно даже, боль.
Ты не поднимешься ко мне - а я боюсь
с небес спуститься, чтобы быть с тобой.
Татьяна Рожановская <tarobora@yandex.ru>
(Днепропетровск)
* * *
Очередное рандеву с Одиссеем вдруг
зацепило...
Душа остывает до синего блеска,
Душа остывает.
Не сделать ни вздоха, не выдать ни всплеска
-
Так тоже бывает.
Душа остывает, а руки немеют
И виснут плетями.
И боль превозмочь я уже не сумею
Любыми путями.
Душа остывает. Я пальцы вонзаю
В холодные струны.
И взглядом пустым я тебя провожаю.
Я стану безумным.
Душа остывает до синего блеска.
И скоро остынет.
Замерзнет и станет - простая железка.
Стреляй холостыми.
Дядя Дождь <unclerain@ngs.ru>
(Новосибирск)
Героев мы не выбираем.
Приходят сами.
И рядом с нами - адом? раем? -
Стоят часами.
Друзья? герои? - просто рядом.
И так бывало.
Нам ад был раем, мир - не адом,
Не так уж мало.
Пусть часть их бродит на страницах -
Вернутся мигом!
И видим на довольных лицах:
Читатель. С книгой.
Ещё бывает - руки смело
Кладут на плечи,
И мы - умело? неумело? -
Друг друга лечим...
И даже тёмными ночами
(Почти у Трои!)
Стоят герои за плечами,
Стоят. Герои...
Дядя Дождь <unclerain@ngs.ru>
(Новосибирск)
* * *
ПОПЫТКА ВЕРЛИБРА
Ночь. Тёмная. Лунная.
Россыпь бликов звёзд на высоком
покрывале неба.
С плеч рвётся, хлопает плащ, вьётся
по ветру.
Чья рука накинула его? когда?
Неважно.
Под ногами причудливо сплетаются
ветви,
путаются, шумят,
и не разглядишь, тень ли легла поперёк
пути,
яма ли перегородила
дорогу.
Мир - как негатив, уходят, взмахивая
листвой,
Деревья -- вдаль, за спину,
теряясь в прошлом и забываясь,
Накатывая волной и снова - вдаль,
вдаль... Ветер в лицо.
Вьются волосы, живя своей, непонятной
жизнью.
Серебряно взблёскивает куст,
чтобы скрыться, исчезнуть
через мгновение,
словно не было - да и было ли?
Так... Почудилось.
Меня нет.
Тень идёт дорогой времени, тень
среди таких же, как она.
Тени прошлого, тени людей на земле,
все, с кем сталкивала судьба,
с кем сводила дорога
--
тогда, давно, в ушедших за спину
деревьях.
Друзья и враги, учителя и ученики,
то, что было -
и что не смогло воплотиться, стать
реальностью.
Они равны - сейчас и здесь,
на дороге из ниоткуда в никуда,
в темноте и шелесте
призрачных ветвей.
Они идут рядом, плечо к плечу,
они безмолвны и беззвучны,
и я не в силах напоить их кровью
жертвенных коров --
у меня только кровь моей памяти,
кровь сердца, что всегда
со мной.
Но я молча иду, равная среди равных,
в тиши.
Лишь падают капли из кувшина Кали,
лишь бьются воды Стикса о гранит
--
где-то там, далеко,
лишь призрачный ветер всё рвёт с
плеч плащ...
Катя Войлова
* * *
ОДИССЕЙ, СЫН ЛАЭРТА
I
"Встречаюсь с ним и не вижу лица
его,
следую за ним и не вижу спины его."
Лао Цзы
"Я вернусь."
"Одиссей, сын Лаэрта", Г. Л. Олди
Я смотрю назад, но лица не вижу
Твоего; и вновь я смотрю на север,
Впереди шагает безумец рыжий
И несет в ладони счастливый клевер.
И спины его мне нельзя заметить,
Я шаги считаю: четыре, восемь...
И смеется он, как смеются дети,
Потому что тень старика отбросил.
Вот он гладит пса, что молчит, не лает,
Задает вопрос, чтоб убить ответы,
Я иду за ним, про себя желая
Многих лет ему, а не многой Леты.
И усталый взгляд -- пустота сквозная --
Моего лица различить не может,
Но все смотрит он, потому что знает:
У меня звенит серебро под кожей.
Есть вина, ее заглушают вина,
Есть одна беда и одна дорога,
Ты идешь за мной, но не видишь спину,
И тебе не больно, и слава Богу.
II
"Понимаешь, Пенелопа... я, наверное,
к тебе ехал..."
"Одиссей, сын Лаэрта",
Г. Л. Олди
Ты ехал к ней, а я к нему иду.
Безумны одинаково с тобой мы.
Я -- чёрный пистолет с пустой обоймой.
Ты -- рыжий блик в серебряном аду.
Мы оба одинаково в плену.
И так заведено у нас от века:
По чьей-то воле -- бога? человека?! --
Безумцы уезжают на войну.
III
"Мы все погибли под Троей."
"Одиссей, сын Лаэрта", Г. Л. Олди
Итака заходится плачем, купаясь в соленой
росе.
Зачем ты задумчиво мрачен, зачем ты молчишь,
Одиссей?
Тебе не до слов, не до смеха, давно остывает
обед,
Ты сам на войну не поехал -- война заявилась
к тебе.
Не стой же столбом у колодца, бессмысленно
плащ теребя,
Плыви, Пенелопа дождется, хотя не узнает
тебя.
Под парусом белым, иль черным, а может
быть, алым -- плыви
Под Трою, безумец, волчонок с серебряным
ядом в крови.
Хромая на левую ногу, ты правую тоже учти.
Ты видишь двухлетнего бога, и ты понимаешь
почти,
Что всех мировых математик дороже -- аэда
стихи...
Разорванный женский гиматий уже поправляет
Ахилл.
Еще невредимый Патрокл молчит и считает
в уме,
Задачи, предложенной роком, не может решить
Диомед,
А ты, Одиссей, по дороге вина -- и, конечно,
вины, --
Идешь, вспоминая немногих, кто сможет
вернуться с войны.
А где-то сказитель нестарый, попутно вздыхая
легко,
Берется опять за кифару недрогнувшей тонкой
рукой,
И ходят под пальцами строем все струны,
количеством семь...
Ты должен погибнуть под Троей, иначе погибнешь
совсем.
IV
Ты вернешься, рыжий, я знаю, ты веришь
мне,
Слышишь шепот волн? это я говорю с тобой;
Видишь эту соль на суровых губах камней,
Этот пепел пены, который принес прибой?
Это боль моя -- такая же, как твоя,
Хоть по-разному мы с тобой расшибали лбы,
Но один и тот же таится под кожей яд...
Ты вернешься, рыжий, иначе не может быть.
V
Возвращайся, рыжий; уже выбирают сети
Рыбаки Итаки, на пальчики Эос глядя
И не глядя в воду -- лишь кто-то один
заметил,
Что в глубинах вьются чьи-то седые пряди.
Возвращайся, рыжий; уже истекают сроки
Темно-красным медом своей крестоцветной
раны
И следы читают, как люди читают строки;
А следы крылаты, и это немного странно.
Если ты захочешь, то ветер расчешет космы
И шепнет тихонько, что зря ты сейчас не
дома.
Возвращайся,рыжий; ты выжил; ты вышел
в Космос,
Но тебя уже так давно ожидает Номос.
VI
Одиссей, сын Лаэрта, волчонок, безумец
и брат,
Чтобы верить в тебя, я зажгла этот рыжий
костер;
Ты же слышишь, как горлом моим о тебе
говорят
Сорок тысяч твоих безымянных, но вечных
сестер.
Закипает котел, и уже пробуждается Крон;
Но не зная еще ни секунд, ни минут, ни
часов,
Ты внимаешь ветрам, прилетающим с разных
сторон,
И сжимаешь в горсти сорок тысяч моих голосов.
VII
Жара: медовая, сквозная -
И каждый день как подвиг ратный.
Ты знаешь все; я тоже знаю,
Волчонок рыжий, вечный брат мой.
Я знаю все, я все умею,
Но прохудилась сеть пространства,
И выступает в роли змея
Чужая Муза Дальних Странствий.
И снова пальцы бьют чечетку,
И со стола сметают стилос
Крыла - которые по счету? -
Не помню; я со счета сбилась.
Веселый Хронос шутки шутит,
Болят мозоли от сандалий.
Я холодею не от жути,
Мне просто слишком недодали
Тепла; но, как ни странно, лето
Я неизменно ненавижу...
...Ты так похож на осень! где ты,
Волчонок вечный, брат мой рыжий?..
Анна Илюнчева <ladysh@mail.ru>
* * *
на роман Г. Л. Олди "Одиссей, сын
Лаэрта"
Вздымают чаши
Друзья-ахейцы,
Любая -- с верхом,
Грозит пролиться...
...Златые кубки,
Вино -- рекою,
А кто разбавит --
Тому по шее!
Артем Белоглазов (Бьорн)
* * *
ОДИССЕЙ, СЫН ЛАЭРТА
I
Что за басни, старик? На века, дескать!
Граду и миру!
Вон - созрела лоза. Мне с тобой говорить
недосуг.
Слушай - хочешь вина? Или свежего козьего
сыру?
Я велю принести. Да возьмите ж кифару
из рук!
Да о чем говорить? Был под Троей. Да разве
один я?
Все цари, и герои отправились в этот поход:
Агамемнон, Ахилл... Паруса - будто клин
журавлиный,
До иных рубежей - на умытый зарею восход.
А война - что война? Грязь и кровь... Как
любая работа.
Взялся за гуж - так сдюжь,не тверди, что
устал или слаб.
Ты опять - про Коня?Да причем я - ведь
должен был кто-то!
Десять лет.... Пенелопа... Итака... Сожженный
корабль...
Все, старик! Ни к чему из порожнего лить
нам в пустое.
Этих странствий хватило б, наверно, на
десять судеб!
Десять лет - за спиной. За плечами - сожженная
Троя.
Впереди - Пенелопа, Итака, и зреющий хлеб.
Да тебе, я гляжу, все и так наперед растрепали.
Что еще повторять, кифаред? Бог с тобою,
старик!
Нимфы, Сцилла, Циклоп - не мои это больше
печали!
Как умел - так и жил. По-другому - не
мог. Не привык.
Позади - Илион. Впереди - Пенелопа, Итака.
Рядом - плечи друзей. Плечи спутников.
Я ведь - не Бог,
Я - их царь. Их защитник. Из Бездны, из
Ада, из Мрака -
Я привел их домой. Это вовсе не подвиг,
а - Долг.
Бросил вызов Богам? Да на то мы, наверно,
и люди,
Чтоб игрушкой не быть никогда - даже в
Божьих руках,
Чтоб самим быть Творцами - и Мира, и собственных
судеб,
А не думать о том, чье же имя запомнят
в веках.
Я гляжу в облака, запрокинувши голову к
небу,
До последнего шага - еще не один поворот.
Эка невидаль - всякая быль превращается
в небыль,
И платок не накинешь на каждый болтающий
рот.
Что - молва, что - века, болтуны, кифареды,
аэды!
Только здесь - и сейчас мы, любя и сражаясь,
живем.
Только нашим друзьям - наши песни и наши
победы,
Близким - наша любовь. А века тут - совсем
ни причем.
Все, старик! Уходя - не забудь-ка кифару
случайно.
Вот в дорогу вино, вот - испеченный только
что хлеб.
Ну, прощай! Мне пора. Ждут дела. Нынче
год урожайный.
Это - тоже мой Долг. Проводите его. Он
ведь слеп...
II
Уходя - обещали вернуться,
Поднимали залатанный парус.
Шелухою последних напутствий
Тишина на причал осыпалась...
Проносились - по рыбам, по звЈздам,
Винноцветное пенили море,
Песни пели, печально и просто, -
О скитаньях и вольном просторе...
Соль - на коже, исхлЈстанной ветром,
Горечь - в душах, уставших от странствий,
Ойкумены естественным центром -
Островок в беспокойном пространстве.
Там всЈ также: желтеет пшеница,
И спускается солнце к причалу,
И прибой, как и прежде - граница,
Разделившая радость с печалью,
Там снимают созревшие гроздья,
Налитые полуденным зноем,
Там разлука, привычная гостья,
Ожиданье ведЈт за собою,
Там однажды, - внезапно! - проснутся,
Задыхаясь, хмелея от счастья!
Уходя - обещали вернуться,
Да не всем суждено возвращаться...
Анатолий Киселев
* * *
Написано под впечатлением
Олди...
Пресной водою минувших дней
Умой усталый свой лик
И из воды глазами в глаза
Посмотрит мудрый старик.
Седой пеленою пламя волос
Его обрамляет чело
- Кто ты?
Молчание будет ответ
Пальцы на чаше свело...
Взмах черных крыльев откроет глаза
Небу в преддверии дня
Чаши цветок заполнит кошмар
Встанет фонтан огня
На перекрестке вспыхнет огонь
И перейдет порог,
И не останется в мире людей
Скучных людских дорог...
Город проснулся, город ожил
Гамом со всех сторон --
Кажется, вот!.. Но это, как тень,
Вечное племя ворон.
Хэмси <hamsy@mail.ru> Москва,
Россия
* * *
ПРОВОДЫ ГЕРОЕВ
В долгий путь -- в вечно юное небо
Провожала героев Эллада,
Уходивших по лестнице в небыль,
И маячила тенью Троада.
Богоравные стали богами,
Старый Кронос смеялся, ликуя.
А друзья становились врагами
И уже донеслось: "Алилуйя".
Напоенные жертвенной кровью
Тени пели в Аиде пеаны
А малыш клал клинок в изголовье
И во сне слышал песнь Океана.
Дым костров уходил, вместе с дымом
Уходила Эпоха, а с нею
Те, кто были всегда молодыми,
Уходили, вдруг резко старея.
Век иной -- век железных игрушек
Век энергий, где люди -- лишь крохи
Только мальчик с мечом под подушкой
Как осколок ушедшей эпохи...
Павел Шиварев (Екатеринбург)
* * *
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Серая вода превечной Леты,
Ты уносишь память мертвых вдаль...
Ну а мы? Ужели ты не в силах
Нашу унести с собой печаль?..
I. Я вернусь
Я вернусь. Сквозь годы и шторма,
Ржанье, битвы и ночные крики,
Сквозь горящие во тьме дома
И в глазах предательские блики, --
Я вернусь. И буду сам не рад,
Встретив на пороге возвращенья
Тень спустившегося в этот ад...
И, узнав его, прошу прощенья.
II. Проклятье Кроноса
Дары богов - проклятье человека,
Уменье возвращаться - трижды кара.
Пусть сбережет судьба тебя до века
От этого божественного дара...
Вернешься, а мечты здесь больше нету.
Того, кто покидал любимый дом
Готов призвать ты к жесткому ответу
(Хоть нет его вины пока ни в чем...) --
За то, что другу он помочь не смог,
За то, что лук - увы - столь метко целил,
За то, что плащ в крови чужой намок,
За то, что он в любовь не верил,
За веру, брошенную в пыль пророком,
За ненависть, которой нет цены,
За то, что стал из человека богом,
За то, что в этом нет его вины...
Вина - моя!
Вина - сюда!
Смерть - якоря,
Жизнь - суда...
Олена Дрозд (Kinoid_a kinoid_a@inbox.ru)
* * *
- Дурачок... я и сама не знаю, за
что тебя люблю.
- Тоже мне загадка Сфинкса...
- А ты знаешь разгадку?
- Конечно. Я рыжий, коренастый,
сумасшедший и слегка хромаю. А еще
я очень хитрый.
Г.Л. Олди, "Одиссей, сын Лаэрта"
А вот если люди научатся летать?
Как быть?
А вот если люди научатся воскресать?
Как ждать?
Поймешь ли ты, простишь ли? --
А вдруг!
Мой друг, ты лишь плуг,
Что пашет жизнь не вдоль -- поперек,
В жилах твоих серебрится ихор...
Стук?
Трещит твой номос? -
Границы нет!
Или разбей!
Тебе нужен свет?
Ты хочешь жизни глоток? -
Вопрос.
А помнишь ли ты цвет ее волос? -
Бог!
Пойми -- ты прошлое... а никак!
Пойми -- ты прав, только ты -- дурак!
Ты уплыл и вернулся -
ты бог.
Ты ее забыл -
А меня не смог.
Ведь надо очень любить
И жить,
Чтобы вот так забыть и быть...
Когда ж поймешь?.. пусто уже? -
В тебе. --
Взорвешься миром, остатком Трои
А сам в себе-ли? - Ты сам пустое...
Старик - младенец,
двадцать лет, как пять
а сам-то кто ты?
Упасть, не встать
Так чем же лучше они
Чем я?
- Да просто это семья моя!
Я не забыл, просто был далеко!
А вот приплыл и вспомнил легко!
И ты, сова, не кричи в ночи,
Оливы ветвь трепещи, молчи!
Ты крепость, веры, но не любовь...
Просто надо очень любить...
Просто надо...
Я вернусь! -
Стройте кенотаф....
Евгений Гуревич (Москва)
* * *
НЕВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ
...Возьми на память из моих ладоней
Немного солнца и немного меда...
О.Мандельштам
Упряма, как отбитая атака,
Тверда, как хлеб дорожного поста,
Хребтом кита набычилась Итака.
Под сердце подступает пустота.
Прости за отчуждение, отчизна -
Ты мне нужна как ножны, как жена -
Не плоть, но платье. Прожитые числа
Годов и лиг. Небесного пшена
Скупая россыпь - тень ориентира.
Тела друзей. Крапленая трава.
Слюна осатанелого сатира
И сладость ножевого торжества
Над розовым и мягким... Пенелопа...
Я помню мед - волос и губ. Еще
На скалах остролистых козьи тропы
Случайный сон под голубым плащом
Урана-неба. Ранка от застежки
На шее над ключицей и вода
Холодная из рук. Кусок лепешки...
Твой крик всеразрывающий, когда
Натянутая плоть исторгла сына.
Ему уже не помню, сколько лет.
Остался едкий запах апельсина
От кожи и кудрей. И первый след
В песке соленом Эвксинского понта
И нежная ладошка, что вела...
Вот пятерня, шершавая от пота,
В отметинах от сети и весла.
Он вырос - мальчик, принц, пастух, наследник,
Герой богоподобный, весь в отца.
Мой неподъемный подвиг - сто последних
Шагов к тебе с причала до крыльца.
Тик-так, Итака, тактика клепсидры:
Песчинка в море, капелька в песке.
Секунды осыпаются сквозь сито,
Года висят тесьмой на пояске
Волшебницы, а время равномерно
Мотает нас на шпульки бытия.
Я дрался с богом по пути в таверну.
Сперва бил бог, потом ударил я.
Прости, что задержался, Пенелопа.
Я был никто - неважно, кем я мог
Остаться - от тирана до холопа.
Я не хотел поверить, что комок
Любви и слез становится мужчиной,
А женщина - соломенной вдовой.
Так хлебодар не верует в мышиный
Помет посередине кладовой,
Так прячет взгляд торговец тухлой рыбой,
Так приглашают боги на войну-с.
Неважно кем - шутом, бродягой, глыбой
Стыда окаменелого - вернусь!
С беспамятного лета до сих пор ты
Гадаешь по затмению углей.
Ты знаешь - по ночам приходят в порты
Немые тени мертвых кораблей.
Ты ходишь - восковая, ледяная,
Ткешь саван жениху, коптишь угрей,
Целуешь сына, плачешь, вспоминая
Двенадцать незачатых дочерей,
Расчесываешь волосы - густую,
Почти до пят, душистую копну,
Ложишься спать - не спать в постель пустую,
Прямой спиной к раскрытому окну.
Опять тепло. Цветут гранат и слива.
Смотри, на умывальнике пчела...
Совсем не по весеннему красива,
Ты есть. Плевать на то, что ты была.
Все хорошо. Не спрашивай, откуда
Мой парус подогнал старик Борей,
Сегодня утром я-вчерашний буду
Стоять, как новобрачный у дверей.
Ну кто еще натянет лук до скрипа
(хотел же до поры себя скрывать),
Ну кто еще расскажет, как из липы
Сработана надежная кровать,
Ну кто еще про вкус и запах меда
Напомнит, ничего не говоря?
...У Леты сладкомедленные воды
Прозрачней и желтее янтаря
В забытых сотах осени, любимый...
Ника Батхен <taribird@hotmail.com>
(Москва)
* * *
"Я вернусь" - это отблеск разбитой мечты.
"Я вернусь" - это эхо вчерашнего дня.
"Я вернусь" - это иней, покрывший цветы.
Я вернусь. Может быть... Но не ждите меня.
Шейди shady@rbcmail.ru
* * *
До Итаки пять жизней стоячей воды.
Да и так ли мы были тверды и горды,
чтобы плыть после стольких прогнивших
побед
по домам?! кто куда... я - к тебе!
И в мозоль от меча не ложится весло.
Будто что-то по жизни, как вихрь, пронеслось.
Я, лукавый, без лука заснуть не могу.
А засну - снова к дому бегу.
Этот сон - то ль проклятие, то ль - божий
дар.
Я блуждаю - Тезей в лабиринте Итак,
где у каждой сирены - твой голос и лик,
только ты далека, как Олимп.
И низвергнув богов не с горы - из души,
прошепчу ли когда-нибудь: "Веришь, спешил!"
?
И пойму ли: средь этих годов и Итак
ты со мною - во мне - навсегда!
Владимир Пузий (Киев)
* * *
Косы тугие Времени
Космос и Номос сплели:
Гнутся под тяжестью бремени
Тонкие кости Земли.
Плесни богам...Серебряный ихор,
И кубок расплывается с вином.
Аэдов пусть разноголосый хор
Споет тебе о Трое и ином...
Смотришь - Автолика лук,
Грустно...
Вино, словно кровь, разлито вокруг.
Вкусно...
Мы погибли под Троей - вспомнишь некстати.
Странно...
Клесиас! Забвение хмеля
Обманно...
Дмитрий Безуглов
* * *
Никак не могу отделаться от ощущения,
что "Одиссей..." - книга не законченая.
Как будто самое главное все-таки
осталось за (кадром? бумагой?) словами.
Горечи гордость...
Голову запрокинь -
По живой земле,
Словно шрам,
Пролегла межа.
На расстоянии
Вытянутой тоски
В небе ночном
Стозвездный встает пожар.
Горечь и гордость -
В горле тугим комком.
В черном горниле горла -
Литая сталь.
Горечи гордость.
Вернусь ли домой?
Мне ничего не жаль.
Сад мой волшебный,
Кипенно-белый плащ,
Быструю кровь,
Что медом и молоком
Стала
(Дослушай только
И глаз не прячь!),
Гибкую ветвь,
Что стала моей рукой -
Свей это все,
Как свиток,
Как ризу - сбрось.
Если не страшно -
Глянь, что на самом дне:
Горечи гордость,
Черная рабья кость,
Бурая степь
И веселый дымок над ней.
Если свет,что во мне -
Это тьма,
Какова же Тьма?
Если свет, что во мне -
Это тьма -
На черта мне свет?
Но горит звезда,
И, оставив свои дома,
мы бредем опять,
Спотыкаясь в густой траве.
Катана (Обнинск) <katana@nightmail.ru>
* * *
СТРАННИК
Разбит корабль, и загнан конь, и сломан
посох.
Что впереди? Обман, мираж, фата моргана...
Ну, хоть на миг остановись, дай сердцу
отдых, -
А я сумею залечить на теле раны.
Я так придумала сама: пусть будет больно,
Но жить, когда известно все - не интересно...
Так сладко снова отпустить тебя на волю,
Когда тебе за этой дверью станет тесно.
Я не смогу остановить твой бег по кругу,
Я не сумею помешать ходить по краю...
Но вновь разорван ураганом холст упругий.
Усталый странник, ты придешь, я точно
знаю.
И пусть следы твои затянет пылью звездной,
Из рая вырвешься ко мне или из ада,
Знай - возвратиться никогда не будет поздно.
Я вновь придумаю тебя таким, как надо.
Радмила Башкирева <totem@online.ru>
(Амберг, Германия)
* * *
"Одиссей сын Лаэрта": Сон
Мгновенья истекают липовым мёдом.
Жёлто-тягучей капелью с дурманящим запахом отбивают такт. Мелодию прощального
гимна. Мелодию дня завтрашнего. Последние удары сердца.
Капелью слёз бегут мгновенья. Солёной.
Ненужной. Сморенные сном, убаюканные Гипносом, умилённо застывают. Успокоённо
замирают, теряя самих себя. Забывая о нас. Плача во сне.
Мы возвращаемся. Возвращаемся туда,
откуда не уходили. Только туда, где нас не ждут. Это мы. Мы не плачем.
Мгновенья серебрятся росой на ажурных
бокалах. В бокалах вино. Забвение. Тишина жаркого светила. Утомлённость
странствующего песка. В бокалах мы, вкусившие мёда. Мы. Мы плакавшие солью
слёз. В вине. В забвении. В мгновеньях дня умирающего.
Кутаясь в тунику, вздрагивает Время. Осторожно.
Едва заметно. Вздрагивает, улыбаясь во сне. Мило. По-детски закусив губу.
Настороженно оглаживает рукоять кинжала. По-детски. Мило. Без алчности...
Сон не идёт. Прохлада влажно блестит
хрусталём окна. Серебрится. Как роса на бокалах. Дождь. Шелест. Шёпот.
Тихая мелодия грусти.
Капли дождя тоже мгновения?
Виктор Самохин
* * *
ВНУК ГЕРМЕСА
(в копилку "Одиссея...")
"Мы живем их смертью, а они живут нашей смертью."
Гераклит
Я талию стиха перехвачу
Изящной рифмой.
Неугомонный, вновь любовь кручу
С прелестной нимфой.
Калипсо? Не вернуться? Не вернуть?
Но внук Гермеса
И на Итаке смог сокрыть свой путь
От глаз Зевеса:
По северному входу, на заре,
Вошел в пещеру.
Наяды ждали. Вот он -- мой гарем!
Хвала Гомеру!
______________________
"Где заливу конец, длиннолистая есть там
олива.
Возле оливы - пещера прелестная, полная
мрака,
В ней - святилище нимф; наядами их называют.
В пещере два входа.
Людям один только вход, обращенный на
север, доступен.
Вход, обращенный на юг, - для бессмертных
богов. И дорогой
Этой люди не ходят, она для богов лишь
открыта".
(Гомер. Одиссея, XIII 102-112, перевод
В. В. Вересаева.)
Александр Безуглов <spektrs@rambler.ru>
* * *
Женщин люблю равнодушно,
В силах убить малыша.
Г.Л. Олди.
Потихоньку, не спеша
Убиваю малыша...
Это странное виденье
Опишу в стихотвореньи,
Может, мама малыша
Дрогнет, всхлипнет, чуть дыша.
Илья <itkachev@list.ru> (Волгоград)
* * *
НО ВСЕ ЖЕ Я БЫЛ ОДИССЕЕМ
Я был Одиссеем. Какое нелепое счастье -
Гремя кандалами судьбы, вопреки забытью,
По краю времен и по трупам друзей - возвращаться,
Из тысячи разных смертей выбирать - не
свою.
Из золота снов, из соленой тоски океана,
Из пыточной памяти - молча шагнуть в тишину,
Вплести в рыжий ветер обрывки седого тумана,
Чтоб тысячу жизней своих слить обратно
- в одну.
Симбелин <simbelmyne@rambler.ru>
* * *
...Конечно, читал Олдей. Я от них,
кстати, до сих пор в полном
восторге. А ОСЛ, имхо, шедевр.
Мой Одиссей замыслился до
прочтения (года два назад), но,
думаю, под влиянием неслабо
изменился. Надеюсь, что в лучшую
сторону :-)
I.
Мой путь в мозолях парусов,
Весла натруженная лопасть.
Тебе же - двери на засов,
Тревожный сон и сладкий зов.
Не изменяй мне, Пенелопа!
Аэды лгут, и не ищи
Ни капли смысла в детской вере:
Под градом стрел отбросить щит,
Чтобы вторым ступить на берег.
Аэды лгут, судьба - обман,
Легенда - соль на свежих ранах.
Но я прошёл сквозь Океан,
Не повторив судьбы титана.
Аэды лгут, присев за стол,
Прижав случайную подругу...
Я помню, как споткнулся вол,
В десятый раз идя по кругу.
Я помню (помню или нет?) -
Молился, прятался, лукавил.
И улыбался Паламед,
Змеясь холёными руками.
Он улыбался и тогда,
Когда браслеты - символ власти -
Текли, как ржавая вода,
С его изломанных запястий,
Он помнил. Помни же и ты,
Любовь перенимает опыт.
Не размывай мои черты,
Не разбавляй вино и стыд,
Не изменяй мне, Пенелопа!
II.
Рассвет тонул в пучине дня.
Чужая кровь смывалась потом.
Из душной подлости коня
Мы прорубали путь к воротам.
Плюясь и скалясь, но дыша,
Хрипя, теряя, но куражась,
Мы прорывались в этот шанс,
Как через внутреннюю стражу.
Наш подвиг вывернут и смят
Конём. Так опадает пена.
Редел и плавился отряд,
Как воск от пения сирены.
Неумолимые весы
Застыли на небесных тропах,
Но в капле утренней росы
Я знал, что у тебя есть сын.
Мой сын. Запомни, Пенелопа!
Я смел не забывать о нём,
Мой страх был юн и не испытан.
Да, Троя пала под конём,
Но я ли был его копытом?
Я смел не поднимать лица -
В глазах не пенится - искрится!
Сгорает в пламени жреца
Мечом изломанная жрица.
Я смёл движением плеча
Десятилетнюю осаду.
Не я жёг Гекторовых чад,
Не я насиловал Кассандру.
Прости меня, мой мудрый вол,
За плуг, за груз, который бросил.
Пускай свежуют тушу волн
Ножи осточертевших вёсел!
Я возвращаюсь наугад,
Как пёс, по запахам. По звукам,
По звёздам, головам, ногам.
По ненатянутому луку
Я возвращаюсь. С каждым днём
Я ближе, явственней, весомей.
Семейным ложем, старым пнём,
Огнём в осиротевшем доме.
Когда из спальни по утрам,
Небрежно по плечу похлопав,
Выходит старость, я неправ.
Но, даже рассыпаясь в прах,
Не изменяй мне, Пенелопа!
III.
Не изменяй! Во имя тех,
О ком не может быть и речи.
Не извиняй моих утех,
Не обвиняй. Я не отвечу.
У нас неравные права,
И эта ложь смешна до боли!
Моё лицо, не забывай,
Блестит от солнца и от соли.
Всей мощью аргусовых глаз,
Зрачком несчастного циклопа
Из-за небесного угла
Я вижу всех, с кем ты могла
Не изменять мне, Пенелопа.
Нет, я не знаю, кто они,
Что не ждала и не хотела.
Порой достаточно ремни
Рассечь, чтобы броня слетела.
Любовь была б не так сладка,
Когда бы ты её скрывала.
Измена пялится сквозь ткань
Распущенного покрывала.
Измена ловит дураков
Закостенелою рукою,
Толпой мальчишек-женихов -
Гостей в неприбранных покоях.
Разлив хозяйское вино,
Стрелу предсердием оперив,
Рванётся горлом Антиной,
Чуть-чуть не добежав до двери.
Таков удел его вины -
Платить непонятую цену.
Ты знаешь, я пришёл с войны.
Там убивали за измену.
Ломают линию судьбы
Две поперечные мозоли.
Я перевешаю рабынь
На память о своём позоре.
Мой путь - прогнившая доска,
По гребням волн, хребтам пророчеств,
Тебе же - вечная тоска
По праву каждой первой ночи.
Попробуй не предать меня,
Посмей дождаться. Да, я смею
Молить тебя: "Не изменяй!"
Я возвращаюсь, как умею.
Судьба накидывает плащ.
Эола свист, Борея ропот.
Старей, разваливайся, плачь,
Я - суд, я - время, я - палач.
Не изменяй мне, Пенелопа!
Александр Ланин (СПб-Кельн) <uzs5kz@uni-bonn.de>
* * *
ОДИССЕЮ
Где ты бродишь сейчас, Одиссей?
На каких колдовских островах?
В диком мире богов и людей,
Утопая в дурманных цветах,
Ты один возвращаться умел,
Ты умел полюбить, не поняв,
Твой костер век назад догорел
И звезда отсмеялась, маня,
Призывая в предательский путь.
Ты один не хотел уходить.
Если встретимся мы где-нибудь -
Научи меня так же любить,
Научи меня ждать и терпеть,
И смеяться в лицо всем и вся,
Научи не сгорая, гореть
Сворой рыжих беспечных лисят.
Я ведь тоже когда-то ушла
Без надежды найти путь назад,
Хохотала безумно душа,
Покидая слепой маскарад.
Я пыталась покой обрести,
Так хотелось смеяться и петь,
Не боясь никого подвести
Под свистящую тонкую плеть,
Не боясь никого обмануть...
Я ушла.Я скиталась. Вдали
Мне листва не давала уснуть,
Растекаясь в небесной пыли.
И сейчас я стою на краю
У обрыва - лишь шаг до небес.
Научи же любить - я молю!
Мой корабль за морем исчез,
Он доплыл до родных берегов -
Я осталась. Мне кто-нибудь рад?
Не хочу я под пыльный покров!
Не хочу возвращаться назад!
Ну, найди меня! Дай мне тепла!
Да, я знаю - я много хочу.
Режут руки осколки стекла,
За ошибки сегодня плачу.
Мне тебя никогда не найти...
Где ты бродишь сейчас, Одиссей?
На секунду мой путь освети
В диком мире богов и людей.
solly <larleda@yandex.ru>, Москва
Россия
---------------------------------------------------------------
----------------------------------------------------------------
II.
ПОСЛЕ ВЫХОДА В СВЕТ ЦИКЛА "БЕЗДНА ГОЛОДНЫХ ГЛАЗ"
ВИТРАЖИ
1.
Эпохи -- в пыль, дробясь, кружа, хрипя
второю глоткой,
от витража до витража -- моя вторая ходка,
Колода карт, крапленый туз, столетье однодневок,
Иду направо, но боюсь, что надо бы налево...
Налево, на... налей, давно мы не были
врагами.
И это красное вино -- как кровь под сапогами...
2.
Слова, слова... Осколки витража,
пришедшие неузнанным кошмаром... и ставшие кошмаром наяву, последний сон,
что мне устанет сниться... а где-то скачет солнца кобылица, и поедает звездную
траву... Мой бедный бес, ты скоро станешь старым, и зря ты пишешь книгу
-- не скрижаль...
3.
Свеча сплетает кружева
В холодной полутьме,
Слова, слова, слова, слова
опять пришли ко мне...
стоят, как злые сторожа,
над крошечной душой,
И режут, режут без ножа,
И кушают с лапшой....
Мария Хамзина
* * *
Я снимаю маски с лица -- так бросают слова
в пустоту.
Я роняю маски, как зерна, что не прорастут.
Лишь глаза неизменны -- но кто запомнит
их цвет?
Я снимаю маски с лица, которого нет.
Мои тени падают в небо, но ночью не видно
теней.
Я с последней маской чуть медлю -- что
будет под ней?
Кто пришел к перекрестку, тому не нужен
ответ.
Под последней маской -- лишь свет, лишь
солнечный свет.
Екатерина Рыжко <catry@mail.ru>
* * *
СТИХИ НИ О ЧЕМ...
Г.Л.Олди
Жить -- зачем?
Умирать -- к чему?
Тянется нить --
Ни конца, ни начал.
Скоро рассвет.
Крыши домов
Солнце лижет
Привычным движеньем.
Звуки дрожат,
Готовы рассыпаться блеском.
Стать плеском
или песком,
Или, возможно,
и тем и другим.
Путник усталый,
Смеясь,
собирает
осколки
Прожитых жизней
И бегло
читает
по ним
Строчки
счастливых
минут,
Запятые --
бессонные
ночи
И между строк --
многоточья
несказанных слов.
Из многоточий
он делает
новое Слово,
Холит, лелеет,
вставляет
в молитвы богам.
Когда же дозреет,
его отпускает
на волю
И неподвластно оно
ни перу,
ни дождю,
ни ветрам.
Только найдется
какое-то
глупое сердце,
Впустит в себя,
и Слово
отыщет свой кров.
Дрова запылают в камине,
согревая
беспечно вино.
Трубка раскурена.
И часам
не по силам
мгновенья.
Слово врастает,
становится
сутью
и сердце поет,
Сердце звенит и ликует,
томимо огнем.
Но пламя уйдет,
оставляя
осколки и угли.
Ветер рассеет золу,
дождь смоет следы.
И усмехнется невесело
путник усталый,
промолвив:
Была ли то жизнь?
А
если была, где же смерть?
Нет ни конца, ни начал,
лишь
искрятся осколки.
Звуки дрожат,
став
плеском или песком.
Привычным движеньем
солнце
скользит
по крышам домов.
Скоро рассвет.
И тянется нить
Эпизодом
немого
кино.
Вольд
* * *
ВИТРАЖИ
/ Читая Г. Л. Олди /
Я миру не принадлежу,
Где тьма и свет.
На грани сумерек брожу,
Ищу ответ.
Я создавала миражи
На нервах струн
И возводила витражи
На гребнях дюн.
Я душу каждого листка
Могла понять,
Могла струиться, как река,
И птицей стать.
Но за обрывом витражей
Другой закон -
Здесь ярость солнечных лучей
И тьмы полОн.
Здесь сумерки всего на час,
А витражи -
Лишь горстка старых рифм и фраз,
И пошлость лжи.
Кузьмина Ольга (Пенза)
* * *
ВОРОН
Улетает по ночам ворон
И уносит за собой ветер.
Если даже мы кричим хором,
Лишь последним словом эхо
ответит.
Только раз смеётся всласть ворон,
Лишь однажды ему вторит эхо.
Кто пытается свернуть горы,
Тот подавится его
смехом.
Он всего на пять шагов слышен,
Но и пять шагов для нас слишком.
Даже те, что облаков выше,
Каждых пять шагов тот смех
слышат.
Пролетает над душой ворон.
Он безумия ночей мастер.
Над святой, и над душой вора
Он на пять шагов судьбы
властен.
Вадим Ляндрес (Грусть)
* * *
ВИТРАЖ
ПЕРВЫЙ
(По мотивам Г. Л. Олди)
Беспокойный бес ворошил зерно,
Горстью -- горсть, из рук потекла
мука.
Что-то нынче, брат, на душе смурно
--
А душа-то есть? Да вот жива пока.
Дураку -- рудник, кулаку -- кайло,
Беспросветный век коротать в пыли.
Раззудись, плечо, размахнись, крыло,
Даровали сук -- так сиди, пили.
Небо небеленое дразнит зря
Яблоковой волей, печным дымком.
Нам с тобой осталось плодить зверят,
Не тоскуя в сущности ни о ком,
Кроме... Погоди, да что ты мелешь,
бес!
Выпей из горла, черной пылью сплюнь!
Бесполезно, брат, звать росу с небес
--
Мол, на дворе трава, на траве июнь!
Осень над Каллорой стоит светла,
Птичьей перекличкой тревожит лис_
Отрубился, бес? Спи себе дотла.
Я и сам бессмертный. Пойми, не злись...
Ника Батхен
* * *
Гордых мучает мысль о полете.
Лживых мучает мысль о победе.
Очевидность -- за поворотом.
Лучший друг не испортит обедни.
...Древний бог загрустил под мелодию
вальса
И стесняется в этом признаться.
Евгений Бочкин (Белгород)
* * *
Все это тлен. Пройдут века.
Исчезнут города и люди.
Останется лишь ветер --
Чьим-то прахом
писать посланья в безысходность
Как хочется мне вечно жить!
Жить вечно. Все понять и знать,
Увидеть ветер после конца света.
...Как страшно вечно жить.
Пусть будет жизнь. Короткая и злая.
Любви не много. Много суеты.
Мечты, романтика и старость.
Пусть будет жизнь, короткая, но злая.
А смерть...
Мы с ней договоримся
О встрече на ветру.
Хруст судеб на зубах предназначенья,
Бессмысленных желаний рой,
И трепыханье рыб против теченья,
И мухами засиженный герой --
Все это жизнь.
А капля вечности на острие меча застыла...
Плешивцева Диана <Diana18@yandex.ru>
(Николаев)
* * *
В каждой истории -- тонкая нить.
Что ни геройство -- о людях рассказ.
Воин и бард вдруг сумел накормить
Бездну голодных читательских глаз.
Владимир Бычинский (Житомир)
* * *
I
Когда нас было много,
Весь мир лежал у ног,
Но каждому дорога,
Своя в отпетый срок.
Когда мы были вместе -
Все просто и легко...
И где теперь те песни,
Что пела сталь Клинков?
А помнишь уходили,
Кто в землю, кто в вино?
А кто-то сгинул в небе...
Все было. Так. Давно.
И кровь играла бурей,
В мельканье Слов и Стрел...
Кого мы обманули,
Оставшись не у дел?
И вот сидим напротив -
Все войско света -- тьмы,
Последние на сходне,
(Тех, кого звали: Боги,
Кого ругали: Бесы...)
Кому теперь нужны?
II
Витражи я складывал
Из осколков слов,
Душу, кровь в них вкладывал
И обрывки снов.
Ткал узоры сложные,
День за днем вплетая,
Явь и невозможное
Ритмом сочетая.
Прошлого оживший образ,
Раны старые, мечты,
Чьи-то слезы, чей-то голос --
В ком всеобщей маеты.
И рождалась в вареве
Огненная суть,
Брезжил в ее зареве
Вдаль зовущий путь.
Шаг несмелый, два за ним
Боль во мне будили.
Мы ушли, все как один,
Что мы изменили?
На подмостках старых,
Выцветших миров,
Кто-то пьесу ставит
Из забытых слов.
Я смотрю из тени,
Отказавшись жить,
Как на пыльной сцене
Гробят витражи.
А. Н. Варский (Алматы, Казахстан)
* * *
СЛОВО ПОСЛЕДНИХ
-- Играй, Грольн! Играй Слово Последних...
Г. Л. Олди
Когда на небе звезды сплетаются в узор,
Охапку дров подбросьте в пылающий костер
--
И о делах великих вам песню бы пропел
Бродяга полудикий, что нынче не у дел.
Когда обеспокоен король родной страны,
Что нужен ей не воин, но рыцарь для войны
--
В ответ на зов владыки взлетит опять в
седло
Бродяга полудикий, врагам своим назло.
Когда за честь принцессы не вступится никто
Из тех головорезов -- к ней явится зато
Пусть не прекрасноликий, но преданный
вполне
Бродяга полудикий, чужой в родной стране.
Зато в другое время он бродит по лесам,
Нога забыла стремя, а уши -- голоса...
Ценой хвастливых криков он не купил покой,
Бродяга полудикий, забытый и больной.
Глеб Петченко (Даэрон) 1994 г. (Харьков)
* * *
ТВАРЕЦ
Месяц рос, полнел, круглился,
Разливая лунный свет.
В полнолуние родился
Тот, что тень отбросил вслед...
Вслед рождению заката,
В душу звездной пустоты,
В бога душу...
Ветер сладок, рвет цветы.
Тонких запахов сплетенье, паутина вех...
Зверь и в тоже время - человек.
Основатель мирозданья был не прав,
Разрушая основанья, смерть поправ --
Переменчив, зыбок, сладок и смешон...
Смешан елей, смешан ладан, сладок сон,
Сон дневной, и полон жизни по ночам,
Ищет истину движенья, не крича,
Не жалея,
в размышленьях
длит свой век,
Бездну знающий, Рассвета человек...
И тоскою взгляд свой щуря, и безумьем мир
объяв,
Тварец движется, танцуя, как змея.
Руслан Лосев-Пахотин
* * *
I.
"ДОРОГА"
Пустота.
А в пустоте тоска -
Сиплая наждачная боль,
Плесень на пустоте,
Тоска.
II. "ЖИВУЩИЙ В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ"
Глаза мои бродят сами.
Глаза мои стали псами.
Ф. Г. Лорка
Она стояла тихим звоном.
За серой дымкой ее глаз
Металось пламя, крылья, волны,
И капало из рваных фраз
На белый иней. Так спокойно -
На грани взлета и надлома -
С душой детеныша и воина,
Она стояла тихим звоном.
III. "ВОЙТИ В ОБРАЗ"
Мы стояли под занавес неба
Под пушистым крылом облаков,
Умывалась лапками верба
Над скрещением рельсов - клинков.
Где-то близко - рукою коснуться
-
Напряженная тонкая нить.
Мир, как сердце, в руках трепыхнулся,
И встревоженно воздух звенит.
Сделай шаг - и в пыли Перекрестка
Отпечатаешь строчку следов.
...И неясных легенд отголоски,
И из раны плеснувшая кровь,
И Дорога, ведущая к цели,
И морские соленые сны,
Ветра свист сквозь бойничные щели,
И неровная кладка стены,
И тревожные чаячьи всхлипы
В перепутанных тенях миров...
На ступенях, давно позабытых
В Междувременьи, звуки шагов
Прошуршат. Мы стояли на грани -
Наши тени переплелись -
Согревая душою камень,
Улетая в воронью высь.
Синь лакали котята вербы
Язычками своими малиновыми.
Мы стояли под занавес неба.
Мы стояли под занавес жизни.
IV. "ВИТРАЖИ ПАТРИАРХОВ"
Трепет. Ветер. Листья. Тают.
Песни. Слепо. Ввысь. Взлетают.
Небо склочно хмурит брови.
Мысли дремлют в изголовье.
Ропот. Шелест. Скользко. Льдинка.
Сердце. В ритме. Поединка.
Это ласточка в ладонях.
Это - спутанные кони.
Это блик в зрачках у рыси.
Перепутанные выси.
Это звон не утихает.
Это. Просто. Листья. Тают.
V. "ОЖИДАЮЩИЙ НА ПЕРЕКРЕСТКАХ"
Здесь нет никого.
Только мысли и пыль.
Здесь шорохи шепчут,
Заброшены крылья
Молчу на версту
На шатком мосту,
И холст не раскрашен,
И свет не потух,
Но невмоготу.
Руками вплету,
Впишу и врублю,
Закреплю... на лету,
Туда -- в пустоту.
VI. "ДОРОГА"
И, яростным когтем
Разрывая струны пространства,
Я кричу в его раны,
Не слушая эха.
Харр!!
Ярость разлетается брызгами,
Проплавляя извилистые канавки.
Харрш!!!
Кто выйдет навстречу?
В ком остудить свои когти,
Воспаленный язык и небо?
Кто насытит безумие
Разнокалиберных зрачков?
Мрак и алые всполохи.
Бешеная пестрота мрака.
Я выгибаю спину -
Струны стонут и рвутся, свиваясь
в спирали,
Когти полосуют бездну.
Клочья.
Хар-р-рш!!!
Тесно.
Тесно и пусто.
Сбежало даже одиночество.
А-у-у-у-р-рш!
VII. "СУМЕРКИ МИРА"
Предпоследних страниц загибая углы
дрожащей
рукой,
Мы с глазами в цвет солнца покорно
вошли
в расступившийся
строй.
Мы не пели; и здесь завершилась
эта судьба,
И у цели проклятья нам были росой
на губах.
И напевы наши горчили, и терпким
был смех,
И как будто мы даже забыли понятие
"грех".
Мы стояли в самом начале,
На вздыбленном гребне рассвета -
А рассвет был седой и отчаянный,
И цвели чудеса беспощадные,
И вопросы рождались нечаянно,
Нашу грудь пробивая навылет -
Это очередь наступила
Нам искать на вопросы ответы.
VIII. "БЕС"
Ветра нет - осталась мертвенно-сонная
неподвижность. Сна нет - осталась вязкая дрема. Сосет сердце тоска. Сосет
и губами, как младенец причмокивает. Странный младенец с острыми
зубками.
-- Ветер! Ветер!!!
-- Смерть!!!
Смерти тоже нет.
Бессмертие. Безвременье. Бестемье.
Бессветье. Бес...
Точицкая Евгения (Шамара)
* * *
Г. Л.ОЛДИ И ЕГО БЕССМЕРТНЫМ
Умирать и вновь рождаться -
Это, в принципе, не ново
Нам, хозяевам заката,
Нам, изгнанникам рассвета.
Нам житьём не наслаждаться,
Нам рождать лихое слово -
Это разве не расплата?!
Это разве не вендетта?!
Мы ныряем в ночь, как в море,
Позабыв на миг о прочем,
Светом лунным жадно греясь,
За свои грехи не каясь.
С днём, как с миром, в вечной ссоре,
Мы не ищем путь короче,
Мы приходим, не надеясь,
Мы уходим, не прощаясь.
Мы ль не боги на распутье?!
Мы ль не демоны печали?!
Наши крылья пали в бездну,
Наши песни стали воем.
Вам не ведать нашей сути,
Не понять, что мы теряем
В этом сумраке небесном,
В такт вселенского прибоя.
Мы чужие, мы - изгои,
Неприкаяные тени,
В алом пламени пожара
В наших душах тонут звёзды.
Мы не трусы, не герои...
Лишь невидимые звенья
Приковали вновь к футляру
Слабых тел - всё слишком поздно!
Прокуда Ольга <jem@sol.ru>
* * *
Горечью по стеклу обрушится небо.
Руки подставишь поймать - сквозь пальцы
дождем.
Снова играешь в сказку - быль или небыль,
Кто мы, откуда пришли, и куда мы уйдем.
Если остаться на миг, оглянуться - не стоит!
Небо разрезала птица - предвестник утра.
Пристально взглянет с небес мертвое море,
Заставив для завтра забыть, кем умер вчера.
Если оставить надежду - горькая правда.
Вечность заглянет в глаза - ослепнешь
на миг...
Небо стекает с ресниц, и больше - не надо...
Память свою завещаешь - только чужим!
devi <kali_devi@mail.ru> (Санкт-Петербург)
* * *
ИЗ БЕЗДНЫ
(почти цикл)
ПЕРВЫЙ ВИТРАЖ ПОДМАСТЕРЬЯ
Слова стоят над тобой...
Г. Л. Олди
Послушные желанию творца,
Слова легко свивались в витражи.
Сжимались утомленные сердца,
Отбрасывая ядовитость лжи.
И, чуткая к метаниям души,
Текла чудными ритмами строка.
Нестройность Подмастерье не страшит,
Плетет строфу нетвердая рука.
...Воспламенел кровавостью закат.
К изгибам трактов ластились ветра,
Был воздух свеж, росисто сыроват,
Резвились иноходцы у шатра.
Шепталась с небом юная река,
За горизонт неся свой резвый бег...
Слов не хватало -- и рвалась строка,
И в клочья рвал бумагу человек.
Но снова, в духоте ночной тиши,
Молчание проигрывало бой.
Он лил чернила собственной души
На чистый лист, полня его собой...
ДИКИЙ ВИТРАЖ
Писать...
Как исповедь
потрепанного Я:
хотя бы на листах
оберточной бумаги
успеть
запечатлеть
не эры бытия,
А выплески души --
узор на жизни-шпаге...
Писать...
Успеть,
подчас
запутавшись в словах,
не умещая
ритм
в строку,
забыв размеры,
занявши
до утра
неясытя права,
и в кофе,
черном,
словно ночь,
не зная меры...
Писать...
Поймать
мгновенье
за короткий
хвост.
Скрипеть седым пером,
но более - зубами.
Скрипеть душою,
поднимаясь
в полный
рост
и отверделость почвы
пробуя ногами...
Писать...
ВТОРОЙ ВИТРАЖ ПОДМАСТЕРЬЯ
(Мифотворец)
Он стоял между мифов,
Чуть сгорбясь, седой волосами
И душою седой,
Словно веком стал час для него.
Рядом талию грифа
Сжал юноша, старый глазами,
И журчащей водой
Лился звук, полный дум и тревог.
Слушал лей музыканта,
Нахохлившись, беркут алийский...
Он стоял меж страниц,
Стоном песни щемящей объят.
И, подобно драбанту
Иль варвару с гор Киммерийских,
Ждал, молчанье хранив,
В рваном платье соратник и брат.
Он стоял между строчек,
И ветры играли одеждой,
Не касаясь лица
И не трогая сцепленных рук.
Он не двигался. Впрочем,
Глаза полыхали надеждой,
Чтоб на лоб мудреца
Отыскался дурашливый друг.
Он стоял между строчек
И грустно глядел исподлобья.
Он стоял между слов,
Проклиная занятье свое,
Неразборчивый почерк
И смысла сокрытого ловлю,
Потрясанье основ,
Беспрерывное мифов литье...
...Он стоял у порога
Разбитого, старого Дома.
Время вывернуть вспять
До безумства хотелось ему,
Но манила Дорога
К мирам, никому не знакомым...
"Что же, будем топтать", -
Сообщил он себе самому...
МАЛЫЙ ВИТРАЖ
Полоска стали - против витража.
Как чарами, губами ворожа,
Уколы шпаги Словом отражая,
На выпад гибкой Фразой возражать.
ТРЕТИЙ ВИТРАЖ ПОДМАСТЕРЬЯ
(Неприкаянный)
Хождение по мирам,
Обыденное до рвоты.
Здесь ныне, а завтра - там
Полощешь свои кюлоты.
Хождение по мирам:
Реченья пророка в глотку.
Здесь ныне, а завтра - там
Латаешь свою марлотту.
Хождение по мирам:
Накажут - ты стойко примешь.
Здесь ныне, а завтра - там
Башмак свой раскисший чинишь.
Хождение по мирам:
Всегда и повсюду - сирый.
Здесь ныне, а завтра - там
На шляпе платаешь дыры.
Хождение по мирам:
Загадывать бесполезно.
Здесь ныне, а завтра - там
Торопишься встретить Бездну:
Лукавый (Артем Степин) <as23venn@yahoo.com>
* * *
ПЕРСОНАЖ
"Бездне голодных глаз"
I
Не стирай этот грим --
Говорим.
Слишком сердце болит --
Говорит.
Жизнь похлеще, чем яд --
Говорят.
Я с тобою сгорю --
Говорю.
Мы -- сплетение лиц
У кулис.
Забывается зло --
Повезло.
Разлетелась беда
На года.
В мире каждый второй --
Только роль...
II
Кем нам быть на помосте,
И кем нам вовеки не стать --
Указует перстом
Театральная бедность сырая.
Как на тайной вечере
Иуда похож на Христа,
Так похожи все мы
На героев, которых играем.
Не снимай эту маску --
Ведь здесь даже воздух иной.
Ты не сможешь дышать,
Замирая над пляшущей бездной.
Все мы - лишь персонажи
Наскучившей пьески земной,
Только ты - персонаж
Недописанной пьесы небесной.
Как тебя занесло
В наш озябший от мороси дом?
Как тебя удержать
В онемевшем от ереси мире?
Не стирай этот грим --
Все равно мы опять не о том,
Все равно мы себя
С ожиданьем своим не помирим.
Это время премьеры
Замкнулось кольцом, и теперь
Наши речи и сны
Белоснежными нитками шиты.
Если ты -- только роль,
Почему я так верю тебе?
Если я в самом деле живу,
Почему так фальшиво?
Не снимай эту маску.
Мне страшно, что я ни при чем.
Я молюсь за тебя
Триединой душе режиссера,
Чтоб финал -- не сейчас,
Чтоб хоть самую малость еще,
Чтобы зритель молчал,
Неприкаянный и потрясенный...
Кем нам быть в этой жизни,
И кем нам вовеки не стать,
Мы едва ли узнаем,
Поскольку меж адом и раем
Лишь прожекторный луч,
Протянувшийся кромкой листа,
Ибо сцена - пуста,
Ибо мы не на ней доиграем,
Ибо в бездне - огонь,
И над ним не построить моста...
Диана Коденко <liski@yandex.ru>
(Краснодар)
* * *
МИФОТВОРЕЦ
Мои посевы пустили всходы.
Придуман миф.
Пою вам гимны, пишу вам оды,
Не вру мотив.
Смолчу, где нужно, солгу, где можно-
Хватает слов.
Не так-то просто, не так-то сложно
Создать богов.
Мой голос крепок, слова красивы,
Правдива лесть.
Теперь в вас верят, теперь вы живы,
Теперь вы есть.
Влюбляю в образ, даю надежду,
Внушаю страх.
Теперь вы боги. Чисты одежды,
Повержен враг.
Мои посевы пустили всходы
Не в первый раз.
Теперь вы - мифы в душе народа.
Я создал вас.
Татьяна Рожановская (Днепропетровск)
* * *
БЕЗ ДУШИ
"Я в отпуске. Твоя душа."
"Хотите продать душу? Нет? А купить?"
Г.Л.Олди.
По городу я прохожу не спеша,
Я так беззаботен, не ноет душа.
Полуденным солнцем весь город залит.
Отличный денёк! И душа не болит.
Вот сверстника бьют впятером малыши,
А мне всё равно -- не воротит с души.
Вот стражник у нищего отнял гроши,
А мне всё равно -- не воротит с души.
Вот ведьму сжигают. Хэй, пламя, пляши!
А мне всё равно -- не воротит с души.
Собака побитая воет в тиши,
А мне всё равно -- не воротит с души.
Вот кто-то кричит на потеху толпе,
Что муки за правду готов претерпеть,
Что книгу он пишет... Да что ни пиши,
А мне наплевать -- у меня нет души.
Скажите на милость, что делать с душой?
И так обойдусь.
Без души хорошо.
Ringweth Ulairi (http://www.kulichki.com/~tolkien/kaminzal/txt3rz/ringwet1.html)
* * *
ТЕ, КОТОРЫЕ Я
Пара
Лишних
Штрихов
Порою
Промелькнет на листе бытия:
Это те,
Кто всегда со мною.
Это Те,
Которые Я.
Хоть до дна
Свет и Тень
Изведай,
Исходи всех миров круговерть,
Из сраженья
Вернись с победой --
Не заслужишь
Право на Смерть.
Что ж,
На жизнь
Не наложишь
Вето.
Мы и року собъем прицел!
Мы,
Которые Он --
Ну, этот,
Неприкаянный
Бес
Марцелл.
Шейди <shady@kulichki.ru>
* * *
Иди ко мне, о жертва тишины,
Я здесь, в углу, в застывших
темных шторах.
Иди... Пусть пальцы страха
холодны,
Но так заманчив зова сладкий
морок!
Я - тень в твоих расширенных
зрачках,
Из нави сна пришедшая за
данью.
Как терпкое вино я пью твой
страх,
Даруя тьмы смертельное касанье.
Пусть распахнутся двери за
черту,
И бездна ждущих глаз взорвется
криком!
И жизнь подобна смятому листу,
И смерть подобна - росчерку
под свитком...
Ива iva_alex2001@mail.ru
* * *
Г. Л. Олди
Что было,
что есть и будет,
Мы выбрали. Вот он - Путь.
Себя называем - люди,
За словом скрывая - суть.
И срок наш давно исчислен,
И так ненадежна Дверь...
За тонкой корочкой смысла
Ревет, пробуждаясь, Зверь.
Андориэль
* * *
В пятый раз за месяц перечитываю
"Бездну Голодных глаз", и вот навеяло...
А, опять ты, бродяга! И снова пьешь?
Хиразский бальзам или добрый первач?
Снова, значит, не хочет стать
Прахом земля - хоть умри! Не умрешь...
Да что бы ни пил ты, во рту все
равно
Пыльный привкус - Витраж Дорог...
Звериной улыбкою лег порог,
Не принимая избитых "но".
Кувшин твой пуст - значит, снова
в путь,
Вот только на лее замрет струна.
Скрипит половица ботинкам: "Куда?"
Нигде не ждут... Так, куда-нибудь.
Миры - страницами под ногой.
Седые лохмотья - бывший белый плащ.
И бессмертная скука... Смешно,
хоть плачь.
Ее можно, наверное, назвать судьбой.
Уходить, возвращаться - за разом
раз,
Быть тем, у кого стоит за плечом
Не старуха с косой, не архангел
с мечом,
А только Бездна Голодных глаз...
SAINT_OLGA <saint-olga@yandex.ru>
(Орел)
* * *
"ВИТРАЖИ ПАТРИАРХОВ"
Было время, я жил --
и петлял, и кружил,
повинуясь своим капризам.
Создавал витражи,
над строкой ворожил,
с подмастерьями жил в каризах.
Помню, словно вчера,--
сам ходил в мастерах
и словесной чудною вязью
черный ветер сбивал,
и сплетая слова,
я упурков валил наземь.
Сколько минуло дней,
как спиною к спине
встали старец, чужак и бродяга.
Было слово в цене,
а теперь силы нет
в дурно пахнущих мертвых знаках.
Но когда по ночам
оплывает свеча,
мне порой начинает казаться,
что стихию сложи
и огонь задрожит,
и погаснет от слов, не от пальцев.
Олег <sxolast@yandex.ru> (Санкт-Петербург)
"ВОЙТИ В ОБРАЗ"
Я входил в образ, молчала бездна
зрительным залом, умолкшим, тихим.
Примеривал грим. Кто сегодня? -- Безмо?
Декорация -- степь. Занавес! Мой выход!
Мир -- театр, значит, большая сцена?
И один актер? Непривычно как-то...
Ты готов платить, Мом? Любую цену?
Хорошо. Так что у нас в первом акте?
Итак, я безмозглый. Растягиваю губы
в самую глупую из своих улыбок.
Смейся, смейся, табунщик Кан-Ипа,
видя, как я сползаю по лошадиному крупу,
Сползаю и падаю... ты смейся, смейся...
Лошадка твоя больно уж резвая.
Смейся, незнающий, что месяц
спустя ты старейшину зарежешь лезвием
своего ножа, и закрутят заново
колесо истории дети пурановы.
Ибо я сказал им: "В начале был занавес",
умолчав о том, что в конце тоже занавес.
Снят парик, грим стерт, дело лишь за малым:
из гримерной вниз, по ступеням лестниц
выйти в зал, стать частью этого зала...
частью целого... частью бездны...
Олег <sxolast@yandex.ru> (Санкт-Петербург)
* * *
-- О чем ты, бес? Мы - те, кто выбрали,
Те, кто уже не ошибаются.
Мы стали каменными глыбами,
Нас даже шорохи пугаются.
Мы стали каменными глыбами,
Слова и действия бессмысленны.
Послушай, бес, мы - те, кто выбыли,
Те, кто не ждут момента истины.
Мы стали солью. Одиночеством.
Нам годы - каплями по темени.
Скажи, Марцелл, тебе не хочется
Укрыться под завалом времени?
-- Чем тяжесть лет на плитах плеч нести,
Уж лучше - сквозняком по вечности.
Татьяна Пономарева
* * *
НЕДОВОШЕДШИЕ В ОБРАЗ
Останавливаются лица.
...То ли жив, а то ли не жив...
Останавливаются лица,
Выражения не завершив.
Останавливаются лица --
Спотыкается разговор.
Останавливаются лица
Под расстрелом взгляда в упор.
Останавливаются лица --
Превращаются слезы в лёд.
Останавливаются лица --
Словно сбита улыбка влёт.
Останавливаются лица,
Не дохмурившись до конца.
Останавливаются лица
На границе лицА и лицА.
Шейди <shady@kulichki.ru>
* * *
Посв. Г.Л.Олди
Перекрестки молчат, ожидая меня.
Бездна тянет кривые отростки.
Я пришел. Я стою. Во мне нету огня,
Во мне лишь тишина - перекрестков.
И вы здесь? Как приятно. Вам руки пожму,
Вам двоим в одеяньях неброских.
Что вы ищете здесь? То, что я? Не пойму
-
Что для вас эта тишь перекрестков?
Говорим. Улыбаемся. Смотрим в глаза.
Обаятельно, мило и просто.
Только в нас (между нами? под нами?..)
лежат,
Как Христов тяжкий крест - перекрестки.
Разойдемся с улыбкой. Сойдемся опять?
Свечи выплачут боль темным воском?
Может быть. Может быть - я пытаюсь понять
-
Человек сам себе - перекресток?
Боромир Гондорский
* * *
Открылась бездна, глаз полна.
Глазам числа нет, бездне - дна.
сами знаете кто
Человек глядит в зерцало
И плюёт через плечо.
Бездна там. Глаза -
как жвала.
Остальное - непричём.
Вот лицо. Лицо без тела.
Долгий выдох. Вдох.
Кивок.
Да - чужое! (Что поделать,
Коли нету своего?)
С очень резкими чертами
И со складками у рта.
А в глазах дрожит чертями
Бездна. Та или не та?
Манит, ждёт, зовёт как
лает,
Задыхаясь и визжа.
Человек не убегает.
Ему некуда бежать.
Звуки смолкли. Стёрлись
краски.
"Дай! Приди! Ты наш!"
- и вот
Миг - и нет лица. Лишь
глазки
В бездне. И - она зовёт.
Бездна Глаз. Она - живая.
Бездна Глаз, Хотящих
Жрать!
Человек не убегает.
Ему некуда бежать.
Человек глядит в зерцало
И не видит своих щёк.
Это - Бездна. Ей -
всё мало.
Значит - поживём ещё...
Дядя Дождь.
* * *
Здесь, думаю, ритм важнее слов. "Танцующий
огонь". А слова эти о двух героях повести Г.Л.Олди "Живущий в последний
раз" - Лаик и Эри, людях, которые перестали быть людьми, став существами
куда более могущественными, но забывшими все человеческое. И все же они
сумели вырваться из Девяти Кругов, оставшись "навсегда вместе".
ДВОЕ
Все так просто,
Что даже нечестным
Кажется...
Было бы сносным,
Но бурей мятежной,
Сажею,
Зимнею вьюгой,
Холодным, колючим саваном
Быть не старайся -
Не выйдет.
Пусть путь указан нам,
Пусть мы горды,
Одиноки, отчаянны -
Бестии...
Связаны намертво
И навсегда
Вместе мы.
Алина Крючкова (1999 год)
* * *
ПЕРЕСЕЧЕНИЕ "ДОРОГИ" И "УРБАНИСТИЧНОГО"
ЭМИЛЯ ВЕРХАРНА
Бессмысленно-чужие
города ...
Брусчатка площадей,
асфальт,
бетон
и камень,
автомашин бессчетные стада
с хромированными
номерами;
ущелья улиц,
где пасутся тени,
фонтаны,
храмы,
статуи,
беседки;
слепое солнце -
бьется птицей в клетке,
дробя на стеклах
блики отражений;
златые шпили,
чаши стадионов,
кинотеатры,
цирки,
минареты...
Здесь, затаившись, спит
больное
эхо,
и жаркий полдень
плавит
воск бетона;
а вечером,
как тысяча сверхновых, -
огонь неоновых реклам
беснуется
и льется с небоскребов
по эстакадам,
площадям...
И ночь подобна дню,
а день - мгновенью:
что час, что год,
что несколько минут -
уйдут, пройдут, мелькнут
неслышной тенью.
Ни памяти,
ни слез,
ни смеха...
Только ветер
унылый флаг на башне треплет
черный,
цвета смерти,
да обрезается
о крыши небоскребов
дождь.
То город мертвых,
механических вещей,
забывших о своем
предназначеньи,
здесь нет
людей:
ушли уже давно,
а город заметают
пыль
и время...
Бьорн (Артем Белоглазов) (Казань)
* * *
МАРЦЕЛЛ
1.
Я снова здесь. У Бездны на краю.
Я вновь дрожу в предчувствии свиданья.
Я медлю. Вот мой шанс, но - я стою,
Смакуя каждой клеткой ожиданье...
Там - молятся, надеются и ждут,
Что я - смогу. Бессмертный и нетленный.
И я в который раз с ума схожу
От пошлой нелогичности Вселенной...
2.
Я - вечный... И с этим смириться пора.
Я раб, я закован - как прежде...
Тебя забавляет такая игра,
Ты вновь поманила - надеждой.
Спасти сто миров? Или анти-миров...
Отпустишь? Кого ты морочишь?!
Нет, что ты, прости... Ну, конечно, готов
-
Я сделаю все, что ты хочешь.
Вопросы, сомнения, страх - ерунда:
Идущий дорогу осилит.
Но я не смогу не вернуться туда,
Откуда сбежал, обессилев...
3.
Мне тесен этот мир. Зачем я здесь?
Я помню пыль манежей царств иных.
Им не понять... А я один, я - Бес,
Мечтающий стать смертным, как они.
Спасти людей, отдав за это жизнь?
Всего лишь жизнь - постылое Нигде,
Осколок Вечности... Ну, что ж, держись,
-
Ты слышишь, Бездна, - я иду к тебе!
Как милость принимать шипы венца,
Благословив возможность умереть.
И на кресте, в предчувствии конца,
О Бездне помнить... И стремиться к ней.
Радмила Башкирева <282828@rambler.ru>
(Амберг, Германия)
* * *
Посвящается менестрелям вообще и
Грольну в частности...
ЗАКЛИНАНИЕ МЕНЕСТРЕЛЯ
Ради капли чернил, что сорвалась с пера,
Ради песни, что спета была лишь вчера,
Ради звонко трепещущих струн,
Ради полного круга и острых углов,
Ради сказанных и недосказанных слов,
Ради всех полустершихся рун,
Ради прежних времен и далеких земель,
Я прошу тебя: "Спой, менестрель!"
Шейди <shady@rbcmail.ru>
* * *
СОСТОЯНИЕ ПУСТОТНОСТИ
Рассудок отступает. Разум пуст
И чист, как мир в преддверьи сотворенья.
Еще в нем не дано определенья,
Что означают запах, цвет и вкус.
Не найдено ни красок, ни холста -
Сознаньем не проявлена картина.
Еще мгновенье с вечностью едино,
И все в себя вмещает пустота.
Татьяна Пономарева
* * *
ЧИТАЯ Г. Л. ОЛДИ
I
Я за собою сохраняю это право -
На поруганье душу отпустить.
Могу себе позволить не простить,
Мне нечего у Вечности просить,
Вот разве только сладостной отравы --
Из слов послушных раскаленной лавы
Собрать хоть горсть.
Но в горле прорастает кость,
И не до славы,
А тело - лишь меча оправа.
Вы правы - я здесь гость,
О, Боги, как вы правы...
II
Я помню вечер, тихий сад
И хор весенний птиц,
Я помню робкий, нежный взгляд,
Дрожание ресниц.
Куда же я теперь бегу,
Сбирая ноги в кровь? --
И проклинаю, как могу,
Уснувшую любовь.
III
САРТ
Мне нет покоя на земле -
Всегда в пути,
Растает Солнце в вечной мгле,
А мне - идти.
Бреду усталый, старый, злой,
А меч остер,
И вновь становится золой
Души костер.
Татьяна Савельева, <voigirgi@samtel.ru>
* * *
Посвящается Сарту
Все заброшено.
Уже прожито.
Спать.
Тенью прошлого,
Пустым множеством
Стать
Не положено.
Быть ничтожеством -
Лгать.
Раз задолжено,
Значит, можно -
Ждать...
Евгений <desperadu@pisem.net>
(Новосибирск)
* * *
Те, которые Я --
Я была, или есть, или буду --
Не позволят на миг заглянуть в смертоносный
хрусталь
Вечных знаний, так странно манящих до
зуда.
Чтобы ту, кем не буду
Укрывала вовек вуаль.
Те, которые Я,
Равнодушно поводят плечами.
Мол, подумаешь, новь! Не последний, не
первый виток.
В душу лезут опять то ли судьями, то ли
врачами:
Дескать, он же отравлен, крепленого счастья
глоток.
Те, которые Я
Хороводят у края обрыва.
Словно Мойры, решают, какую же нить резануть,
Ждут, когда я устану и сном о Тебе быть
счастливой,
И сорвусь от неверья в молчания серую
жуть.
Не ведусь на развод, а по-прежнему истово
верю.
Те, которые Я омывают ладони -- во всем
виновата сама.
Если все таки выпустить Зверя
Значит, кто тебе врач, коль плюешь на
остатки ума...
А хронометрам врать -- что раз плюнуть.
Солидно и чинно
Замирают песчинки, застряв между двух
полюсов.
Те, которые Я, под псалом почивальный,
старинный,
Просто дернут из вен иглы допинга псевдо-часов.
И в стотысячный раз стану я исключеньем
из правил
Отрешенной молитвой, а может, ожившим
холстом.
Те, которые... знают, что я всего-навсего
Авель,
С чьей-то болью повязанный вечным кровавым
родством.
Ирина Людвенко (Орфа)
* * *
Складываю слова
В Витражи на зачете.
Интересно, оценят?
Катана <katana_voront@mail.ru>
(Обнинск)
* * *
ОЛДЯМ
Когда рухнет вам небо на плечи,
Тишиной недописанных фраз,
То словами немого предтечи,
Мифотворцы, Вы вспомните нас...
Макс Сергеев
* * *
Навеяно "Бездной Голодных Глаз".
Чьи-то мысли, чьи-то судьбы,
Чьи-то письма память будят --
Чью-то, чью-то, чью-то, чью-то...
Не забыть ни на минуту,
Не отвлечься.
Да как будто,
Я могу это забыть!
Жизнь взаймы и смерть чужая,
Не моя тропинка к раю,
Ад не мой, а я - немая:
Не родясь, не умирая,
Очень трудно говорить!
Ленэль lenel@yandex.ru
-------------------------------------------------------------------------------
---------------------------------------------------------------------------
III.
ПОСЛЕ ВЫХОДА В СВЕТ РОМАНА "Я ВОЗЬМУ САМ"
Я ВОЗЬМУ САМ
Из высших, недоступных чувству измерений
Глядят на нас, внимая равнодушно,
Те, от которых кое-что зависит
И над которыми не властно время.
Они в обнимку с тайнами движенья
Снисходят мыслью в наше подпространство,
Чтобы проверить на модели упрощенной
Прямую непреложность низких истин.
Внизу лишь безусловность да линейность.
Под нами, среди нас, над нами -- догма.
Мы заземляем нашу паутину
В надежде на незыблемость закона.
Ведь те, кто судьбы держат, благосклонны
К прямоходящим и стоящим прочно.
Что высота? в ней миражи и ветры,
К подножию скалы спеши прилипнуть.
Не сомневаясь в пользе перегноя,
Идя со всеми в бой за хлеб насущный,
Привычно слышу наставленья птицам:
Мол, крылья вам даны для пропитанья.
Приземистые! Будьте милосердны!
Не отрицайте степеней свободы.
То, отчего цветы стремятся к свету,
Находится вне плоскости житейской.
Мне велено блюсти закон природы,
Мне сказано, что я и мир -- финитны.
Я потрясаю третьим измереньем
Как стягом, архаичным и потешным.
Все чудится, что в небе есть воронка.
Все видится в круговороте притча.
Все кажется, что я вот-вот прозрею,
И распахнутся сны мои для света.
Покуда существуют измеренья,
Я буду ждать безумцев синеглазых,
Сминая взглядом лживые разделы,
Приникнув к бесконечности на время.
Давайте вместе нарушать запреты.
Давайте чаще обращаться к солнцу.
Давайте наплюем на то, как надо,
И сделаем однажды как красиво!
В. Бычинский (Житомир)
* * *
КАСЫДА О БЕЛОЙ ХОЗЯЙКЕ ЧЕРНОГО ВЕТРА
Небо туча перекрыла, снег идет без перерыва,
Словно куполом накрыла все захватчица
зима.
Вьюга воет за забором, словно волчья стая
хором,
Весь охватывая город и людей сводя с ума.
Застилает снегом очи и терпеть нет больше
мочи,
Здесь различья дня и ночи даже зрячий
не найдет.
Ветер лица обжигает, ветер снег вокруг
метает,
Ветер в трубах завывает, под окном ревет.
На стекле видны узоры, а сугробы, словно
горы,
Застилают зимний город. Иней на ветвях...
Вьюга листья обрывает, стужа в щели заползает,
Все живое обращает зимний ветер в прах.
Уж забыли все про лето, лишь снежинки,
как кометы,
Превышая скорость света падают с небес.
Только ветер веселиться, обжигает людям
лица,
Зимний ветер, как убийца, словно пьяный
бес.
Даже реки льдом покрыты, словно скатертью
накрыты,
Но ветра еще не сыты до конца пурги.
Все от холода белеет, посмотрев лишь, обомлеешь,
А что я? Сижу в тепле я и пишу стихи...
Найдено по адресу: http://darkerror.narod.ru/text.html
е-мейл: napoHouK@mail.ru
* * *
ДЕКАДЕНТСКОЕ
"О гроза, гроза ночная, ты душе -- блаженство рая.
Дай мне вспыхнуть, умирая, догорающей свечой!.."
Г.Л.Олди
I
Бьется пламя между стенок,
Бьются искорки в глазах.
Вихрей огненных смятенье --
Не вздохнуть, не рассказать...
Веер разломали пальцы,
Долго, нервно теребя.
Уходить в безумье танца,
Подарив ему себя.
Не смотрите с укоризной,
Намекая, что -- пора.
Я -- шальной бессильный призрак,
Прилетела догорать.
Словно бурею в стакане
Иль ударом палаша --
Рифмы нервные чеканю,
Сумасшествие глуша.
Окруженная богами,
Над плацдармами слепцов --
Шквал полета -- вниз, на камни,
Чтоб разбить себе лицо.
В полный голос мне поется.
Не протянете руки.
Разлететься, расколоться
В вальсе бешеной строки!
От любви -- прыжок до драки,
Обмануться не боясь.
О, слова, пустые знаки,
Вы безумны, как и я!
Сердце -- в крошево! Остыло...
Разум яд в себе таит.
О, слова, слова пустые,
Вы - безумцы, вы - мои!
Грудью, плотью врежусь в камень,
Разобьюсь на сотню ран.
Я есть вспышка, я есть пламень,
Я есть буря и таран!
Рухну, сгину в мутной бездне,
Но отныне на века
Будут помнить бесполезность
Безнадежного клинка!
Рано -- поздно -- слишком поздно --
Встать, лишившись всех надежд!
Я уйду -- запомнят звезды,
Осветившие мятеж!
Сполох, радуга немая,
От темниц моих ключи...
Вспыхну искрой, умирая,
Среди ветреной ночи!
Черный... золота оттенок,
Погребально-бравый марш...
Бьется пламя между стенок.
Сон. Безумие. Шабаш.
II
Где сильнее доброты -
слепота,
Где не нужно объяснять
ни черта,
Там, где каждая строка -
спор с судьбой,
Где перчаткою в лицо -
быть собой,
Где со временем на "ты" -
под удар,
Где бессилием клеймит
слово "да",
Где сменяет мрак ночей
серость дня,
Смех просыпался -- ничей -
по камням.
Где уход за витражи -
по часам,
Где проклятья раздают
небесам -
Будут, тупо глядя в пол,
умирать,
Средь полуночной жары -
до утра.
Здесь слова за шумом дней -
пустота.
Мысли фразой не-о-чем
залатать...
А полеты -- птицей ввысь -
падать в смерть,
Да помадой на стекле -
не успеть.
Тенью сумрачной в толпе
замелькать.
Размывается тоской
смех-строка.
Вновь уход в ночную тишь -
декаданс,
И уже не говоришь
слова "да".
Уходить в страницы книг -
да одной.
И как плеткою удар -
быть смешной.
Я молчу. К чему слова?
Где ответ?
Ухожу в бессилье "да"
через "нет"...
III
(ЛИХОРАДОЧНОЕ)
Отпылал пожар зарницы.
Не успеть остановиться.
Не успеть концу начаться -
Удержаться, докричаться.
Рваной ритмикой беззвучий
Разлететься невезучей.
Из огня -- да в дым и пламя,
Меж землей и небесами.
Слов чужих сплетенье злое.
В них -- насмешкою-стрелою.
Гаснет свет. Смеюсь и плачу.
Неудачи, неудачи...
Смех безумный -- слепо, ломко.
Ухватиться за соломку.
Тает разум в стенах комнат.
Не ответить и не вспомнить.
Мир слепит и меркнет зыбко.
Как кинжалами -- улыбкой.
Мертвых слов зола пустая.
Многозвучьями растаю.
Опасений злые жала.
Рухну ввысь, в огонь пожара.
Небо -- вширь! На черном фоне
Звуки гаснущих симфоний.
Пой же, раненое сердце!..
Перед смертью оглядеться...
(Автор неизвестен; найдено в Сети
по Рэмблеру)
* * *
НЕСЛУЧИВШЕЕСЯ
(цикл)
Тому, кто долго прожил на востоке,
Не изменить порядка своих слов?
По поводу стихов, дражайший сэр Олди,
отдельная история. И такое же Вам, Милстидарь -- спасибо. Писались они
три дня и следующим способом -- читаю главу из "Я возьму сам", пишу стихи
и т. д. А уж что вышло -- то вышло. Вот ведь как меня с ваших рук наворачивает.
Дело как раз в том, что эти стихи нехарактерны для меня ни по тематике
ни по ритму, да и писалось это вроде как не мной, а за руку кто-то тянул.
Спать не могу, есть не могу? пока строчку не допишу. Я и сейчас перечитываю:
"Не воздам творцу хулою за минувшие дела... Отдельное Вам спасибо за этот
цикл.
Макс Сергеев
I. Любовь.
Любовь? Она не терпит лжи.
Нельзя любить наполовину.
Так дай нам, Господи, прожить,
Под плети не подставив спину.
Так дай нам, Господи, пройти,
Скользя по срезу светотени.
И дай нам, Господи, -- любить, -
Любить, не стоя на коленях!
II. Благодарность.
Я благодарен, Вашу мать,
За то, что нечего терять,
За то, что нечего скрывать,
И даже свою смерть.
За невозможность -- убивать,
За счастье -- просто узнавать,
За шанс -- на Бога уповать,
За радость -- не жалеть!
III.
Нагота.
Мы разнополые? Так что ж?
На счастье -- боль, на сердце -- нож.
Здесь всё, чем ты меня зовёшь:
Сияет нагота!
Слепит, как полная луна,
И пульсом бьётся ночь без сна.
Коснись, чтоб не сойти с ума!
Как истина проста...
IV. Ливень.
Ты, как ливень, -- пройдешь и схлынешь,
Освежив мою душу и тело.
Отдаваясь на волю ветра,
Ты исчезнешь в безумной пляске.
И единственно, что я вижу -
Это радугой крытое небо.
Я, в безжалостном летнем солнце,
Буду помнить тебя, как сказку.
V. Утро.
Ах, красавица -- боль души моей,
Приходила в дом, жизнью траченный,
И качалась ночь, в золоте ветвей,
Полыхал огонь, ветром схваченный,
Жизнь никто не мог удержать в руках,
И пласталось время неистово...
Но остался вкус на моих губах.
Одиночество. Небо чистое.
VI. Тени.
Когда стучится день ко мне,
И просит: -- Не жалей! -
Я слышу в топоте коней:
Ты дышишь на земле.
Когда проходит ночь сквозь дверь
И дарит горсть огней,
Я это знаю, верь-не-верь
Ты помнишь обо мне.
VII. Совесть.
В разбитом кувшине осталось вино,
Вон там он пылится на полке.
И всё, что могло быть, всё Богом дано,
Но кто собирает осколки?
Когда я сквозь веки на небо смотрю,
Я вижу -- глаз влажную прорезь.
Болтает ногами на самом краю
Моя кареглазая совесть.
VIII. Неслучившееся.
В сиреневом холоде лета висок,
Зачем же так тянет разуться?
Пройти по воде и упасть на песок,
Щекой до земли дотянуться.
Узнать, что ты где-то живёшь на земле,
Взлететь, позабыв осторожность,
Забыть о долгах, оборваться в петле,
Поверить в твою невозможность.
IX. Друг.
Вечереет. Стынет чай.
Что молчишь? Не отвечай -
Друг мой искренний и верный,
Заглянувший невзначай.
Посидим. Пусть звёзды в небо
Проливаются дождём.
Разделив краюху хлеба,
Мы с тобою подождём.
Так глядят в огонь два друга,
Коротая ночь без сна
Ждут, когда проснется вьюга
Или спустится подруга,
...Или выглянет луна.
X. Конь.
Золото твоих подков -
Ветер неземной.
Разлетелось далеко
И пришло за мной.
Слышишь -- удила звенят
Твоего огня,
Льется в сердце сладкий яд.
Понесло меня.
Звёзды в гриву вплетены
Этого коня.
Все, что было -- мои сны.
Вот и нет меня?
XI. Молитва.
Даруя щедрою рукою,
Не забывай,
О тех, кто движется с тоскою
Дорогой в рай.
Мне не по вкусу их привычки,
За них прошу.
Ни личности, ни веры в личность,
Не выношу.
Мне не понять -- толпа унизит,
И льётся кровь.
И всё, что нас с Тобою сблизит -
Твоя любовь.
XII. Доля.
Тот, кто говорит со мною,
Я просил тебя -- земное.
Только суждено -- иное.
Люди. Поле травяное.
Ветер спутался с сосною.
Тишина? Но звук трубы,
Звон и грохот, мат и слюни,
Слёзы, пот, молитвы юных,
Голос, пальцы в кровь по струнам...
Если б мог, то стал бы умным -
Жизнь? -- колечко слюдяное,
Не укрыться от судьбы.
XIII. Беда.
Тень, грозящая бедою,
Ой, да дело молодое,
Бейся, тело золотое,
Жизнь, бегущая за мною.
Этой тайны не открою
Ни подонку, ни герою -
Отчего горит звездою
Жизнь, грозящая бедою.
XIV. Возможность.
Всё вернётся на круги своя,
И проснутся те, кто здесь уснули,
Я в лукавом смехе бытия,
Вдруг пойму: "Меня опять надули!"
Всё, во что мы верили всерьёз,
Всё, за что могли мы поручиться,
Рухнет вдруг?
Безумие моё
Хлопнет по плечу, и ты случишься.
Я поверю, и твои следы
Оборвут во мне границу круга.
Ты войдёшь? А может быть, не ты?
Может быть, в окно стучится вьюга.
XV. Небо.
Я в гробу перевернусь,
Что мне радость, что мне грусть?
Ногу за ногу закину. Света нету?
Ну и пусть!
Всё вокруг себя раздвину.
Прямо к солнцу протянусь.
Ибо даже у Творца,
Правил нет на молодца!
Человеческим желаньем
Вверх тянусь, зову сердца.
Нам, гулящим по мирам,
Что нам идол, что нам храм?
Человеческие лица?
Только неба надо нам!
XVI. Воздаяние.
Я бреду сквозь пьяный почерк.
То, с чем бился этой ночью,
От корней до твёрдых почек
Покрывает гладь стола,
Не добраться мне до точек,
Взгляды гордых одиночек
Об одном во мне пророчат:
"Пламя есть и есть зола?"
И хотя мир очень прочен,
Каждый делает, что хочет,
Всем нам вечно воздаётся
По словам и по делам!
XVII. Взгляд.
Нюкта -- ночь. Щербатые ступени.
Лето. Сад. Молчание цикады.
На минуту остановим время,
На секунду просто станем рядом.
Взгляд лукавый опрокинет небо,
В блеске звёзд мир странно покачнётся,
И мигнёт, соринкой станет -- чудо.
Ночь вздохнёт, и всё опять начнется.
XVIII. Дорога.
Жизнь моя -- дорога в небо.
Петь, любить, не спотыкаясь,
И каким бы путь мой не был -
Не жалею и не каюсь.
Что могу -- люблю безмерно,
Что терял -- такого много,
И хотя бывает скверно,
Жив ещё и Слава Богу!
Благодарен бесконечно,
Помня вкус воды и хлеба.
Грешен. Болен человечно.
Жизнь моя -- дорога в небо.
XIX. Доброта.
Верить не дано до срока,
Ни верблюду, ни пророку,
Но, когда откроешь сердце,
Почему так одиноко?
Просто время божьей славы
Не проходит сквозь заставы,
Время стыдно застревает,
Охлаждая страсть и нравы.
В остановленном мгновеньи
Ты -- стоящий на коленях, -
Оглянись и брось монету
На щербатые ступени.
Не жалей -- случится чудо,
Никуда и ниоткуда,
Навсегда пребудет с нами
Время нашей доброты.
XX. Желание.
Утонуть, как в бездне пониманья,
Просто утонуть в твоих глазах?
В глубине бездонного колодца,
В широте распахнутого "Да",
В тишине, в огне, в безумьи солнца,
В том, чего не будет никогда
В пульс зрачков, слегка раскосых,
Взглядом
Прикоснуться, встретить, прикипеть,
Отпустить? -- и ничего не надо.
А потом суметь не умереть.
Макс Сергеев (Москва)
* * *
КАСЫДА О ТЕХ, КТО Я.
Звездам имена давал, тушью судьбы
рисовал,
Горным молотом ковал мир подлунный.
Днем дарил и все прощал, ночью пил
и горевал,
Сам себя на части рвал, как безумный.
Власти скипетра алкал, клялся, тут
же предавал,
Ненавидел и искал втайне смерти.
В горсти души собирал, трупами дороги
стлал,
Дружбу дружбой убивал, ах, не верьте!
Города любовью брал, на кресте за
всех страдал,
Кровь по капле отдавал -- кто оценит?!
Жизнь не жил, да сон не спал, кем
хотел я сам -- я стал:
Ветер ласково трепал лист осенний.
А. Н. Варский
* * *
По сравненью с Аллахом, я знаю не много
-
Сотни судеб угроблены даром,
Но опять под ногами дорога, дорога:
Лица, жизни, улыбки, пожары...
Пусть один я иду против ветра,
Просмолив не одну войну.
Обругав не одну победу --
Все, что нужно, я сам возьму!
Мне не надо хвалебных речей
И наград, и уделов, и званий,
Лишь свободу избранья путей
Дайте мне. И отправьте в изгнанье.
А. Н. Варский
* * *
КАСЫДА О ДУШЕ
Я - в дверях своей темницы. Эти люди, эти
лица,
Все - спасители, убийцы - кирпичи в стене.
Кто хранил от льда и жара, кто вонзал за
жалом жало,
Все - от света до кинжала - все в моей
судьбе!
Стану пылью и травою, стану птицей под
луною,
Стану ветром, прахом, пеплом, пламенем
взметнусь,
Просочусь густым туманом, пробегу лучом
по травам,
Но шагнуть за эти двери так и не решусь.
Кто я? Вот моя темница: эти судьбы, эти
лица,
И река, чтоб утопиться, имя ей - душа.
Как ни бейся - путь начертан. Ливни пей,
метайся, смейся,--
Донесут до моря воды, не спросив тебя!
Где-то там - живое пламя, бьется сердце
Мутанабби,
И щербатый рот кривится и хрипит: "Я сам!"
На ветру полощут стяги, все мечты сегодня
сжали,
Что ж душа шакалом воет, рвется к небесам?!
Благодати - не увижу, любящих - возненавижу,
Тех, кто смел подать мне руку, оттолкну,
смеясь,
Эту привязь, эти руки рву, сходя с ума
от муки,
Жизнь смелю как горстку проса, пусть летит
все в грязь!
Жги, огонь! Спали мне душу! Все предам
и все разрушу,
В пустоту уйду с рассветом, прошлое браня
--
Как, скажи, с собой сразиться? Эти люди,
эти лица,
Стены у моей темницы. Здесь. А где же
я?
Эвелина Воробьева (Тинвэ)
* * *
КАСЫДА О ЖИЗНИ И СМЕРТИ
Ни друга слова, ни признанье мужчины в
любви,
Ни язва насмешки, чья сталь остывает в
крови,
Ничто не способно меня из могилы поднять
Ты этого ждал, Господин? Я пришла умирать.
И с яростным криком я богу бросаю в лицо
Слова поношенья, слова самой страшной
хулы
Ты - подлый насильник, вошедший клинком
в мою плоть!
Ты - вор, не оставивший клока одежд для
души!
Я мучусь в аду. Эти стены из страха и льда
Воздвигнуты мною. Но - счет предъявлять
перед кем?
Когда ты меня снова бросишь на круг бытия
Я вытолкну с кровью из легких два слова
- зачем?!
Зачем я живу, мой Создатель?! Ужель для
того
Чтоб вечно гоняться за призрачным словом
"любовь"
Чтоб люди, как псы, рвали сердце мое на
куски
И с жадностью ели, как стая голодных волков?!
Метал наковальни и пламени жар - для чего?!
Ты молотом лупишь души моей ярый клинок
И лезвие правишь, способное словом - рассечь
Как сталь из Дамасска - плывущий в воде
волосок.
Зачем, мой Господь?! Эти муки, и слава,
и боль
И тяжесть венца, и восторги былых палачей
Когда б моя воля - сменяла б всю славу
на кров
На кров, и тепло оплывающих в доме свечей.
Но... +золото лиственниц в серые плещет
глаза
Господь, этот мир так прекрасен... +Господь,
почему?!
Дыханье...+ движенье...+ и рушатся стены
из льда
А в сердце - всего лишь два слова: "люблю"
и "живу".
Эвелина Воробьева (Тинвэ)
* * *
КАСЫДА О КОРОНЕ
- Эй, король, посмотри, преклони сердце
ниц,
Ты, похоже, решил, что мы смотрим лишь
вниз,
Ты решил, что ты выше людей и владык
Выше бога и неба.
Твое слово - закон, твое сердце - металл,
Ты забыл, для чего нас с колен поднимал,
Ты не вел нас, ты нами как в куклы играл,
А учителем - не был!
Ты - мальчишка на троне и плащ твой в грязи,
Ты величие строил свое на крови,
Шел на верх по телам, шел не видя пути,
Воздавая сторицей за меру.
Только воронов крик у разрытых могил,
Ты о долге и чести своей позабыл,
Когда мы умирали - где же ты был?
Все смотрел на свою королеву!
- Я смотрел на свою королеву? Ну что ж,
Что бы я не ответил, вы скажете: "Ложь!",
Вам чужая любовь - словно по сердцу нож,
"Не имеешь, мол, права..."
Я метался в аду, я от муки кричал,
Это право - любить! - я посмел и взял
САМ,
Мне вас жаль - выбирающие покой,
Вас - не принявших дара!
Я вытаскивал вас ценой собственных жил,
Все отдав, все равно оставался чужим,
Мне плевали в лицо, лишь за то, что я
смел
Быть счастливым и гордым.
Там, где вы лишь скулили, как вам тяжело,
И на божий призыв отвечали одно:
"Пожалей нас, Господь наш, ведь мы так
слабы..."
Да, я был вашим лордом!
Это вы обвиненья бросаете мне?
Ради вас я стоял и горел на костре,
Ради вас свою душу до дна обнажал,
Вы ж сказали: "Забудем"
Я убит, я распят на кресте бытия,
Не осталось и капли былого огня,
Будь вы прокляты - ВЫ, все, кто предал
меня!
Будьте прокляты, люди!
Вы - убогие, нищие, сирые - вы,
Вы - отдавшие мне нити вашей судьбы,
Я бросал вам корону, но вы лишь рабы
От рожденья до века.
Вот венец - но никто не решился поднять
И пройти этот шаг, и со мной рядом встать,
И принять божий дар свой, и путь свой
принять
Трудный путь человека!
Эвелина Воробьева (Тинвэ)
* * *
За закатом рассвет, за рассветом закат.
"Сей закон непреложен, - они говорят,
-
За закатом рассвет, за рассветом закат..."
За закатом рассвет...
Расцветают пески, осыпаясь золой,
Взмахом белой руки закипает прибой.
Завораживай кровь всплеском синих ресниц.
Разворачивай плоть пожелтевших страниц.
И листая пески...
Посмотри - это ветер листает пески.
И листая стихи...
Посмотри - это в пламени тают стихи.
Посмотри, как осенние листья легки.
Переплеск волн великой реки.
Точицкая Евгения (Шамара)
* * *
ОЖЕРЕЛЬЕ СЛОВ
На небесной колеснице в небо взвиться,
словно птица -
Горлицей или орлицей - так хотелось мне,
Чтоб полетом насладиться, чтобы сердцу
веселиться,
И смеяться, и кружиться, как в волшебном
сне.
Тот, кто выси не боится, тот, кто в небо
взмыть решится,
Кто стремится удалиться от земли оков,
Кто презрел людей границы, кто дал мысли
воплотиться,
Кто поверить в небылицы был всегда готов,
-
Ввысь летите вереницей! Златогривой кобылицей,
Рыже-пламенной тигрицей впереди помчусь,
И "Мечтам отныне сбыться, горю - в море
утопиться,
А беде навек сокрыться!" - громко прокричу.
Быстро мчится колесница, молньями мелькают
спицы,
Пыль надмирная клубится позади нее.
Может, снится? Может, мнится? - Неувенчанной
царицей
Протяну свою десницу - и коснусь я звезд!
(...Обратиться кобылицей - эстетичней,
чем ослицей.
А еще есть "львица", "псица" - списку
нет конца.
Нам осталось удивиться или, может, удавиться
-
Сколько ж это будет длиться: поиск рифм
на "ца"!..)
Альвдис Н. Н. Рутиэн
* * *
Подарок судьбы, как блестящий динар, --
со звоном, с небес, -- под ноги...
Для битвы -- мечом, и глотком вина --
пьянящим глотком в пиру,
Отринуть, покуда в руке ятаган, доступно,
увы, немногим.
Понять нелегко, что кровавый угар с клинка
губы дня сотрут.
Во имя меня не воздвигнут
мечеть,
Или другой храм,
Все, что имел я и буду иметь,
Я брал --
и возьму! --
сам.
Истреплется грозная ранее вязь, растает
в песке гробница,
Горбами вздымая пустынную бязь, в любых
безымянных мирах
Окончится время потерь и побед -- той сладостью
не напиться:
Ведь прах, как бы ни представал он тебе,
являет собою прах.
Не нужен мне дар твой, о лживый
пророк,
Снеси его на майдан
--
Уж слишком он дорог для просто
даров,
В цене навсегда беда!
И я усмехаюсь в лицо трепачу,
Внимая чужим голосам.
Ведь то, что мне надо, не
в дар я хочу --
Спасибо!
Я возьму сам.
Кай Л. <neyz@mail.ru>
* * *
КАСЫДА БЕЗВЫХОДНОСТИ
Нас тянет боль, нас тянет страх, дым погребального
костра,
Разруха, пытка, кровь из ран, пещерный
мрак,
Жестокость взгляда, свист бича, чужая скука
и печаль,
Любовь с глазами палача, дворец, барак,
Нас тянет громовой раскат, молва из пасти
дурака,
Нас тянет гибели слуга - аркан, капкан,
Хмель битвы, близкая беда, и ядовитая вода,
Туман, дорога в никуда, страстей накал...
Я преклоняюсь пред тобой, мой гнев, мой
стон - властитель мой,
Мой враг и друг, в земле одной лежать
со мной
Тебе вовек ссудил Аллах, не дав примет
добра и зла.
Останется одна зола -- предрешено.
Со мной в харчевне и в бою, со мной в аду,
со мной в раю,
Вкушая пытку и уют, любовь и суд,
Неотделим ты от меня, как тень моя во чреве
дня,
И воспеваю я, браня, твою красу.
Ты любишь боль, ты любишь страх, дым погребального
костра,
Разруху, пытку, кровь из ран, пещерный
мрак...
И нам лежать в одной земле, в одном вариться
нам котле,--
Быть наравне в добре и зле ссудил Аллах.
Кай Л. <neyz@mail.ru>
* * *
Обращаясь к пустым небесам,
Ты кричал: "Я возьму сам!"
Припадая
к моим слезам,
Обещал:
"Я возьму сам!.."
И, не веря чужим чудесам,
С презреньем
бросал: "Возьму сам!"
Даже уходя
в глухую тьму,
Отвергал
сомненья: "...сам... возьму!.."
Шуваева Ольга (Братск)
* * *
Не бросайте мне советы, как подгнившую
хурму.
Не дарите мне ответы - сам возьму!
Не нужна слепая вера, не нужны мне ложь
и лесть.
Я хочу услышать правду - все как есть!
Не привык к чужой одежде и дареным чудесам.
Лучше нищим быть, как прежде - справлюсь
сам!
Все перенесу без стона - и скитанья, и
тюрьму,
Захочу иметь корону - сам возьму!
В битвах, радостях, тревогах, хоть в раю,
а хоть в аду,
Сам найду свою дорогу - сам пройду!
Татьяна Рожановская (Днепропетровск)
* * *
По мотивам книги Олди "Я возьму
сам"
Это я в потоке ветра,
Это я у края света,
Это я в пути за гранью
Стану ветром и горами
Вечным небом и потоком,
Старым тонким водостоком
Ваших жизней, ваших судеб --
И тогда меня не будет.
Нет меня в чужих гробницах,
Нет меня в пустых глазницах,
Нет меня, я стану былью
Теплой придорожной пылью,
Тенью камня на дороге,
Был один и стану многим --
Деревом и листопадом,
Стану раем, стану адом...
Кто я? Задаю вопросы:
Кто я в смене зим и весен?
Кто в руинах войн и пыли?
Кто я, что мы все забыли?
Здесь под этим грешным небом:
Хлеба? Зрелищ? Зрелищ?! Хлеба?!
Спор с судьбою - право боя
Путь свободы - быть собою.
Павел Шиварев (Екатеринбург)
* * *
Дай же ты всем понемногу
И не забудь про меня.
Б. Окуджава. "Молитва Франсуа
Вийона"
"Господа солдаты, господин сержант,
на ваших лицах
я читаю добродушие и любовь к ближнему!
Позвольте
мне идти своим путем!"
Г. Л. Олди. "Я возьму сам"
ФРАНСУА
I
Ты видел мир - он был несовершенен,
Ты знал, что исправлять - напрасный труд.
Ты слышал все - хвалу и поношенье,
Прогонят - пусть, но вдруг вина нальют?
Был нищ и - горд, не требуя оправы
Для драгоценной россыпи стихов,
И не было тебе, конечно, равных
В искусстве наживать себе врагов.
Ты правду говорил в лицо, но если
Необходимо было врать, - ты врал.
Ты мог заплакать, сочиняя песню, -
Вот только что, казалось, хохотал...
На годы расставаясь -- не прощался,
Добра не помнил, денег - не ценил,
Вновь уходил и снова возвращался
Туда, где ты когда-то счастлив был.
Ты был своим среди бродяг и нищих,
Но выделялся из любой толпы.
Ты знал: лишь тот найдет, кто страстно
ищет.
Ты знал еще: все, что мы ищем - пыль...
Ты жизнь прожил - от края и до края -
Ты видел дам и шлюх, грязь и князей.
Лишь одного постигнуть не желая -
Искусства находить себе друзей.
Ты был шутом - смешнейшим среди мудрых.
Мудрец, ты не боялся быть смешным.
Ты знал, что ночи мудренее утро,
Что суета - дешевле тишины.
Ты развлекал Богатство, Бедность - славил,
Не осуждая, но и не любя.
В любовь и смерть играл, как бог, -
без правил.
И ты всю жизнь, глупец, искал себя.
II
Ты - поэт, чудак,
Ты не можешь - так -
В темноте, в осенней грязи...
Что с того, что плащ с чужого плеча -
Как ты гордо его носил!
Ты - поэт, Франсуа,
Пусть котомка пуста, -
Не могло быть судьбы иной.
Но сегодня оплачен последний счет.
Значит - можно. Пойдем со мной.
Не проси и не верь -
Мы захлопнем Дверь.
Жизнь, как птица, рвется из рук...
Я уже ответил на твой вопрос -
Нет. Ты просто упал, мой друг.
Потерпи, Франсуа,
Ты пойми, старина,
Здесь бессмысленно слово "смерть".
Там, в грязи, ты прошлое обронил,
Разве стоит о том жалеть?
Не смотри назад -
Нет теперь преград
Вдохновению твоему.
Но сплетается вязь незнакомых слов:
"Нет, спасибо. Я сам возьму".
Смерти нет, старина,
Ну, пойдем, Франсуа,
Не жалей, что кончилась жизнь.
Для бродяг и поэтов, таких, как ты,
Есть лишь Вечность. И витражи.
P. S. От жажды умираю над ручьем...
Радмила Башкирева (Германия, Амберг)
------------------------------------------------------------------------------
------------------------------------------------------------------------------
IV
ПОСЛЕ ВЫХОДА В СВЕТ РОМАНА "ПУТЬ МЕЧА"
ПУТЬ МЕЧА
/ Читая Г. Л. Олди /
Холоден путь меча,
Сталь остра у клинка.
На рукоять упав,
Сжалась твоя рука.
Болью взорвется ночь,
Путы сомнений прочь -
Здесь, в переулках дней,
Некому нам помочь!
"Я не хотел смертей!.."
"Я не хотел убить!.."
Но в переулках дней
Некому нас судить.
Не потускнеет меч,
Крови испив сполна.
Мертвый всегда неправ,
Бой -- это лишь игра.
Вновь разбивает сон
Лязг под твоим окном -
Мы за свои дела
Судим своим судом.
И в переулках лет
Падают люди ниц -
Молятся на клинок,
Молятся на убийц.
Холоден путь меча
И одинок в веках.
Истина здесь одна -
Мертвый всегда неправ!
Ольга Кузьмина
* * *
НАВЕЯНО
Г. Л. ОЛДИ
Мне снился сон. Я был мечом.
Холодным кованым клинком.
Я был во всем, и все -- во мне.
Весь мир дрожал на острие.
Я вел на смерть -- и смерть давал,
Во имя жизни в бой вступал.
Я был мечом. Я был собой.
И кровь смывала жизни боль.
И жизнь и смерть слились в одно
На острие стальном.
Мне снился сон.
Я был мечом.
Я просто был мечом.
Ветрогон
* * *
И входил меч в сердца,
Как в топлёное масло,
И от крови мерцал,
И от крови был красным,
И от крови хмелел,
И от крови пел песни,
И от крови смелел,
Словно дух бестелесный,
И от крови плясал
Свой магический танец,
И по крови писал,
Окунув в судьбы палец.
Он от крови спасал,
Руку, ту, что держала,
Но однажды упал,
Когда та задрожала.
Он от крови ревел
Над простёршимся телом,
И от крови ржавел,
От бессилия белый,
И от крови молил,
Распластав в небе слёзы,
И на рану крошил
Свою душу сверх дозы,
И от крови кричал,
На богов подняв руку,
И от крови молчал
Перед матерью друга...
Об одном лишь мечтал,
Чтобы кровь память стёрла,
Ведь не может себя
Он вонзить себе в горло...
Вадим Ляндрес (Грусть)
* * *
Один против неба стоит мой клинок.
Поверь, не страшны мне ни дьявол, ни бог.
Холодно мое сердце, как синяя сталь.
Не пленяет уж взора туманная даль.
Но вечность назад я был молодым,
И жизненный путь я видел прямым.
Казалось, все просто - борись за добро,
И счастье придет, и забудется зло.
Но когда жизнь смешала черное с белым,
А весь мир оказался попросту серым,
И погиб мой учитель, исчезла любовь,
Тогда меч мой узнал, какова на вкус кровь.
А потом я услышал голос клинка.
Он мне рассказал про былые века.
Закрутились спиралью столетья, года...
Над миром простерлась стальная рука.
Мы слились воедино: Меч - Я и Я - Меч.
Нить, связавшую нас, никому не рассечь.
Среди сотен дорог родную ища,
Мы пошли по одной. Имя ей - Путь Меча.
Пройдены нами свет, тьма и пески.
Нас боялись друзья и любили враги.
Но теперь начинается новый рассказ,
Когда небо одно стоит против НАС.
Владимир <generatorofideas@yahoo.com>
* * *
Приписывается аль-Мутанабби
Смирить смерть местью,
Смерить месть смертью.
Альвдис Н. Н. Рутиэн
* * *
ОДИН МЕЧ ПРОТИВ НЕБА
Когда пылает степной ковыль,
Когда разбивается сердце в пыль,
Душа отражается в зеркалах,
Под пальцами плавится лед стекла,
Когда на губах проступает соль,
Когда танцует безумный Король,
И слово "сон" похоже на "стон" --
Остановись на краю времен --
Между Тьмою и Светом,
Между "был" и "не был",
Между "быль" и "небыль":
Один меч против неба...
Пока еще плывут корабли,
Пока "молиться" не значит "молить",
И не расплескался кровью рассвет,
И синее небо, а смерти нет,
Пока Судьба не замкнула кольцо,
Пока горизонт не ударил в лицо,
И день вызывает тебя на бой --
Остановись: останься собой --
Между Тьмою и Светом,
Между "был" и "не был",
Между "быль" и "небыль":
Один меч против неба...
Вот рута и вереск в моих руках,
Вот свист стрелы и щелчок курка,
Вот таинство хлеба и горечь вина,
Вот много истин, а правда -- одна,
Вот слово и кровь рпорастают травой,
Вот небо -- купол над головой,
Вот краткий миг между "целься" и
"пли!",
Вот ты стоишь на краю земли --
Между Тьмою и Светом,
Между "был" и "не был",
Между "быль" и "небыль":
Один меч против неба...
Наталья Васильева (Ниенна
ака Элхэ Ниэннах)
* * *
"Стояли двое у ручья, у горного
ручья..."
Г. Л. Олди, "Путь Меча"
Сидели двое у костра, у рдевшего костра,
И спор пылал, как тот костёр, до самого
утра.
Сказал один: <Что мы богам? Им дела
нет до нас.
Молитвы петь и жечь костры - постыдный,
жалкий фарс>.
Лес шелестел немым листом, теней метался
сонм,
Забылись птицы на ветвях тревожно-кратким
сном.
Барсук, поджав пушистый хвост, казал из
норки нос;
Седой волчина заскулил, что твой дворовый
пёс.
<Молчи, дурак! - сказал второй. - Накликаешь
беду.
Услышат боги - не пеняй, окажешься в аду>.
<Богам плевать, - ответил тот. - А
может, их и нет.
Шли месяцы, идут года, бежит за веком
век.
Ужели видел бога ты, ужель с ним говорил?
И здесь ты вряд ли бы сидел, когда б богами
жил>.
Вставало солнце, а затем смотрело на закат.
Темно, светло, опять темно - так десять
суток в ряд.
И первый встал. И он сказал: <Пойду
искать богов.
Прощай. Я вряд ли возвращусь: удел мой,
знать, таков>.
Он уходил. Рассвет висел туманом над страной.
Второй чихнул: <Да я простыл! Пойдём-ка,
брат, домой>.
А первый шёл на край земли, он к радуге
шагал.
За ним брели года: так льва преследует
шакал.
Леса оставил позади, пустыни, гор хребты.
Трясина - ха! И реку вплавь: что до моста
идти?
Наш путник радугой идёт, открыто, в полный
рост,
Но рог Хеймдалля не поёт: пустует Стража
пост.
Вон кресло Одина стоит - и нет в нём никого,
И волки больше не хранят подножие его.
Нет мудрой Фригг и Фрейи нет, водительницы
дев.
Нет скальда Браги: отзвучал геройских
саг напев.
Нет Тора с молотом его, нет Сиф, его жены.
Не хмурит брови грозный Тир, увечный бог
войны.
Нет Бальдра, Идун, Локи нет, лишь знай
себе растёт
Могучий ясень Игдрасиль, что держит неба
свод.
Был странник зело удивлён, прочтя на древе
том
Земные руны и слова на языке родном.
<Здесь Ингварр был. Пуст Асгард, друг,
богов давно уж нет.
А нам пора бы жить самим, узор сплетая
лет>.
Другая надпись: <Йон-певец. Я рад,
что Асгард дик
И не течёт в Митгарде Урд, трёх вещих
норн родник>.
Речей не счесть; не счесть людей, что побывали
тут,
Как невозможно сосчитать тех, что ещё
придут.
Наш спорщик меч свой обнажил, не сдерживая
слёз.
На гордый ствол лишь имя - Ян - он бережно
нанёс.
Шли месяцы, идут года, бежит за веком век.
Костёр горит. И в спор с собой вступает
человек.
Артем Степин (Лукавый Г. Д.)
* * *
АСАХИРО ЛИ
Ты помнишь алый ручеёк?
Слегка изогнутый клинок?
Ты отнял жизнь, отныне и навек --
Не повернёшь мгновенья вспять,
И не отпустишь рукоять,
Убийцы оба -- меч и человек!
Из-за спины взглянула смерть,
Кровь на клинке -- не оттереть,
Ты сам шагнул -- на сотни лет назад.
Не отвернуться, не сбежать --
К ладоням липнет рукоять,
И Смерть печать наложит на глаза...
Ты убивал -- один за всех,
И бесполезным был побег:
Кровь на клинке -- у правого плеча.
И даже на краю земли
Ты -- тот же Асахиро Ли,
И -- та же сталь двуручного меча...
Сергей Бондаренко (Ангэлен) <angelen@ukr.net>
* * *
КАСЫДА О ПУТИ
Лунным бликом на металле отзовётся в час
печали
Твёрдый блеск холодной стали обнажённого
клинка.
Пусть фамилией не знатен, но -- клеймо
на рукояти
Стоит гербовых печатей -- отковали на
века!
Бить, не зная цвета крови, быть всё время
наготове,
Верным быть -- давно не внове, ведь на
то я и слуга.
Но и в самой страшной битве, верный клятве
оразмита,
Черной сталью Заррахида встречу подлого
врага!
Потрясать основы мира -- не для жителя
Кабира.
Спор Масуда и Мунира разрешу, увы, не
я.
С горстью золота в кармане -- от Кабира
до Мэйланя,
Сталь меча влечёт и манит в неизвестные
края.
Блеск железа на изломе -- смерть в священном
водоёме,
Нет другой Дороги, кроме рассечённого
ручья.
Сталь живою плотью стала -- и, пока нас
Смерть не взяла,
Без конца и без начала, этот путь -- мой
Путь Меча!
Сергей Бондаренко (Ангэлен) <angelen@ukr.net>
* * *
I
Вьются дороги по Лику земному,
Все - от ворот, да не каждая - к Дому,
Надо бы - к Дому, да люду земному
Тесно в родной стороне.
Доля бродяжья, сторонка чужая,
Носит по жизни от Ада до Рая...
Нет для нас Рая, то - доля чужая,
Хватит и Ада вполне.
Вьются, пылят и петляют дороги.
Смотрят на Землю усталые Боги...
Мы-то - не Боги, мы - Люди дороги,
Мы - пилигримы Пути.
Путь наш - клинок мой, рассекший на вздохе
Судьбы, Дороги, Миры, и Эпохи...
Гибнут Эпохи, - какие там вздохи!
Доля одна нам - идти.
Если не я - кто спасет, кто поможет?
Если не я - кто еще это сможет?
Может - и сможет... И может - поможет...
Только ведь я - это я.
Снова Судьба подчиняется Стали,
Снова у края обрыва мы стали,
Прочно мы стали, и весело Стали -
Эй, берегись - не шучу!
Время платить? За любовь, за удачу,
Павших друзей - я не требую сдачу!
Выпад - на сдачу, "орел" - на удачу -
Я за двоих заплачу!
Слабым - защита, для сильных - подмога...
Снова петляет и вьется Дорога.
Снова - Дорога, защита, подмога...
Время - Мечу говорить!
Слово Меча - о, звенящее слово!
Сказано - сделано. Слово - ab ovo.
Слово - ab ovo, а Дело - есть Слово.
Сделано. Людям - судить.
II
Мне никогда не снился шум дождя...
Лишь звон клинков - и кровь на синей стали.
И что-нибудь еще, увы - едва ли
Присниться сможет, прошлым бередя.
Мне никогда не снился поцелуй,
И тонких рук крылатое движенье...
Лишь звон клинков, да кровь - как наважденье,
Да тетива, пустившая стрелу.
Мне никогда не снился отчий дом,
И старый клен - багряный, с позолотой,
И ощущенье вольного полета...
Клинки и кровь. Багрец - на голубом.
Я - Меч. Мне это - просто ни к селу...
Людское слишком быстро станет тленом.
Но почему - немолкнущим рефреном:
"Мне никогда не снился поцелуй"?!.
Анатолий Киселев
* * *
Просыпаться...
распарывай -
серое,
вязкое...
Серый,
сжимающий кокон -
для спящей,
видящей сны
о том,
что уже проснулась...
Вспарывай.
Нити
вросли в неуклюжее тело,
спеленали...
Вспарывай.
Не бойся...
На то
ты и назван Блистающим -
взлететь,
отражая
ликующее
невозможное солнце,
рвануться вниз...
Вспарывай.
Не дрогни...
Под серым,
колышашимся -
трепет алых
обнаженных мышц...
Вспарывай.
Проводи надрез,
да не один,
да не медли...
Помнишь ли,
чему
подобно
промедление?
Вспарывай.
Рассекай
прилипшие нити,
не имеющие цвета,
пожирающие все,
до чего дотронутся,
превращающие все
в подобное себе...
Вспарывай.
И на алом -
десятки
серебряных ран.
Свет хлещет -
рвется снопами...
Буди,
разрывающий-кокон.
Я видела сны.
о тебе.
Лиса <eled-sobaka-mail.ru>
* * *
"Кабирскому циклу":
Тускнеет умирающая сталь,
Кровят предсмертной ржавчиною поры
Мечей... Скажи, кому теперь нужна
Вся нежность ножен?..
Плоть пуста: хрусталь --
Душа клинков -- ей впредь не даст опоры.
Как жаль --
Так быстро кончилась война...
Ветер - флейтою в ножнах пустых --
Атональный мотив.
И -- стих...
Александр Безуглов <spektrs@rambler.ru>
* * *
...могу сказать, что отозвалось
в образах стихотворения -
книга Г.Л. Олди "Путь меча". Удивительный
по силе текст.
Крепко, видимо, в подсознании отпечатался...
И возрождается любовь
Без отпущения грехов,
Без подставления плеча.
Не поражение - ничья,
А быть победы не могло.
И что чего превозмогло,
Судить не мне и не тебе,
А только Богу. И судьбе.
Уходят в море корабли,
И загорается вдали
Над чей-то гаванью маяк -
Ориентир. Хранитель. Знак.
Но возрождается любовь
В предсмертном трепете листов,
Кружащих над водой ручья.
Над тонким лезвием меча
Снежинка тонкая. Дрожа,
На милосердный блик ножа
Она пытается упасть.
Не упадёт. И это - власть.
Какая есть. Не обессудь.
Любовь не выбирает суть.
Есть дерево - под ним вода,
Чтоб листья падали туда.
Есть меч - над гладью тех же вод,
И пусть снежинка здесь умрёт.
Набатова <doktor@interdacom.ru>
-----------------------------------------------------------------------------
-----------------------------------------------------------------------------
V.
ПОСЛЕ ВЫХОДА В СВЕТ РОМАНА "ГЕРОЙ ДОЛЖЕН БЫТЬ ОДИН"
От героя до героя -- два столетья тишины,
И уютно дремлет Троя в ожидании войны,
Только черт попутал Бога, два героя --
это много,
кто же вымостит дорогу в горечь будущей
вины?
У киоска, в книжной пыли, люди сумрачно
застыли,
из окна автомобиля я глядела на людей,
все прекрасно понимая и от жалости немая
-
Просто вышла в этом мае книга новая Олдей...
Люди ждали, люди знали, что, наверное,
в финале,
Если звезды не солгали, книгу можно прикупить...
Под цветистою обложкой -- философская
окрошка,
И немножко, на дорожку, то, чего не может
быть.
Мария Хамзина
* * *
ГЕРОИ
Герой должен быть один.
Г.Л.Олди
Все мы - герои, змеи, звери
Пришедшие из "неотсюда"
Идущие, как не банально
Из ниоткуда в никуда,
Мы все "на подвиге", свершая
Деянья важности и смысла
Настоль бесценного что люди
Не подадут нам и гроша,
Мы все спешим дожить, добиться
Чего-нибудь, а лучше славы -
Той самой лучшей из наград.
Мы все - герои, звери, птицы,
Никак не можем примириться
С людской тоской звериных лап.
Мы - обезьяны на цепочке.
Мы - мусорщики для богов.
Мы страшный сон, мы совесть мира.
И мы его слепая сила.
Мы платим кровью за любовь.
И за покой мы платим смертью -
Своей, чужой, не важно чьей...
Нас много. Все мы одиночки.
С людской тоской среди зверей.
Наталия Зисман (Нэвэн)
* * *
Писалось это следующим способом.
Да простят меня авторы, но "Герой должен быть один", с моей точки зрения,
самый удачный ваш роман. Он настолько многопланов, что "просто" и не воспринимается,
требует постоянной ассоциативной подпитки. Поэтому и получается, что читая
"Героя...", читаешь, как бы несколько книг одновременно, Так вся "Киноварь"
- это смесь из "Героя" и Басё. А "Сходим с ума" родилось из одной единственной
фразы: "Лиса-Безумие расхохоталась и уселась в первом
ряду..."
Вот такие пироги...
Макс Сергеев (Москва)
I. СХОДИМ С УМА
"Лиса-Безумие расхохоталась и уселась в первом ряду..."
Г. Л. Олди
Сходим с ума.
По двое, по трое.
Сходим с ума.
Сводим любимых под руки.
Сходим с ума.
Cкопом, нахрапом, всеми.
Сходим с ума.
Как засевают семя.
Сходим с ума.
Как с круга.
Привычное сумасшествие.
Нам бы любить друг друга -
Мы ждем второго пришествия!
Сходим с ума.
Без причащения в омут.
Лошади. Бред. Весна.
Что-то случится.
Кто мы?
Сходим с ума.
Как с корабля на землю.
Снова сума, тюрьма.
Плеть.
Препоясан, внемлю,
Голосу твоему -- На!
Возьми.
Что так болит в груди?
Сходим с ума.
Жди.
Не дождешься.
Нам не вернуться.
Лепет. Утро. Туман.
Нам бы скорей проснуться.
Нет, просто
Сходим с ума.
Сходим с ума...
II. ВРЕМЯ
Время - могила милых,
Вытертых истин след.
Если живешь - знать в силах,
Знать, что их больше нет.
Нет и уже не будет.
Будущее в лицо,
Мне рассмеется;
Будни
Переплетет в кольцо,
Палец кольцом унизит,
Хоть безымянный - свой.
С тихою ночью сблизит
Серый -- истошный вой...
Что-то болит под ребрами -
Сердце и печень.
Смерть смотрит мне в лицо,
Давит на плечи.
Это неправда,
Мне обещали...
Сам себе выдумал
Женщину в яркой цветастой шали.
Большего -- меньшему недодали.
Так и случается.
Снова ступни холодные.
Утро. Рассвет кончается.
Корчится.
Надо бы вечером,
Но нечем платить по счетам - Нечем
И все же -- надо дожить -- дотерпеть -
Хлестко ударить смерть,
Бросить ее на ложе.
Сможешь!
Расхохотаться в лицо,
В диком желании жизни!
Не покрывать своих дел венцом,
И не заказывать тризны.
Яростно
С
хрипом,
Дышать!
Ждать голубого неба.
Жить -- это тоже шаг!
Мужество.
Время.
Небыль...
Несу как чашу
Переполненную душу.
III. КИНОВАРЬ.
Как китайский поэт,
Как когда-нибудь встарь
Я нашел этот цвет
И назвал: "киноварь".
Между черным и белым,
Слепотою грешу,
Смело и неумело
Я бессмертье пишу.
...Белое станет красным,
Станет потом прозрачным,
Горьким или солёным...
Бедная простыня.
IV. НЕОБХОДИМОСТЬ
Для того, чтоб чувствовать в покое,
Мне тревожности необходимо.
Чтоб понять, что я хоть что-то стою --
Мне необходимо быть любимым!
V. СКРОМНОСТЬ
Где мне взять её?
Чтоб смолкли реки,
Чтобы веки наготу прикрыли,
Чтобы привязать себя навеки,
Чтобы волки по ночам не выли.
Чтобы не заметить первосненжья,
Что с него? Ведь всё равно растает?
Чтобы ярость отпустить и нежность -
Скромности поэту не хватает.
VI. БАСЕ
У пугала я заберу рукава,
Луна осветит недостроенный мост,
Басё, у тебя я ворую слова,--
Добраться до звёзд.
И ветер осенний
И летняя буря,
Земля распахнулась
И ждёт откровенно,
Как девушка первого
Ждет поцелуя,
Самозабвенно.
Здесь горные храмы,
В них молятся ночью.
Здесь бог улыбается,
Так беззаботно.
Учусь у тебя делать
Тонко и прочно.
Легко и свободно.
VII.
ЖЕНЩИНЫ
Чтобы молоко не скисло,
Женщины кладут в него лягушек,
Женщины, что солнца горячее,
В спальне среди сброшенных подушек.
Женщины лукаво прядут пряжу,
Со слезами движутся за гробом,
Нас рожают, пеленают, любят...
Мы за них в ответе перед богом.
VIII.
ПРОСЬБА
Распусти свои волосы
Раскинь свои руки
Развяжи мне глаза
И раскройся, как почка
Я приду, словно вор,
Не издавши ни звука,
Я приду любоваться тобой,
Этой ночью.
IX. ГОТИКА
От времени саги до времени шпаги,
Листаю в тускнеющем замке бумаги.
Они костенеют в косых лучах солнца,
И готика в узкие смотрит оконца.
X.
ГЕРОИ
Замшелый колодец -- преддверие рая,
Мы сами дороги свои выбираем.
Зеленое знамя и красные звёзды,
Вернитесь. Вернитесь, а то будет поздно!
XI.
РЕЛИГИИ
Соломон нашёл свою звезду,
Бодхихарма - потерял сандалию,
Бог сказал, Марии: "Я приду"
И пришёл со стороны Израиля.
Мухамеду путь открыл Аллах,
Путь жрецу змей указал на
Запад.
Это всё я отыскал в стихах,
И спросил у вечности про запах.
XII. БЕССОНИЦА
Почему ты не спишь сегодня?
Потому, что в переплетенье
Из бессонницы и бумаги
Я нашел себе стихо - творенье.
XIII. НОЧЬЮ
Ах, моя дорогая бессонница:
Королева полночных грёз,
Голова тяжёлая клонится,
На обрывки крыльев стрекоз.
XIV. ИМЕНИ
В путешествии, в ненастье,
в имени,
В тишине городских квартир,
Я прошу об одном: прости меня,
Как прощаешь ты этот мир.
Между небом и половиной
Прошлых снов, над моей душою
Встанет день, как будто с повинной,
И попросит меня:
- Большое
Дай мне солнце...
Споем и спляшем,
Темнота этот мир покинет...
Но, когда поднесут мне чашу --
Ночь тихонько меня обнимет
И наполнит мне ядом вены,
Ляжет простынею льняною,
Наслаждением белопенным спросит:
- Как же нам быть с Луною?
Выгнет сладкою негой тело,
примиряя с верхом и низом,
И придет тогда дама в белом --
Смерть - и спросит:
-- Что будет с жизнью?
Я тогда свой умишко брошу
За грехи -- непосильной платой,
И пропью свой последний грошик,
И в обнимку пройдусь с Пилатом.
У Христа попрошу парного
Молока, и на нож лягу грудью,..
Но меня остановят снова:
- Кто же все это делать будет?
XV. ЧИТАЯ СОВРЕМЕННИКОВ
Мои города, как монеты.
Струною пробитый висок.
Ищу себя -- Нет меня! нету!..
И капает клюквенный сок
И мной сиротеют дали --
Другие ставят на кон.
И ввинчивается в каналы
Судьбы холостой патрон!
Как не было нас, так нету...
Фальшь. Золотая пыль.
Но вырезка из газеты
Упрямо твердит: "Он был"...
Печальные, старые раны,
Эх, стать бы волком и выть
Свою молитву и странный
Вопрос к небесам:
-- Как быть?
Макс Сергеев (Москва)
--------------------------------------------------------------------------------
--------------------------------------------------------------------------------
VI.
ПОСЛЕ ВЫХОДА В СВЕТ РОМАНА "НАМ ЗДЕСЬ ЖИТЬ"
Намедни мне стукнул тридцатник и
друзья-сотоварищи подарили мне двухтомник "Нам здесь жить" в одной книге,
а то в прошлый раз мне, ничтоже сумняшеся, продали два первых тома. Причитал
я его и вот что родилось:
ЕЩЁ.
Мне не много лет, и не мало,
В самый раз, для такой войны,
Но пока ещё солнце не встало,
Я прошу у вас тишины.
Не кричите, пока не проснулись,
Жизнь ещё в предрассветной мгле,
Ещё рано вставать под пули,
На бессмертной моей земле.
Пусть туман с головой укроет
И роса в уголочке глаз...
Да заткните там, тех, кто воет,
Отпевая живущих нас.
Солнце встанет -- мы флаг поднимем,
Двери в рай нам откроют и счет,
Улыбнемся своим, во имя,
Понимая -- уже?.. Ещё!
Макс Сергеев (Москва)
* * *
...танки,танки...
В кружевном танце,
Как новобранцы, построившись в ряд,
В кружевном танце
Рая посланцы
Двинулись в битву на Ад.
Сила на силу...
Много их было,
Их не страшили ни смерти, ни боль --
Прямо с горнила
Грозная сила
Шла умирать за Любовь.
Вы не боялись,
Шли и смеялись,
В битве сплетались -- ни шагу назад!
Вы хохотали,
Вы воевали,
Вы ненавидели Ад.
А кто-то Главный,
Светлый и славный,
Сверху воскликнул: "Ни шагу назад!"
И вы рубили,
Шли и любили;
И ненавидели Ад.
...А за тропою, над головою,
В темном покое, при свете Луны
Пили столовое, мутно-багровое
Древние Боги Войны.
...И -- протрубили:
"Мы -- ПОБЕДИЛИ!!!!
Всех зарубили во имя Любви!"
Вы так любили, что позабыли,
Что ваши руки -- в крови.
Были награды,
Все были рады.
Были плакаты: "Да здравствует мир!"
И под фанфары, тары и бары,
Был вам представлен Ваш Новый Кумир.
Был это Главный,
Светлый и славный,
Словно сошедший с холста;
Выбрит, надушен,
Добр и радушен;
И каждый верен ему и послушен,
И никому уже на фиг не нужен
Мученик, снятый с креста...
...танки, и танки, и люди, и танки...
В бешеном танце -- военный парад.
В бешеном танце Рая посланцы
Завоевали свой Ад.
Захаров Сергей <lasgkof@chat.ru> Харьков
* * *
Нам здесь жить
(перечитывая Олди и переслушивая
Маслова)
На свете может всякое случиться.
Мышонок выведет мелодию без фальши
И, забредя от берега подальше,
Утопит крысоловов вереницу.
Начнется в пятницу на реках ледоход.
И бомжеватый ворон, житель рая,
Наймется в ад на должность попугая,
Где песнями начнет смущать народ.
Надравшись в кабаке до изумленья
Христос предастся похоти и блуду,
А судьи второпях распнут Иуду,
Сактировав бумагой исполненье.
Городовой в снегу у кромки леса
Задумчиво свою поднимет бровь
И спросит:
- Что это?
А это будет кровь
Пристреленного Пушкиным Дантеса.
На берегу под шум морского плеска
Запьет в тоске увядшая Ассоль.
И сделает из алых парусов
На окна в грязной кухне занавески.
Наступит незаметно конец света...
Так иногда, раз в месяц или в год
Мне хочется, чтоб все наоборот.
И сделал бы!
Да вот талантов нету!
Юрий Войлов <voylov@iskra.lugansk.ua> (Луганск)
* * *
ЛЕГАТ ПЕЧАТИ
Я помню лишь помыслы, но не движенье.
Я помню не суть, но ее продолженье -
Я помню Печати.
Печати на свитках,
Обвитых тесьмою витою,
Я витка,
Я тонкая ветвь Иггдрасиля.
Я сила,
Присущая облику листьев - и птиц невозможных.
Я помню...
Я шепот...
Я шелест и шорох страниц осторожный.
Острожника шаг я.
Я капли
воды,
что в пещере со стуком о камень...
Я помню...
Я пламя,
летящее гордо.
Я город,
Я век городской, огороженный, горький.
Я град -
по карнизу,
внизу
по скамьям,
по ступенькам...
Я деньги,
Я звонкие деньги, что сношены, стерты
руками.
Я камень,
Что точит вода непреклонно.
Я лоно,
Я влагой сочусь, тяжелею в томленьи.
Я лень,
Я ленивая тьма без границ, без намека
на дерзкие блики.
Я грань,
Я гранит, в глубине заключающий лики
святых и прохожих.
Я помню...
И это похоже на накипь былого.
Я слово.
Я первое слово.
Но все же
Я помню Печати.
МОИМ ДРУЗЬЯМ
Последние шаги
В хрупком шорохе асфальта
Наполняют смыслом
Бесконечный ряд
Пройденных улиц,
Тяжелые мысли крыш
И белые крупинки неба,
В которое зубной болью
Вплавлены фонари,
Ждущие утра,
Превращающего их свет
В бессмысленность.
Хруст льда резок
Под плачущими деревьями,
И кости домов
Торчат под прямым углом.
И где-то там
За ребрами стен
Бьется сердце моего друга,
Уверенно, но чуть-чуть не в такт.
Теплое.
Точицкая Евгения (Шамара) <shamara@hotbox.ru>
* * *
Я ГОВОРЮ О "НАМ ЗДЕСЬ ЖИТЬ"
Вчера отцвела сирень.
Вчера опустели ульи.
Вчера на погосте в тень
Поставили чёрные стулья.
Вчера умерла печаль,
Вчера отпустили чувства.
Вчера было чувства жаль,
Сегодня не жаль - пусто.
Когда умирать пора,
Надеешься, -- завтра это...
Но было оно вчера --
Последнее мира лето!
Сегодня не дождь, не град --
Свинцовая россыпь гороха.
Сегодня шумней, чем вчера,
Но слышно сегодня плохо...
Вадим Ляндрес
* * *
Снег меня сегодня погубит,
Свет меня сегодня задавит,
Ветер мне растрескает губы,
Город предоставит ораве.
Месиво осветит реклама,
Выхватит перстами неона;
Рухнет мрака гулкая рама --
Личностного Армагеддона.
Нам здесь жить -- смиряйся, уверуй
В избавленье с дикой погоней,
Знай всему границы и меру,
Крови подставляя ладони.
Я же не забочусь о боли
Тех, кому уже не поможешь,
Кто не оправдается боле...
Я о них не помню, о Боже!
Глупо не смиряться с судьбою,
И смешно -- идти ей навстречу...
Ты пленен безумием. Боем
Навсегда проигранным.
...Вечер.
Кай Л . <neyz@mail.ru>
* * *
НАМ ЗДЕСЬ ЖИТЬ
Свобода начинается с "нельзя".
Свобода часто с Родиной рифмуется.
А как мы выжили назло князьям?
Вложили душу. Это Наша улица!
Евгений Бочкин
* * *
На роман Г. Л. Олди и А. Валентинова
"Нам здесь жить"
Кентавры попрятались в норы,
Акулы усохли в тарань --
То Дед Отморозок дозором
Обходит всю Дальнюю Срань.
Идёт, по деревьям шагает,
Хрустя ревматизмом в ногах,
И злая "Олдёвка" играет
В его шизанутых мозгах.
(Ф. Чешко)
* * *
На роман Г. Л. Олди и А. Валентинова
"Нам здесь жить"
Приезжий видит байкера, а местные -- кентавра,
Здороваясь, не руку, а акулью пасть суют,
Быка одели в джинсы, выдают за Минотавра,
И без рецепта всем подряд "Олдёвку" продают
--
Так вот откуда в городе порядок и уют!
(Ф. Чешко)
* * *
I
Перечеркнуты слова,
Холодно, темно и сыро.
Нежить, предъявив права
На владение квартирой,
Суетиться, просит есть,
Веселится до упаду -
Слишком сладенькая месть,
Слишком малая награда
За взорвавшуюся жизнь,
За измученное сердце,
За ночные миражи,
За желанье отвертеться
От себя и от того,
Что опять ночами мучит...
Перекрестием слогов
Снова подчиняю случай.
II
Тот, кто придумал все за нас
И расписал подробно роли,
Кто царь, кто раб, кто свинопас,
Кто пьян, кто весел и кто болен,
Кто чудище и кто герой,
Кому убитым быть сегодня,
Кто первый здесь, кто там второй -
Он что-то изначально отнял.
Простые правила игры -
Колючей проволкой по кругу.
Недорожденные миры
Давно устали друг от друга.
Печать засохнет на челе -
Легат сорвет ее устало.
И я, опять навеселе,
Готов довольствоваться малым.
Герой останется один.
Армагеддон был прошлой ночью.
Кровь пьют руками. Мы едим
Чужое варево из строчек,
И забываем дорожить
Такою маленькой свободой
Создать свой мир. И в нем пожить
В последний день смешного года.
III
Сорвана печать.
Второпях кричать,
Мысли сгоряча.
Выгорит свеча -
Заново начать.
Только не молчать.
Пью несладкий чай.
Превращусь на час
В бога-палача.
Сонный вой волков -
Мир давно готов
Жертвовать волхвов.
Чтоб без дураков,
Чтоб наружу - кровь.
Чтобы - без богов.
Узорочье слов.
Каждому - свой кров,
Каждому любовь.
Право выбирать...
Боль как мир стара...
Так легко орать:
"Эй, держи вора!"
Выбирать пора -
Шаг лишь до утра...
Кончена игра...
Посреди двора
Время умирать.
Алексей Гончаров (Екатеринбург)
* * *
I
ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА
Нет над городом неба --
Только серый туман.
Горьким вкусом победа
Вдруг напомнит обман.
Под печалью созвездий,
Что уже не видны,
Мы однажды исчезнем
В своем чувстве вины.
Здесь не прав победитель
И сраженный не прав.
Разбивают копыта
Насмерть радугу трав.
Мгла над пылью развалин,
Холод мертвой земли...
В этой битве без правил
Проигравшие -- мы!
И в последнем закате
Догорает наш мир.
Плачет мудрый Создатель
Звездопадом в ковыль.
И обугленной птицей
В пепелище костра
Умирает последней
Вера в правду добра.
II
ТЫ
Ты в ночи опрокинут
В свою память, как в ад.
Ты любовью покинут,
Одиночеством смят.
И на грани безумья,
На пороге звезды
Все былые раздумья
В клочья лезвием -- ты!
Нерожденнность молитвы
Запеклась на губах.
Несвершенные битвы
Жгут обидою в снах.
Дикий жар полнолунья
Плавит русла аорт.
На пороге безумья
Веру с истиной -- в кровь!..
Снова грезы обманут,
Правда -- скучный рассвет.
И наркозом на раны
Будней серенький свет.
Ольга Кузьмина
* * *
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
...через какие-то несусветные ассоциации
от прочитанного,
в первую очередь, от "Нам здесь
жить". Наверное, прямых
аналогий можно и не увидеть. Но
для меня они есть.
Зелье от-ворот-поворотное
Выпито - ни капли не пролито.
Глянешь в пустоту первородную -
Господи, а крови-то, крови-то!..
...Не ходи, родной, за околицу.
Слишком неспокойно да боязно.
Лед под сапогами расколется,
Обернется бездной колодезной,
Обернется зеркалом святочным -
Не дай Боже, кто примерещится.
Вот тебе на ранку заплаточка:
Позабудь, что было завещано.
А в былинах правду выискивать -
Разве что случайно обмолвиться.
Вот тебе, мой свет, тоже истина:
Сдюжат без тебя добры молодцы.
Сдюжат без тебя ясны соколы,
Справятся, вернутся с победою.
У небес цена невысокая,
Много мы такого отведали.
Что ж молчишь ты, словно подраненный?
Али речь моя не по норову?
Говорят, весна будет ранняя.
Говорят - да смотрят по-новому.
Смотрят на дома опустелые -
В них сиротство чертовым омутом.
Что же я, родимый мой, сделаю,
Коли ветер бродит по комнатам?
А понять, что там, за воротами -
Видно, и пытаться не стоило.
Зелье от-ворот-поворотное
На меду с полынью настояно.
Время сыплет байками мудрыми,
Некому остаться за старшего.
Так что - засыпай, Илья Муромец,
А что стало с нами - не спрашивай...
Диана Коденко
-------------------------------------------------------------------------------
-------------------------------------------------------------------------------
VII.
ПОСЛЕ ВЫХОДА
В СВЕТ РОМАНА "НОПЭРАПОН или ПО ОБРАЗУ И ПОДОБИЮ"
АКРОСТИХ, КАК ВЫЯСНИЛОСЬ ВПОСЛЕДСТВИИ...
Ночь стареет. Болью, ноющей в виске,
Отзовется
Проступающий до времени рассвет.
Это утро.
Рокот ветра и улитка на песке.
Акварелью
Прорисованный актера силуэт.
Он не спал.
Не засыпалось, а теперь пора вставать.
Утро, сцена,
Склоки, роли, репетиции, игра.
Тихо тенью:
А позволено ли будет не сыграть?
Лишь мгновенье
Он осмеливался думать как вчера.
Только тщетно:
Боль до срока попрощалась и ушла.
Он остался.
Лед в ладонях.
И зола.
Van Lyo <olga@listsoft.ru> (Санкт-Петербург)
* * *
НОПЭРАПОН
Небо втоптано в лед.
Искры гаснут, шипя,
На моих руках,
На моих глазах,
На моей душе.
И свистит клинок,
Рассекающий плоть
Ветра.
Я петь не могу
И не хочу
Стонать.
И я запираю крик,
Закусив губу.
Красные
Слезы текут
По подбородку. Кап!
Кап...
Кап.
Жужжание мух безумия,
Слетевшихся
К ошметкам тухлых мыслей,
Невыносимо.
Но из трещины в груди
Немножко видно солнце.
Точицкая Евгения (Шамара)
* * *
ПОДРАЖАНИЕ ХОККУ
Изящно и прихотливо
Ложится на землю перо.
Стремительны камень и сталь.
Точицкая Евгения (Шамара)
* * *
ПУСТОЙ БОКАЛ
Иногда мне кажется, что в мире существуют
Только книги.
(Не смейтесь.
Или смейтесь. Неважно.)
Повторю:
В этом, реальном мире
Существуют только книги.
Наша жизнь -
Это отсвет их страниц.
Наши судьбы -
Это эхо их слов.
Книге всё равно, написана она или нет:
Если она возьмётся за тебя -
Ты её проживёшь.
Может быть, при этом ты ее напишешь,
Может быть, при этом ты ее прочтешь.
Это почти не имеет значения.
Мы -
Театр теней в руках книг.
Это странно и почти страшно,
Но это так.
Альвдис Н.Н. Рутиэн <alwdis@mail.ru>
(Москва)
* * *
Когда на Руси отзвучат молитвы,
А флейта звук источит в театре НО,
Я выйду на сцену - на поле битвы --
В безликой маске НОПЭРАПОН.
Я выйду мятежной судьбой иль кармой,
Чеканный шаг, вибрация звуков,
И смолкнет вдруг барабан ударный
И инструменты из царства духов.
Любое обличье меняю дерзко,
Лицо заросло деревянной маской,
И только монет тридцати довесок,
Сумеет, быть может, стереть окраску.
Я в Поднебесной? Иль в Вифлееме?
А может, русским печалюсь сердцем?
Закуталась в терпком, нелепом хмеле,
От масок немых никуда не деться...
Елизавета Яковлева (Адриэль)
<adriel@bk.ru>
* * *
ЦИКЛ ХОККУ "НОПЭРАПОН"
Солнце светит по-другому.
Как луна.
Нопэрапон...
Листья падают,
Кружась --
Вечное движение жизни.
Смотрю на себя,
Смотрю на тебя --
Все мы в масках.
Свеча во мраке
Рождает
Надежду.
Ветер воет, тревожа листву.
Он зовeт меня
К новой смерти.
Что стало сегодня?
Мы стали на день
Старше.
Лист бумаги --
Бегство
От быта.
Ольга Ливак <пока beeline1@online.u>
(Омск)
* * *
ЦИКЛ "НОПЭРАПОН"
Г. Л. Олди посвящается.
Во мне
больше нет крови,
больше нет жизни,
нет света.
Мое лицо -
прозрачное зеркало маски
нопэрапон.
Коснись рукою
плеча моего,
надень меня, как перчатку,
положи, словно перстень
на руку свою...
Прикажи -
И я буду счастлива.
Ветер
Уносит слова мои над водою
в сторону осени...
х х х
Ты убил меня,
юноша
с ясным пылающим взглядом.
... рядом
с чьей-то могилой покинутой,
где вишни цвели
под луной.
Тишиной
стало лицо мое,
не изменившись
под твоими руками.
Камни
стали свидетелями
только
лунного света -
нет меня...
"Любуясь осенней луной
По горам кружу я..."
х х х
Тонет голос
в воде...
Осенние ночи темны.
Осенние ночи
оплетают волю и разум,
подобно побегам хмеля.
Я ухожу
в странствия
По горам и долинам
чужих сердец.
Осенние ночи темны.
Мое сердце
стало
ликом нопэрапон,
танцующей в лунных лучах.
Убитой
на кладбище старом
с маской в холодных руках.
Потерявшей
сотни обличий своих,
сотни осколков
великого древнего зеркала.
Сердце мое
после ночи осенней, недоброй -
бабочка с мертвыми крыльями,
с ликом изменчивых грез,
нопэрапон...
Прости мне...
х х х
"Расстанемся без печали,
без надежды на встречу:
здесь расходятся наши пути.
Расстанемся без печали:
Не давай обещаний:
Свеча догорела, пора уходить -
Лети."
(Н. Васильева)
Лети -
сквозь воздух осенний -
став -
крошевом звездного света...
сквозь свет октябрьской луны.
Лети -
сквозь воздух холодный,
сквозь зарево гроз на востоке,
в ночь.
сквозь свет октябрьской звезды.
Лети -
сквозь воздух прозрачный,
сквозь ветви алеющих кленов,
оставляя на них
зыбкие клочья
воспоминаний -
сквозь свет октябрьских костров.
Лети -
уходи, пока ты еще не перестал
быть сбывшейся сказкой,
быть маской
нопэрапон...
сквозь свет октябрьской любви.
Диана Чепилова
--------------------------------------------------------------------------------
--------------------------------------------------------------------------------
VIII.
ПОСЛЕ ВЫХОДА В СВЕТ РОМАНА "МАГ В ЗАКОНЕ"
МАГУ В ЗАКОНЕ
Вперемешку - облака и журавли.
Белое и серое на фоне
неба цвета глаз седого Бога.
Так и мы - поднимемся с земли
пухом и опавшими словами:
"Мы уходим, мы почти ушли..."
Ты - не разглядишь в колоде лиц,
мы - не ляжем на ладонь авансом
будущих немыслимых побед.
Просто улетим за журавлями,
рассыпаясь древними словами:
"Мы почти ушли. Нас больше нет..."
Неужели стоило лететь,
если небо с крыльями - заёмны?!
Вы молчите, целостно и ёмко,
Присуждая копии на смерть,
вы, оригиналы, - не убийцы.
...Ну а все же, птица - всюду ль птица?
Ну, ответь!!..
(В. Пузий)
* * *
"Заплатили - за любовь, за нелюбовь, за каждый выстрел.
Отстрелялись от мишеней, лишь обрывки по углам..."
Г. Л. Олди
Это осень...
Позади -
Выстрелы взглядами.
Позади - и руки сомкнутые.
Все позади.
Позади - даже смерть распласталась в раскрашенной
ванне.
Этого больше не будет.
Больше не будет ни слез,
Ни единого выстрела.
Все позади.
Остается лишь пить свою кровь,
Как березовый сок.
Остается моя тишина,
Разбитая вдребезги.
Это осень -
И терпкие листья в несмелых глазах,
А пули остались в пыли убежавшего лета.
По дорогам - своим и чужим, - одиночество
песен и сказок.
А дыхание - свистом осеннего ветра в разорванном
горле.
А Не-Быть - из раскинутых рук вырывается
с жизнью.
Все - как хлам, распласталась душа и изрезаны
чувства,
Нет ничего, что позволит мне петь и дышать,
и не думать о
смерти.
Ветром парижских кофеен, биеньем веревки
на шее - в такт
пульсу -
Мне распрощаться со всеми на мокрых перронах.
Все - отстрелялись, прошли и узнали, но
нет ничего впереди,
А может и есть, только нам незаметно.
Призраки рядом со мной, сочиненные мною,
чтоб "мы"
говорить.
Привидения рваных мишеней - осколками
сердца, что все
еще может стучать
И молить, чтобы не обращали вниманья на
хрипы
предсмертья.
Все позади.
Это осень.
Это осень всего лишь и клены мои облетели.
А опавшие листья горят на кострах, это
просто конец
человеческих душ.
Эта осень - расплата моя за слова-трех-минут-на-раздумье,
За расплату мою, за попытку ударить, чтоб
пели.
Я плачу - за мою нелюбовь, за предсмертье
бессмертья,
За надежду без веры, потом за любовь без
надежды.
И осколками грязных бутылок изранены хрипы
из горла.
Многоточья в бесцветных глазах -
И не выдержать взгляда бесчисленных дней
пустоты,
Полусолнечно-серых.
Это осень...
А помадой на мутном стекле остается:
"Я не успеваю".
Это осень по серой земле - так бывало
и прежде.
Это осень на черной земле - и вот так
вот бывало.
Это осень под небом чужим - это тоже не
ново.
Это осень впечатает в смерть неживые лохмотья
-
Последнего выстрела.
Диана Стрехнина (Чепилова)
<thass@inbox.ru> (Москва)
* * *
"Магу в Законе"
Прыгают, прыгают солнечные зайцы -
Жадные и властные, ласковые пальцы.
А в небе - зарево,
По солнцу - марево.
Ведьмино варево.
Пахнет паленым.
Губы - солоны.
Пряди - не собраны.
Мысли - не собраны.
Песни оборваны,
Каркают вороны...
Точицкая Евгения (Шамара).
* * *
"Подай мне, Боже, медный грош
От всех щедрот,
Подай мне, Боже, медный грош --
Его хочу..."
Г. Л. Олди, "Маг в Законе"
Как будто Богу дело есть
до их огрехов и грехов,
Как будто Богу дело есть
до их проклятий и стихов,
Как будто Богу дело есть
до их лампад у изголовий,
Как будто Богу дело есть
до их дежурных славословий.
Как будто
Есть.
Точицкая Евгения (Шамара).
* * *
ДИАЛОГ
Олди:
-- Написал я роман,-- а читатель
ворчит.
Написал я рассказ,-- а читатель
ворчит.
Я все время пишу -- он все время
читает,
И -- Аллах мне свидетель! -- все
время ворчит!..
Владимир Пузий:
-- Я ворчу -- ты пиши. Я молчу --
ты пиши.
"Гениально!" ль, "Бездарно!" ль
кричу -- ты пиши.
Даже если скажу: "Надоело! Довольно!"
--
Улыбнись: "Прав читатель!", и дальше
пиши...
* * *
...навеялось "Магом в Законе"
Мы идем дорогой смерти:
Лес, равнина и болото...
По следам ступают черти,
И сверкает позолота
На доспехах их блестящих.
Их мечи острей бумаги:
Режут ветер лоскутами,
И кровавыми слезами
В небе молнии-зарницы
Вспыхивают-угасают.
На шеломах -- перья птицы
(...вверх и вниз, согласно шагу...),
Что живет в садах волшебных,
Для людей навек закрытых.
Их щиты легки и крепки, --
Лучший друг в смертельной битве,
Со щитов глядит с ухмылкой
Главный демон-Повелитель.
Поступь их тверда и четка:
Звук чеканный раздается
Впереди и позади нас --
Скоро, скоро нас настигнут
И захватят в плен проклятый.
Будет сердце рваться к небу,
Что из камеры синеет
Лоскутовым одеялом,
Душу разобьет о стены,
Камни силу всю живую
Выпьют, не оставят капли.
Смерть нам будет избавленьем
Рай для душ приютом станет,
Но враги нам не даруют
Долгожданного спасенья.
А пока идем мы вместе
По дороге нашей смерти.
По следам ступают черти.
Мы идем, горланим песни...
С песней легче умирать.
...Тонкой кисточкой рисует
На стекле мороз кресты:
Это -- я, а это -- ты.
Влево-вправо клонит горы,
Клонит склоны.
Старый лысый черт упрямо
Влево-вправо
По тропе прямой
идет
домой.
Анна Чебурахтина <hunnyray@pisem.net>
* * *
Ночная тишина. Весенние аллеи,
Беседа в темноте.
-- Ах, сможете ли вы, уйти не сожалея
О сбывшейся мечте?
-- О чем же мне жалеть? За все мои
страданья
Я награжден сполна!
-- А как же пустота сгоревшего желанья?
...Лишь тишина.
Наталья Харса <xarsa@online.nsk.su>
* * *
Ветер. Вечер.
Тучи...
Небо хмурится грозою.
Тени. Свечи.
Руки...
Мы танцуем вальс с тобою.
Замок. Зала.
Пары...
Пол паркетный под ногами.
Это было? Будет?
С вами? С нами? Снами?..
Артем Белоглазов (Бьорн), (Казань)
* * *
ДУХ ЗАКОНА
Я был когда-то, кем-то - был. Взаймы взяв
грошик у судьбы,
с тех пор прощение добыть и не мечтаю.
Распятый нитями судеб, шепчу: "Порвите!"
- эху стен,
но эхо, словно черный стерх, - клюет,
взлетает...
И сверху, от небес, "Порви!.." - звучит
проклятием: "Живи! -
в чернильной плещется крови царевной-жабой.
И память, паутиной лет, карт веером ("Король",
"Валет"...),
мне тычет в сердце свой стилет - контрактец
ржавый.
"Я был..." - излучиной реки... я был горением
ракит,
разбитым вдребезги "Беги!", усталой стаей.
Я был разлукой на века, я был искусством
отвыкать
и в кровь перо топить-макать, "Согласен,"
- ставить.
Я был у вечности слугой, утратившим навек
покой,
и, словно проклятый изгой, молил о смерти.
Я сумасшедшим пауком, презрев вдруг вставший
в горле ком,
вбивал в талант свой острый кол, давился
смехом.
Я был той картой, что не в масть. Я был
вещуньей, что, нема,
по-новой учится внимать небес веленьям.
Я был остывшею золой. Я был блаженным,
добрым злом,
дворцом, назначенным на слом, листом истлевшим.
Я был протянутой рукой - вперед, в танцующий
огонь!
Я был последнею строкой, где - быль и
небыль.
Я был Галактикой в себе, я был безумен,
словно бес.
...был всем, от моря до небес - собой
лишь не был!..
Владимир Пузий
* * *
ГЕРОЯМ Г. Л. ОЛДИ
Мы - не соль земли, мы - соль на раны:
Рыцари, шуты и короли -
Персонажи этой старой драмы,
Мы уходим. Мы почти ушли...
Память умирающих столетий -
Шпаги, шпоры, шорохи шелков...
Нас еще тревожит на рассвете
Звон клинков и цоканье подков,
Нам еще не стали словом праздным
Ни Любовь, ни Мужество, ни Честь,
Мы еще считаем мир - прекрасным!
Мы - уходим. Но пока - мы есть.
Гул затихнет. Выйдя на подмостки,
Мы продолжим - это не впервой.
Сцена - жизнь, а не одни лишь доски.
...Датский принц сникает головой, -
Кончена печальнейшая повесть...
Но - в седьмом ряду... и - рядом с ним...
Мы - не соль земли, мы - ваша совесть.
Мы уйти еще повременим.
Анатолий Киселев
* * *
"...Значит, осень, - та, что ничего
не значит,
стертым грошиком забытая в кармане..."
Г. Л. Олди "Маг в Законе"
За шагом - шаг, теряя листьям счет,
В уборе вечном - синь и позолота,
Не требуя ни славы, ни почета
Приходит Осень снова в свой черед.
Приходит Осень - прошлая любовь,
Которой ни забыть - ни повториться...
И бьется сердце - раненная птица,
Как строчка недописанных стихов...
Приходит Осень, отпустив грехи,
Как не было измен и расставанья,
Приняв, как прежде, старые признанья -
И новые стихи...
Анатолий Киселев
* * *
Вариация на "Маг в Законе"...
Безголосый мой...
Протяни руку -
просто...
Слезами смывать -
не зная,
будет ли толк...
Но до толка ли,
когда под пальцами -
вскрытые -
распоротые -
твои ладони...
Когда смеется
желтое безумие,
когда скалится
череп луны,
когда меркнет
свет глаз
(а я
так любила
их целовать)...
Когда криком выходят
чужие слова
и чужой силой
ты снова
пригибаешь меня к земле...
Тогда я стану
гнуться тростником
под твоей рукой,
дышать
на серые льдины
в твоих глазницах,
отбрасывать
шелуху слов,
чтобы услышать -
не-сказанное...
За голосом - голос,
за плечом - тень...
Простираю руки,
и снова
начинаю танец.
Я
оттанцую тебя
у смерти...
Но уведу ли
тебя
у безумия?
Лисица eled-sobaka-mail.ru
* * *
Вот, родилось в процессе чтения так
и неоконченного мной (пока) "Мага в законе"...
I. РОЖДЕHИЕ
СМЕРТИ
Боль тебя обнимет нежно-нежно,
Голову прижмёт к своей груди...
Сбросишь ты ненужные одежды,
Ждать не надо - никогда не жди.
Ляжешь на холодный камень молча
И вдохнешь страданий сладкий дым.
Этой тихой и безлунной ночью
Снова старцем стану я седым.
Счастье это? Нет, скорей, проклятье!
Плечи ноют: власть - тяжелый груз.
Hе бывает непорочного зачатья,
Hе бывает неразрывных уз.
Hебо над тобою наклонится:
Звездам тоже хочется смотреть,
Как в мучениях из чрева роженицы
В мир выходит молодая смерть.
II. ВЫЗОВ
Hа деревянных стенах тени оживали -
Лучины тлеющей полуночный обман.
Hе открывая дверь войдём - да, нас здесь
ждали.
И звали громко сквозь густой туман.
Мы встанем молча - духи пред живыми,
И сумрак вечный плащ опустит свой.
И будем мы смотреть глазами злыми,
И стон бессильный превратится в вой.
Пергамент древний - мёртвым наказанье:
Мы обрели потерянную твердь...
И вот мы здесь, чтоб выполнить желанье
Глупцов, посмевших потревожить смерть.
Заклятье старое тяжёлыми цепями
Сковало нас, слова эпох былых
Поставили преграду между нами -
Усопших отделили от живых.
Мы терпеливо ждём - лучина тает...
Мы знаем, что придёт и наш черед.
Смерть беспощадна к тем, кто с ней играет
-
Из мертвых рук на пол пергамент упадет...
III. ШЁПОТ
Годы встанут стеной и обратно пути нам
не будет.
Жизнь, как легкий сквозняк в жаркий день
- освежит и уйдет.
Hас потомки землёй забросают и скоро забудут.
Крест ещё постоит, а потом упадёт.
И густая трава скроет холмик ковром изумрудным,
И ржавые прутья ограды вьюнок оплетет...
Лес пройдет по могилам, ведь это, поверьте,
не трудно...
И сторож столетний в том домике тихо умрёт.
Мы утонем в веках, подчиняясь проклятию
Бога,
Мы уйдем в никуда, во владения злой Пустоты...
Hо мне хочется верить, что кто-то отыщет
дорогу,
И на старой могиле останутся чьи-то цветы.
Dimon Akenin aka HELLGORE
* * *
"Я Вам не снилась никогда."
О. Ладыженский.
Где твоих стихов заветный томик,
Мой далёкий друг?
Обопрусь рукой о подоконник
И заплачу вдруг.
Почему так розно и так поздно?
Годы. Города.
Только небо усмехнётся звёздно
Криком "никогда".
Дурочка-душа идёт по стёклам.
Стих изрезан в кровь.
Мир тебя помимо станет блёклым.
Что это? Любовь?
Нет, мои хорошие, родные,
Спите по ночам.
Мы - лишь строчки тёплые, живые.
Мы - слова к стихам.
Мы - молчанье пауз, чёткость точек,
Боль избитых фраз.
Мы - свободы крошечный глоточек.
Не казните нас.
Наталья <brehovni@email.ru>
* * *
Прочитана последняя страница,
Закрыта книга, выдохлась свеча...
Во тьме передо мной проходят лица,
Незримые под маской палача.
И масть читается на лбу пятном кровавым,
Оставленным недрогнувшей рукой --
Ах, был ли он виновным, был ли правым...
Все прочь ушло, остался лишь покой.
Войдя в Закон, сгорев в огне порочном,
Вплетаясь в паутину снов чужих,
Я как паук держусь за нити прочно
И пред собою всех равняю их.
Я сам себя сковал своим проклятьем
Составив самый первый договор --
И нет надежд, что кто-то скажет "Хватит!"
И слово "Нет!" звучит как приговор...
<ashen_shugare@mail.ru> (Краснодар)
* * *
"Магу в Законе":
Пулей хрустальною
В горле Весна
Сплясала на поминках
Старой Метели.
Ждет ли Она?
Сквозь пальцы
Струится песок
Уплывающих снов и видений.
Ждут ли меня?
А приду ли?
Хотелось бы верить...
Ждут ли они,
Истекая слезами из ран на асфальте,
Заложники-дни?
Все полегли в исступленьи хрустального
вальса.
Пуст до краев
Колодец с блестящей монетой на донце --
Авось ктот дольёт...
И засветится новое Солнце!
Ждали не нас?
И крупа ледяная расстает под утро?
Значит, для вас
Пусто в наших сердцах почему-то...
Chibi Ruo <lystya_travy@mail.ru>
(Николаев)
--------------------------------------------------------------------------------
--------------------------------------------------------------------------------
IX.
ПОСЛЕ ВЫХОДА В СВЕТ РОМАНА "БОГАДЕЛЬНЯ"
БОГАДЕЛЬНЯ
По капле вытечет душа.
Меч поцелую - и сломаю!
Я вас люблю. И я вас проклинаю.
Не понимаете?.. А жаль.
Увязли гимны в витражах.
Им куклу я - себя! - швыряю.
Я ненавижу. Я - прощаю
всех, от Гильдийца до пажа.
Я - ваша гибель, я - ваш шанс.
Пусть многого еще не знаю,
но я вас сделаю лишь снами.
Я - в будущее первый шаг!
Как это просто - не дышать!
Я - остаюсь, но - улетаю.
...И вдруг с тоскою понимаю:
нас после кто-то пролистает.
Прошепчет ли: "А жаль!.."?
В. Пузий
* * *
"Богадельне"
Забытые люди забытых миров, -
Он их вынимает хозяйской рукой
И кончиком пальца толкает на слом,
Так мягко и властно толкает за грань.
Забытые люди забытых миров
И сущность, и жизнь за него отдадут,
Навеки утратив свои имена.
В шкатулке из льда я увидела их.
Забытые люди забытых миров
Лежат там, бессоннице ночь подарив.
Возможно, и мы - ты и я - среди них
Лежим, как живые. Он помнит о нас.
Точицкая Евгения (Шамара).
* * *
Богадельня.
Сделаем бога
на вкус и цвет?
Богадельня.
Мир под надзором -
который век.
Столп
Вавилонский к небесам
продолжает расти.
-- Звезды колючие, папа!
-- Дочка, прости...
Оружья
позор клонит
к земле. Я не хочу!
Снятся
порочные, грешные
сны. Молча кричу.
Маленькой
девочке холодно
на небесах.
В форму
расплавленным золотом
льется душа.
Речи
людские сливаются
в праязыке.
Холст
Осыпается...
Рушится Столп вдалеке.
Артем Белоглазов (Бьорн), (Казань)
* * *
БОГАДЕЛЬНЯ
Вполне возможно -- чудо окупается,
И тварный бог мольбой живет в сердцах.
Вполне возможно, девочки касается
Упорство и отверженность отца.
Вполне возможно, долгое бездушие
И стоит долгой скуки -- шагом в жизнь,
Убитого ладонями оружия,
Обряда, утонувшего во лжи.
Вполне возможно, миссия почетная --
Заранее оправданная цель
Создать големов воинство несчетное,
И сможет греть пустую колыбель.
Вполне возможно, "psyhe", в склепе спящее,
И стоит основания Столпа.
Вполне возможно, селища горящие
Простит от безысходности толпа.
Но вот простить растоптанные бусинки
Из раковин -- не сможет даже бог.
Как, впрочем, и нелепое бесчувствие
Ладони, выжигающей клеймо.
И возглас:"Я хочу вот эту куклу!"
Сорвется на:"Пожалуйста, возьми",
Подобное размеренному стуку
Сердец, живущих в пламени любви.
Вполне возможно -- чудо окупается,
И тварный бог мольбой живет в сердцах...
Но девочка доверчиво цепляется
Ладошкой теплой за руку отца.
Татьяна (Москва)
* * *
От "Пасынков..." Да и "Богадельня"
взяла своё...
Пусть лепший румянец обеих ланит -
Как серый от времени пыльный гранит,
Пусть очи - не видят, немеют уста;
От одиночества просто устав,
Сердцем - страдая, душою - остыв,
С хрустом ломаю кривые персты,
От окрика властного: "Сгинь и не суйся!",-
Бессильно свисают десница и шуйца,
И прошлым звенящим на согнутой вые -
Следы ножевые...
Дядя Дождь (Дмитрий Поддубный)
* * *
Я обещаю вам судьбу,
Надежду, мир, войну и ярость,
Рожденье, молодость и старость,
И смерти тихую усталость,
И дальний шепот: "Не забудь..."
Я обещаю вам себя...
Г.
Л. Олди, "Богадельня"
...Я обещаю вам себя --
Несокрушимою опорой,
Пришедшей вовремя и скоро
Хранить уверовавший город,
Погрязший в бедах и скорбях.
Я обещаю вам детей,
Хранящих заповеди детства
И ведающих, что не деться
Им никуда от гласа сердца
Ни на одном из их путей...
Я обещаю вам тоску --
Мостом к высотам совершенства,
Отказ от вечного блаженства,
Единство слова, мысли, жеста,
Дорогу к первому ростку...
Я обещаю вам пути,
Сходящиеся у вершины,
Братающиеся дружины
И радости беседы чинной
Взамен последнего "прости"...
Я обещаю вам врата,
Небезразличные к идущим.
Ограды, что падут в грядущем,
Путь открывая к райским кущам
В неувядающих цветах.
Я обещаю вам тепло
Осмысленности жизни вашей,
Вином наполненные чаши,
Дом, хлеба свежестью пропахший,
Дождём омытое стекло.
Я обещаю вам себя...
(c)
Copyright Набатова, 2002 E-mail: doktor@interdacom.ru
* * *
Я шесть улыбок невпопад произведу на свет,
Одну оставлю для заплат уюта душегуба.
Глазами мертвыми глядят со сломанных планет
Чужие дети, что тонки, черствы, легки
и грубы.
И шепчет страстная звезда: "Уйди, забудь
гордыню",
И столп летит за облака, на землю возвратясь...
И бог-дитя, забывший все: Игру, Любовь
и Имя,
Сидит и держит на плечах вину, печаль
и грязь.
И где-то в глубине лица вдруг зеркало заплачет,
И где-то в хрупких зеркалах заплачет глубина.
И отвернется от лица смешной и добрый
мальчик,
И будет царь змеиный греть вину и яд вина.
Елизавета Яковлева <adriel@bk.ru>
-------------------------------------------------------------------------
X.
ПОСЛЕ ВЫХОДА В СВЕТ РОМАНА "ДАЙТЕ ИМ УМЕРЕТЬ"
...И падали Вселенные, кружась,
Снежинками на детскую ладонь
Как завершенье яростного танца...
И мир опять такой же, как вчера.
И кто-то плачет в темноте двора,
Но падают Вселенные, кружась,
Снежинками на детскую ладонь.
И где-то в закоулках спит тоска,
И так бесшумна времени река,
Но падают вселенные, кружась,
Снежинками на детскую ладонь.
И где-то там, наверное, есть Бог,
Мудрец сказал: "Всему приходит срок",
И так огромна плата за урок,
Но падают Вселенные, кружась,
Снежинками на детскую ладонь...
Точицкая Евгения (Шамара).
* * *
НИРУ
"Умножить можно все на все! -- истерически хохотала судьба."
Г.Л.Олди, "Дайте им умереть"
Умножить можно все на все -
На бесконечность бесконечность,
Смешная маленькая вечность
При этом душу не спасет.
Когда уйти пора придет,
Не в старости, не на постели -
Блестящим росчерком смертельным
Ножей, пустившихся в полет,
("Твой выход! То есть твой уход" -
Судьба угодливо подскажет)
Не обернусь, не стану даже
Кривить в пустой усмешке рот.
А просто шаг вперед шагну
И, опустившись на колени,
Крест-накрест красным зачеркну
И чью-то глупую вину,
И странный ряд чужих видений,
И холод головокружений,
И богадельни тишину.
Стебелек полыни на пути -
Не пройти,
Не обойти.
Татьяна Пономарева
* * *
К повести Г. Л. Олди "Дайте им умереть"
Не смей
смотреть в её глаза --
Презреньем
будешь награждён.
А над землёй
гремит гроза.
Но ты проснулся...
Только сон...
Sandra e-mail: rumelin@mail.ru
* * *
Из тишины музейных залов
С неслышной поступью времен
Уходит жизнь... Здесь бренна
слава,
И прах ветшающих знамен
Пропитан стойким духом тлена.
В стекле ухоженных гробниц
Лежат в нагом бесстыдстве
плена
Осколки жизней, судеб, лиц.
Не дрогнет сталь клинков старинных
В холодных пальцах сторожей,
Не всколыхнутся тени длинных,
В крови и пламени, ночей.
Лишь пыльный солнца луч коснется
Останков древнего клинка,
И глухо память шевельнется
В усталом теле старика.
И оживет, кричащей болью
Ломая коросту веков, -
Тепло мозолистой ладони,
Огонь, вой ветра, гром подков.
Застонет сталь. Ей отзовется
Вдруг гулким вздохом пустота.
Вдоль треснет лезвие. Взовьется
Клубами пыль. Провалом рта
Оскалится недобро время.
От звона вздрогнет тишина:
То древнее стальное племя
Рванется в липких путах сна,
Прощаясь с ханжеским приютом.
Стенд рухнет на пол, грохоча
Последним воинским салютом
Над телом мертвого меча.
Ива iva_alex2001@mail.ru
* * *
ПЛОЩАДЬ
I
"Из гнилья слова,
если я права.
Или век гнилья,
или я - не я..."
Г. Л. Олди "Дайте им умереть"
Все никчемно и все зазря.
Обитатели пустыря --
Мы с тобой...
Перейти через площадь -- и там
Будет холодно, зыбко, тревожно.
Вера в то, что уже невозможно,
Вслед за нами пойдет по пятам.
Вслед за нами -- по прошлой вине,
Вслед за нами -- по будущим винам.
По всему, что для нас уловимо,
А для прочих -- еще не вполне.
Но друг друга до боли любя,
Вдруг запнемся мы -- резко и странно -
От безумного, древнего страха,
Что другие сильнее тебя.
И качнется под нами земля,
И начнется великая гонка
От рожденья до ропота гонга,
От нуля -- до другого нуля.
Померещатся давние сны,
Где над пропастью чайки кружили.
Мы уже безнадежно чужими
Добредем до другой стороны.
По-собачьи учуяв беду,
Отвернемся в неясной обиде --
Лишь бы только не видеть, не видеть,
Как по площади люди идут!
...Все никчемно и все зазря.
Несвятые монастыря
Мы с тобой.
Мы спалили свои дома.
Нам глаза и сердца зима
Выстудит.
Вьется, кружит веретено --
То ли большего не дано,
То ли площадь на всех одна,
То ли совесть глядит со дна...
Накормивши с руки воронье,
Примиряешься даже с войною.
Но придумавший сказку виновен
В том, что дети поверят в нее.
В том, что мы, от тоски бечевой
Становясь равнодушней и проще,
Все идем и идем через площадь...
...А за площадью нет ничего...
II
"Нерожденные слова
горло теребят.
Я училась убивать.
Начала с себя."
Г. Л. Олди "Дайте им умереть"
Убивала стих.
Кто меня простит,
Грешную?
Ставка на орла.
Денежка легла
Решкою.
Я-то здесь причем?
Все одним мечом
Мечены.
На дворе трава,
По траве молва
Мечется.
Убивала смех.
Мне ли это сметь,
Господи?
Родинкой у рта
Въелась немота,
Оспинкой.
Сумрачной виной
Время за окном
Плавилось.
На глазах у всех
Убивала смех...
Справилась.
Друг меня спросил,
Хватит ли мне сил,
Чтоб его предать.
Хочешь -- береги,
Хочешь -- убеги...
Некуда.
Убивала злость --
Солнце растеклось
Раною.
Всем отдам долги...
...По воде круги
Рваные.
Память - крапивой.
Кто еще живой?
Выходи!
Дымом от костра
Убивала страх --
Победил...
Память-крапива,
Сорная трава,
Помоги!
Из тебя да лжи
Мне рубахи шить
Дорогим.
Лебеди летят,
Лебеди летят,
Лебеди.
В серых небесах
Словом паруса
Вышиты.
Сходятся пути,
Ветер шелестит:
Быть беде...
Некуда спешить,
Не о чем рыдать -
Выжить бы...
Диана Коденко
* * *
...после прочтения "Дайте им умереть"...
Если бы я мог вдруг
Отовсюду сразу исчезнуть -
Вряд ли это кто-нибудь бы
Заметил. Даже я сам.
Я просто усмешка -
чьих-то
красивых
губ
изгиб...
Всеми забыта.
Одинокий лист
на зимнем ветру...
На грани -
плача и палача!
Еще не плача,
уже крича...
А кровь - как снег -
горяча...
Проснувшись ночью
от беззвучного крика -
понять - это -
НИГДЕ и НИКОГДА.
Чем не выход?
Убого -
У Бога
просить добра.
Пусть немного...
День смены одежд:
Завтра
Вместо меня
Будет кто-то другой.
Иду.
С улыбкой
Моны Лизы
на в кровь
искусанных
губах.
Марина Кузнецова (Джел) <jelita@mail.ru>
(Омск)
* * *
К "Дайте им умереть" Олди
Невыносимо ржавенье.
Уходят мимо мгновенья,
Обречены мы терпенью...
Мы - тени!
А было - гибкость и сила,
пушинку кромка рубила,
ценили нас и любили...
Все - было!
Как мы в полете сверкали!
Мы не из плоти - из стали,
И нас сотрете в усталость
едва ли...
Не хуже мы - нет, не хуже!
Но кто нас вынет из лужи?
Забыв гордыню, послужим -
Кому же?!
Не выйти стали из плена.
Мы не прощали измены,
Но всё бы дали за цену -
"мгновенно".
Не в силах тише звенеть...
Кто нас услышал? Ответь!
Нам дайте лишь
Умереть.
Успеть.
Сказочник (В. Карасев)
* * *
Товарищ лектор,
Не мучь студентов -
Дайте им умереть.
Катана <katana_voront@mail.ru>
(Обнинск)
-------------------------------------------------------------------------------------------------------
-------------------------------------------------------------------------------------------------------
XI.
ПОСЛЕ ВЫХОДА В СВЕТ РОМАНА "ПАСЫНКИ ВОСЬМОЙ ЗАПОВЕДИ"
"Пасынкам восьмой заповеди"
Сумасшедших фонарей нимбы
Отражаются во льду черном,
Исцарапаны мои руки,
А глаза мои - твоя прорубь.
Твоя сила пред моей - горы,
И твоя звезда - мое солнце,
Но ты мой, и ты моя горечь,
И судьба твоя на вкус - солью.
Перепутаны впотьмах губы,
Тени множатся в бреду света,
Небо дарит серебра груды,
Изо рта крадет слова ветер.
Он трясет их, смеясь, держа,
Словно кости, в своей горсти:
- Так и быть, я дарую тебе себя,
Но вернуть тебе тебя - не проси.
Точицкая Евгения (Шамара)
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------
XII
ПОСЛЕ ВЫХОДА В СВЕТ РОМАНА "РУБЕЖ"
Ангел ли снится
с тонким
мечом --
Сталь затупится,
став палачом.
Что-то случится --
ты ни при
чем?
Бледный и строгий
сын высоты...
Пыль на дороге,
чьи-то
следы.
Кто-то убогий --
это не
ты?
Не отступиться,
выхода
нет.
Не пробудиться
тысячу
лет.
Может, приснится
новый рассвет?
Вика (Москва)
...снова обманут
явь и мечты,
Снова на камне
вспыхнут цветы.
...Милый мой ангел,
Я -- это ты?!
Олди (в ответ)
* * *
РУБЕЖ
I
Сизые листья кончаются ветром.
Сизые листья на кончиках веток.
Ветер течет, собираясь извивами.
Вирами, ивами, ливнями сивыми.
Копыта с топотом,
Рокотом, ропотом,
Цокают по полю.
Толку-то, проку-то...
Льется луна - полосы льна.
Ветра цена - волосы в снах:
Мои - в твоих прядях спутанных -
Пальцы зверьками испуганными.
Звезд пересвист.
Слез перехлест.
На березе клест
Растопырил хвост.
Глаз глубина - жарче вина,
Светлее душа - темнее цена...
Тонкие травы склоняются истово.
Ветер кончается сизыми листьями.
II
Ковыльный излом. Пепел травы.
Забытая правда заведомой сказки.
Немного тепла. Глоток синевы.
Случайные взгляды нечаянной лаской.
Плетение ветра. Вода в рукавах.
Колючая пыль. И на днище колодца
Немеркнущий блеск в сумасшедших глазах.
Там просто замерзший ребенок смеется.
Точицкая Евгения (Шамара)
* * *
АВТОРАМ "РУБЕЖА"
I
Лишь им известен скрытый смысл о
Смысле,
Как дома у себя в миру чужом.
Читателям остались только мысли,
Что авторы -- и те
за РУБЕЖОМ...
II
Магнолии пылают в "Рубеже"
Рефреном раз, другой и третий...
Когда они сгорят уже?!
Тищенко Наталья
* * *
Судьбы. Книги. Строчек волхованье.
Путь. Рубеж. Дорога. Одиссей.
Зеркало...
Анатолий Киселев
* * *
РУБЕЖИ
Платим горькую цену за боль, за страх
И за месть, если можем - мстить.
Ищем Знание - в книгах и Смысл -
в словах.
Нам здесь плохо, но нам здесь - жить.
Через пропасть обид и тоски туман,
Яд пророчеств, проклятий вой,
Через Тьмутаракань и Мазандеран -
Стать Героем, оставшись собой...
Храм разрушен, Царство низвергнуто в прах,
-
Неизменны лишь Рубежи.
Мы - прорвались. Мы держим Небо в руках.
И теперь надо снова - жить...
Радмила Башкирева
-----------------------------------------------------------------------------------------------------
-----------------------------------------------------------------------------------------------------
XIII.
ПОСЛЕ ВЫХОДА В СВЕТ РОМАНА "ЧЕРНЫЙ БАЛАМУТ"
СЕТЬ ДЛЯ МИРОДЕРЖЦЕВ
I
Растворись, откричись, промолчи,
Удержившись на самом краю, -
Ты не знаешь, а я не спою,
Как к рукам прикипали мечи.
Нити снов навсегда оборви,
Позабудь безответный вопрос, -
На пределе агонии грез,
Не удержишься силой любви.
Кто мы? - боги, цари, палачи,
Нам конец - или это не все?
Сила Знания здесь не спасет,
Растворись, откричись, отмолчись...
Принимай свой последний рассвет! -
Нету лжи, но и истины нет.
Где спасенье, в каком же бреду?
Гаснет разум в мерцанье оков.
На пределе непрошенных снов
Позови меня - я подойду.
II
Тень падает на черное стекло...
Нас Время, уходя, не сберегло,
Так - слепнет глаз, ломается крыло.
В обход Судьбы - Мертвецкое Коло.
Кого молить - "Уйди! Не ты! Не тронь!"
Как пробежать сквозь воду и огонь,
Навстречу стрелам протянуть ладонь?..
Поверженных обходят посолонь.
Ты безупречен? - что ж, погубит страсть;
Ты жаждешь власти - ты получишь власть.
Напитком божества упившись всласть,
Сам выбери, в какую пропасть пасть.
От власти страсти или сладких чар
Освободит безжалостный удар -
Жестокий несомненный мудрый дар
Ты вечно молод был?
Теперь ты стар.
Ты сам писал сюжет своей борьбе,
Играл на нервах, флейтах и трубе,
Не зная, где просвет в твоей судьбе.
Гордись, герой, создавший смерть себе!
III
Алмазный ли, терновый ли венец, -
Ты так хотел. И это не конец.
Гладь зеркала не раз услышит крик,
Который вызвал призрачный двойник,
Проклятие сорвется на "Прости..."
"Мой мастер, ты хотел меня найти?
Жаль - не судьба: я сам тебя искал."
Раздавлен, брызнет стеклами бокал,
Израненная, дернется рука.
"Я сам творил - такого двойника,
Чтоб он меня ломал - за разом раз,
Потом убил, в режиме coup de grace."
Ну что ж, ищи к забвению ключи,
Раз поневоле... ладно, промолчим,
Как каменные статуи гробниц:
Я не люблю - судить самоубийц.
Всесилие - иллюзия, мечты.
Твою судьбу писал, увы, не ты.
IV
"Граница меж мирами - лист бумаги,
Последняя строка всегда права."
Г. Л. Олди "Иди куда
хочешь"
Шагнуть, застыть... жива? Нема? Мертва?
На рубеже, от Вечности в полшаге,
Граница меж мирами - лист бумаги,
Последняя строка всегда права.
К чему теперь заклятья и слова,
К чему мечи, секиры, копья, флаги?..
Граница меж мирами - лист бумаги,
Последняя строка всегда права.
Вскипает кровь, кружится голова,
Покорная невиданной отваге.
Граница меж мирами - лист бумаги -
Последняя - строка - всегда - права...
Все тайны сведены до "дважды два",
Мы все - святые, грешники и маги.
Граница меж мирами - лист бумаги,
Последняя строка всегда права.
Заклятие - глотком кипящей влаги:
"Граница меж мирами - лист бумаги..."
Диана Стрехнина (Чепилова) <thass@inbox.ru>
* * *
Была зима. Мороз крепчал.
Вздыхала вера у плеча.
Томился ангел и молчал,
А снег скрипел и пел,
Что коротка моя печаль,
Что в Безначалье нет начал,
Но всем делам и всем вещам
Положен свой предел.
Что оборвется колея
И там, на кромке бытия,
Где Я сливается с Не-Я,
Возникнет горний свет.
Здесь снег, как скатерть на столе,
Застыли реки в хрустале,
А нашей жизни на земле
И не было и нет.
Татьяна Пономарева
* * *
ВСАДНИКИ АПОКАЛИПСИСА
Век наш серебряный - Лучник на белом коне
Горнее небо, город в жемчужном огне
Белые псы - как стрелы в полете:
Время начаться зимней охоте
Льдистая сталь - наши души чисты и светлы
Это Закон: алмазное жало стрелы..
Только где же Любовь?
Медный наш век - козырная трефовая масть,
Всадник багряный, имя которому - Власть.
Золотоглазым призраком - ястреб,
Крылья раздора: дели же и властвуй.
Дом, разделившись в основе своей - обречен:
Польза границы огненным чертит мечом.
Только - где же Любовь?
Век оловянный - Всадник скрывает лицо:
Вместо меча и щита - клеветы колесо.
Свите не-живших - душа на съеденье,
Истинность крови - елеем прощенья
Вот подаянье, где милости нет и на грош:
Белый твой хлеб, имя которому - Ложь.
Только - где же Любовь?
Век наш железный - Всадник Последней Луны,
Мера в руке его, конь и доспехи - черны.
Черные волки мчатся по следу:
Что пораженье и что им победа,
Что им слова, благочестия ложного хлам?
Всадник-Возмездие судит тебя по делам.
Взвешено, смерено - призрачной тенью
Следом приходит немое забвенье:
Век расшатался, лопнула тонкая нить -
Нечего, незачем, некому соединить,
Ибо - где же Любовь...
Наталья Васильева (Ниенна ака Элхэ
Ниэннах)
* * *
ЭРА МРАКА
Она пришла. Обрушилась всей тяжестью
своего невесомого тела. Округлившиеся в крике губы, жёлтые капли клыков
в провале рта. Она здесь. Хруст размалываемого черепа, всхлипы костей,
дробящихся вскипевшим мозгом. Боль. Страх. Похоть. Стоны безумия. Экстаз
среди кровавых ошмётков. Она пришла.
Волны с утробным клёкотом вспенивают
каменные плиты. Брызги. Соль на губах. Клёкот одного вала вливается в гул
тысячи тысяч. Удар. Брызги туманным веером лижут одежду. Ещё раз. Мокро.
Мокро и по-ребячески радостно. Клёкот. Шёпот гальки, потревоженной волнами.
Она пришла.
Каменные стены - величие? Древность?
Камень жив, он имеет душу. Да. И запах. Мокрый, слегка першащий в горле
запах сырости. Тишина путается в сплетеньях виноградных лоз. Палец ворошит
влажность плешивого мха. Где? Духи древности молча бредут по осенним аллеям.
Они печальны. Как все. Как я. Они тоже знают. Она пришла.
Здесь и сейчас. Погребальный костёр взлетает
к небу. Жарко. Соль. Липкий пот щекочет спину. Треск горящих поленьев.
Маска печали на лицах. Одна. На всех. Чуть в сторону - иначе обожгусь.
Пламя рождается небесно голубым, а умирает зактными искрами. Оно свободно,
это пламя. Свободно от обязанности рождения. Свободно от неминуемости смерти.
Я - нет. Я не плачу. Зачем?
Она пришла...
Виктор Самохин
* * *
Давайте повесим пальто
На плечики в шкаф, нафталином
Посыпем, забудем о длинной
Зиме, превращенной в ничто.
Давайте поверим в мечты,
Давайте оставим печали,
Но в белых снегах Безначалья
Останутся наши следы.
Татьяна Пономарева
* * *
Первый курс,
Первая сессия -
Гроза в Безначалье.
Катана <katana_voront@mail.ru>
(Обнинск)
* * *
Вот, навеяло... И чем/кем - Героем,
Баламутом, Петером Сьлядеком?
Или просто видим мы жизнь свою в
этих книгах?
Мы уходим. Присев на пороге -
На дорожку, как водится в свете.
Мы уходим, забытые Боги -
Мы уже ни за что не в ответе...
Наше время - младенчество Мира,
Да не вечно ж - лежать в колыбели!
И забвенье былого кумира -
Просто знак, что уже повзрослели,
Что уже - не такие, как прежде,
Не нуждаясь в родительской ласке,
Наши дети сменили одежды -
И забыли волшебные сказки:
Время слушать и складывать были,
И самим отвечать за решенья...
Мы, когда-то, такими же были -
Вряд ли всЈ это лишь совпаденье...
Мы уходим по ранней дороге,
Алтари пропадают из виду...
Мы уходим, забытые боги,
Не тая на забывших обиду.
Анатолий Киселев
--------------------------------------------------------------------------------------------------
--------------------------------------------------------------------------------------------------
XIV.
ПОСЛЕ ВЫХОДА В СВЕТ РОМАНА "МЕССИЯ ОЧИЩАЕТ ДИСК"
Посв. книге "Мессия очищает диск"
Давай выпьем с тобою, Ли Бо.
Что у тебя в кувшине? Плесни-ка.
Вкусно.
А теперь позволь угостить.
Давай будем пить, Ли Бо.
Пить так, как пьют только поэты
-
Очищая сердце от горького хмеля
жизни.
Давай будем пить,
Пока не запоют наши сердца,
Не спрашивая, поётся ли нам.
Давай будем пить,
Пока не расплывется мир перед глазами,
Расползаясь в стороны
И открывая истину.
Взгляни на небо, Ли Бо.
Смотри: луна двоится и играет с собой
в догонялки.
Вот и компания нам - мне месяц, тебе луна.
Вчетвером пить веселее.
Налей еще!
Мы слепнем от вина - и в слепоте
прозреваем истину.
Наши языки заплетаются - и они не
способны более лгать.
Мы словно глохнем - и слышим отныне
лишь голоса богов.
Налей еще!
Налей - и я Фениксом взовьюсь в небеса,
А ты Драконом помчишься за мной.
Налей - и могучая сила поднимет нас к
небожителям,
И огни склонятся ниц перед нашим величием.
Хэй! Три тысячи саженей золотых волос
-
Догоняй, Ли Бо!
Холодное утро.
Пустой кувшин и немного вина в стакане.
Голова ясная, но усталость, усталость...
Исписанная до половины тетрадь.
Перечту... А здорово!
На трезвую голову так написать не
удастся.
И что-то черное лежит на столе.
Я грежу - или это кусочек китайской
туши?
Альвдис Н. Н. Рутиэн
* * *
Про Конфуция свитки читал:
Странные люди --
Китайцы....
Мелкою змейкой скользит
Недоверие к смерти:
Что там, за нею?
Дмитрий Безуглов
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------
XV. По выходу сборника
повестей "Ваш выход"
Из цикла В. Пузия "ОбОлделые стихи"
I. "Ваш выход, или Шутов хоронят
за оградой"
Бери мое добро, и горе-злосчастье
в придачу...
С.
Маршак
Бери мое добро - и вытряхни, проветри!
До смерти - пять минут и пять твоих шагов.
Мы сядем в гулкий зал, и нам с балкона
ветер
портьерою махнет, как высохшей рукой.
Бери меня всего - хоть стою я копейки.
На сцену и на свет гони меня скорей.
Я отыграю роль - роль зрителя, и - веришь?!
-
сфальшивить не смогу, хоть ты меня убей!
А ты меня убей! - молчанием из зала,
в котором размешай, как в чае, стыд и
боль.
Бери мое добро - добра во мне немало,
я проклят им сполна, как проклят и тобой.
Я спутал жизнь и стон той доски на подмостках,
где нам с тобой играть - смертельно повезло.
Бери мое добро - бери, чего ж ты смотришь!
Бери - но, слышишь, зло - оставь мое мне
зло!..
II. "Кто отец твой, Адам?"
Спи, сестра!
Я - твой страх.
О. Ладыженский
Мы завтра с тобою проснемся, сестра --
уже не под небом, не в доме, в постели.
Мы завтра проснемся с тобой в одном теле
--
и жизни былые построятся в ряд.
Профессор, литейщик, гончар и визирь,
портовая шлюха, и жрица, и летчик --
я вспомню о них посреди этой ночи,
и память в меня свои когти вонзит.
Всю тяжесть грехов и всю сладость любви
в мгновенье одно на плечах ощущая,
я их (я -- себя!) вдруг в душе повстречаю,
приму и прощу, и не стану винить.
Ты плачешь, сестра? Тебе страшно, сестра?
Увы, ты права: жизнь прежней не будет.
И люди сегодня -- не прежние люди,
а _прежних_ терзают неверье и страх.
Их мало уже: с каждым днем в небеса
уходят они, чтобы в детях вернуться -
и в детях они-то, конечно, _проснутся_,
но... что-то такое исчезнет в глазах.
Поймем ли, сестра, их тоску, их мечты?
Не разумом -- сердцем -- поймем ли? Не
знаю...
Но их как проклятие с благом встречаю
--
и пью сей _коктейль_, и сжигаю мосты...
III. "Давно, усталый раб..."
Взгляды треплют кожу лиц.
Отстреляешься? Навряд ли.
Пулями в тебе застряли
Руки, губы, тень в пыли.
За оградой не спастись --
Будь ты доктором иль психом.
Мотыльком сгорает "psyhe",
Шепчет-стонет: "Отпусти!"
Полузверь и полубог,
Твой побег простит ли город?
Побежишь ли?
Сдашься гордо?
Выход, выбор -- за тобой!
В. Пузий.
* * *
ШУТ
(Четвертый витраж Подмастерья)
Скоморошьим колпаком -
Грим с лица.
Бубенцами хохоча -
Соль со щек,
Словно колокол по ком
Синь сечет.
Смыть личину хохмача -
Отплясал!
Нафталином балахон -
И в сундук.
Отчего-то щемит грудь.
Поделом.
Горько-вязким молоком
Потекло
В угол рта. Кончай игру,
Шутов дюк!
Вдоль по стенке до двери.
Тихий стон.
Сжаты зубы и сглотнуть
Нету сил.
Ты мгновеньем одарить
Не просил.
Может, зря? Хлопок минут -
Что пистон.
Ты упал лицом вперед,
Как всегда.
Жадно губы в пляс идут
Моровой.
Из-под век кадык дерет
Звеньевой:
- Правь на адов на редут,
Господа!..
Артем Степин
* * *
"Я - зритель,
Сплю в объятьях зала..."
Г. Л. Олди, "Ваш выход"
...Но вдруг - актер,
иду по сцене я.
Мне свет от рампы бьет в лицо,
Слепя. И зал встает,
приветствуя меня.
Аншлаг -
И нет свободных мест.
В дурацких колпаках
сидят шуты.
Уже конферансье
Мой объявляет выход.
Ну что ж, пойду,
надеясь
на судьбу.
Артем Белоглазов (Бьорн),
Казань
* * *
Записано во время чтения "Вашего
выхода" на форзаце...
...ловить расползающуюся
под пальцами
ткань мироздания,
надеясь удержать
родное, знакомое, привычное,
но из-под прогнившей бумазеи
на тебя блестит чистейшая парча,
и хочется либо жить там,
в ослепительном царстве красок,
либо спрятаться здесь,
где, хотя и гниль, и пыль,
но всё же привычное и знакомое, -
но только не на грани!
Не на грани! Не на грани!!!
Альвдис Н. Рутиэн
* * *
Объявление, сорванное со столба справа
перед входом в Благовещенский
собор после выхода повести "Где
отец твой, Адам?" Г. Л. Олди.
Люди!
Меняю!
Доплата. Удобства.
Неограниченный срок.
Всё Абсолютно на счастье отцовства.
Дья...(перечёркнуто)
Бог.
Евгений Бочкин
* * *
I
Шутов хоронят за оградой.
Я был несносен и упрям,
Легко раним и слишком прям,
И не считал кошель наградой.
Колпак - не форма для парада,
И деревянный меч - не Меч...
Так что ж, - игра не стоит свеч? -
Твой выход, Шут! - Иду. Так надо.
Мои остроты - вон из ряда.
Но привилегия в одном:
Да, стоит быть порой Шутом,
Чтоб, не смиря прямого взгляда,
В лицо - всю правду!.. Хоть досада,
Что всем Героям - честь в свой срок,
Шуту же - окрик и пинок,
И благо - коль не чаша яда.
Мне б хоть минуту - без надсада!
Но для Шута - иной отсчёт,
Иной Рубеж, иной почёт,
И жизнь - как вечная осада.
Я прикрывал тоску - бравадой,
Но вот, растратив весь свой пыл,
Стал - лишь смешон. А был... Я - был.
Шутов хоронят за оградой.
Анатолий Киселёв (г. Брянск) <Anatoly.Kiselev@melkrukk.ru>
* * *
Недавно купила "Ваш выход".... прочитала
и удивилась...
Вот - это было написано гораздо
раньше -- но...
I
В никуда, навсегда - темнота, чернота,
дурнота -
Уронить бы себя - и не чувствовать этих
неволь,
И не знать этих слов: этих вкусов у краешка
рта,
Что кривится в усмешке, играя привычную
роль.
В небеса: чудеса - облака, облака, облака!
-
Просочиться тайком - и не верить, что
боги умрут,
И не видеть тебя, и не трогать ладонью
виска,
И не прятать глаза, продолжая все ту же
игру.
Не смогу... Ни гу-гу: промолчать - не стучать,
не кричать, -
Постоять под дождем, чтоб в ладони слетела
листва...
Ведь на мне не печатка - а осени этой
печать:
Только часть, просто боль, просто соль
моего мастерства.
II
С пальцев слетает уже не перо -
Пепел неброский.
Шаг отречения - шаг за порог:
Шаг на подмостки.
Роль утвержденную, горько смеясь,
Снова играет
Маска: кривая улыбка моя,
Грим театральный.
III
Клинками горячими свечи ночные цветут
И тень от руки, лицедействуя, падает на
пол.
Я снова не знаю, зачем я присутствую тут
И чей стеарин эти нервные пальцы закапал.
Я просто играю, что мне нашептал режиссер,
Который не лгал. Разве только немного
ошибся...
Ну, здравствуй, привычный словесный серебряный
сор;
Я снова впустила тебя - так аминь и рассыпься
По бледной бумаге... Молчи! Не пытайся
войти
Со мной в эту роль. Мне и так неуютно
и тесно.
И хочется выйти, с тобой просидеть до
пяти -
В антракте... А после - пускай продолжается
пьеса.
IV
Я выйду из дома с зажатым в ладони ключом
И двери закрою, и нужную маску надену,
Старательно стану по-волчьи почти ни при
чем,
Веселым оскалом защитную выстроив стену.
Бессонница ляжет кругами у сумрачных глаз.
Я новую сцену из списка несыгранных вычту;
Актерство в крови у меня. Эта роль удалась
-
Но, кажется, стала усталой печальной привычкой.
И вот, уходя, я не ведаю счета шагам,
И вот исчезаю в кулисах загадочной примой...
А дождь, заменяя мне слезы, течет по щекам,
Стирая остатки дневного ненужного грима.
Анна Илюнчева
* * *
ЕДИНСТВЕННЫЙ ЗРИТЕЛЬ
1
Я тебя недостойна, высокая доля сестры.
Опечаленный друг никогда мне не станет
собратом.
Эти маски различны - и, может быть, слишком
пестры,
Но во всех ощущается запах полыни и мяты.
Распознать его сложно - но можно, и даже
пора.
Дай мне руку - иначе никак не сойти мне
со сцены,
Мой единственный зритель, все это всего
лишь игра,
За которую платят вполне настоящую цену.
2
Поднимается занавес, время для новой игры,
Что на старую слишком печально и явно
похожа.
И пока меня вечер в ладонях своих не укрыл
-
Эта маска на мне, как вторая защитная
кожа.
Неуверенный жест. Осторожный замедленный
шаг.
О, актриса во мне, притворяйтесь! - но
только не врите!..
Я опять устаю. И опять далеко не аншлаг
-
Лишь в последнем ряду притаился единственный
зритель.
3
Что поделаешь, все эти роли случились со
мной,
Осторожно пятная лицо несмываемой метой.
Со своей пустотой я взахлеб говорю тишиной.
Мой единственный зритель рассеянно слушает
это
И не знает - а я догадалась, что зрительный
зал -
Тоже сцена, когда он читает свои монологи
Без единого звука - я все узнаю по глазам...
Быть единственным зрителем - это проклятие
многих.
Анна Илюнчева
* * *
"Шутов хоронят за оградой..."
Режу по живому, там, где больно.
Как же вы такое проглядели?
Звук саднящий... Это колокольня
Плачет, притворяясь богадельней.
Делать бога из чего попало -
Из песка, из хлеба, из заката -
Только б не смотрела из бокала
Истина, взыскующая платы,
Истина, взыскующая плоти
И души, что верой кровоточит.
Звук саднящий. Птицы на излете.
Колокольня. Точка. Многоточье...
Режу по живому. Повезло нам!
Мы еще способны на измену.
Бубенец ли -- колокольным звоном?
Дураку ли -- плеть аплодисментов?
За окном беснуется столетье --
Ржавых непогод переплетенье.
Песня, переломленная плетью,
Для ее пропевшего -- смертельна.
Вряд ли это -- веская причина.
Вы себя сомнением утешьте:
Бога из него не получилось -
Слишком разноцветная одежда,
Слишком идиотская улыбка,
Слишком непонятно напророчил...
Звук саднящий. Поп не вяжет лыка.
Колокольня. Строчка. Междустрочье...
Осень растекается... Не пой нам!
Мир упал в ладони стылой решкой.
Режу по живому, там, где больно.
Только больно -- реже, реже, реже...
Диана Коденко
* * *
Долгое эхо,
Белые стены,
Бледные
тени...
Может, уехать?
Песни без темы,
Счастье
-- не с теми.
Небо двоится.
Движутся лица
В
воспоминанья
Строгой колонной.
Вечер поломан.
Это
не с нами.
У изголовья
Прячутся в слове
Робкие смыслы:
"Мы ненарочно.
Мы уже в прошлом,
Сбитые с мысли".
Отзвуки вянут.
Круг деревянный
Ляжет на плечи.
Корчится плаха.
Хочется плакать.
Незачем. Нечем.
Как же вы, что же?
Иглы по коже.
В зной -- минус двадцать.
Страшное дело --
Высь опустела
Жаждой оваций.
Цепкие сети
Залов и спален
--
По сердцу током.
Доктор, не верьте.
Я ненормален!
...Что же вы, доктор?..
Диана Коденко
* * *
Сидит скоморох в пятом ряду,
Лепечут актеры свою роль на виду.
Сон легкий коснулся меня в жаркое
утро.
Вячеслав Гребенюк <grebenyukv@mail.ru>
(Харьков)
* * *
ВИНЬЕТКА
Слева направо
Я сам собой еще не стал,
А мне сказали: "Стань другим."
Сверху вниз
Быть шутом -- это дар Небес.
Быть шутом -- проклятье Земли.
Бесшутовые короли
Повторяют: "Мне скучно, бес..."
Справа налево
Между "да" и "нет" -- только шаг.
Постоим на одной ноге.
Снизу вверх
...Промчаться сквозь ночи и дни,
Заплатить троекратную цену,
Задыхаясь, укрыться в тени --
И услышать: "Ваш выход. На сцену!"
Шейди shady@kulichki.ru
* * *
Кривляйся, шут, ломайся, шут,
За медный грошик.
Твои старания зачтут
В высокой ложе.
Сидит в партере бездна глаз
Фальшиво скалится:
- А ну, фигляр, сыграй для нас,
А вдруг понравится.
И ты, для них, впадаешь в раж,
Ты сердишь небо
Порой вкус соли на губах
Мешая с хлебом.
Ты ловишь как священный дар
В момент накала
И опьяненье, и угар,
И хохот зала.
Но если занавес открыт,
И роль бесценна
Какой мудрец определит
Где жизнь, где сцена?
Кривляйтесь, жалкие шуты,
Актерство - прихоть.
Мы с вами перешли на "ты"
Теперь ваш выход.
Наталья Харса <harsenok@yandex.ru>
Новосибирск
* * *
Посв. рассказу "Давно, усталый раб,
замыслил я побег"
Свивай
перекрестки да улицы --
в шипящий
гадючий клубок!
Скалься --
из всех подворотен,
прыгай --
сотней
бездумных овчарок
(они слишком долго
стерегли свои двери,
прирастая к цепям),
швыряй под ноги --
цепкие провода,
искрящие
невозможно-синим
мертвящим неоном!
Фонари опускают
одноглазые головы --
пусть их высвечивают!
наш поезд
уже пляшет на рельсах!
пусть
отключают ток --
мы
умеем бегать и так!
Мы втроем --
чудо-чудное,
чудо-в-перьях,
да чудо-дивное --
торопимся,
прорываемся,
танцуя
поперек всех разметок!
Погоди,
сверкающий!
Мы скоро
там будем!
нам тоже надо
получить --
и отдать! --
имена...
Лисица eled-sobaka-mail.ru
* * *
После прочтения повести
Олди
"Где отец твой, Адам?"
Душевный порыв велик,
Но он понятен.
Только нелепости искренни,
И это заставляет плакать.
Только невозможное может оказаться верным,
И это парализует рассудок.
Я захлебываюсь чувствами,
Но я точно знаю:
В этом я живу по-настоящему
Павел Шиварев
(Екатеринбург)
* * *
Скоморох
Ночная свобода для тех, кто поверил,
Давно решена.
Для них распахнутся тяжелые двери --
Для прочих здесь будет стена.
Ночные химеры расправили крылья --
Скорее в полет!
Забудьте о свете, в нем ваше бессилье,
Лишь тьма вам величье дает.
Не бойтесь коварного, злого обмана --
Зачем мне вам лгать?
Идите вперед! Колпаком с бубенцами
Я вслед буду долго махать.
Но сменится маска веселого смеха
Гримасой иной,
Когда створки врат вдруг сойдутся, и эхо
Заплачет за вашей спиной.
Ольга Кузьмина
* * *
почти по Г. Л. Олди
отпевайте меня богохульствами или проклятием,
вспоминайте меня, сплюнув через любое
плечо;
я не знаю дороги, но приду к вам ещё и
ещё,
а вы встретьте меня экзорцизмом и неприятием.
от меня, как круги по стоячей воде, разойдитесь,
разожгите костёр и предайте мой голос
огню.
я ещё к вам приду и не рады вы будете
дню;
разорвите связавшие наши желания нити.
не пророчу вам зла, но прошу: отвернитесь
скорее -
принесу вам беду, ведь она мне родная
сестра.
не ищите меня...
вы хотели игры? ну так будет игра!
я от вашей души отказаться уже не сумею...
Vark
* * *
У неба очень острый край...
Пусть ты считаешь боль наградой,
Но никогда не забывай -
Шутов хоронят за оградой.
Ты где-то в облаках парил,
Ты получил свое признанье,
Но, что бы ты не говорил,
Цветной колпак - твое призванье.
Ты улыбаешься во тьму,
Ты не командуешь парадом...
Еще чуть-чуть, и я пойму -
Я лягу там же, за оградой.
Фальшивый фарс, усталый стих...
Ты был всегда какой-то странный...
Нам хватит неба на двоих,
А Южный крест - не деревянный...
Мара (Гомель, Беларусь)
* * *
Перечитала "Где твой отец, Адам?"
Весь город оплывал подмокшей льдиной
И, чадным золотом кипя, стекал под ноги.
- Я тысячной была? - нет. Я была единой.
- Одной из многих? - нет. Одной во многих.
Не оттепелью - северного лета,
Чуть опоздавшего, - не греющим пыланьем...
Моя душа - что стертая монета.
И ты ее прими, как подаянье.
Европа бредит. Выстрелы и танцы
Слились в одно в чаду ее болезни.
Ступени в темноту - и нам пора спускаться.
Дай руку мне, мой кавалер любезный!!!
Катана <katana_voront@mail.ru>
* * *
Прочитала "Ваш выход". Написалось.
Лунный луч крадется вором, позабытым разговором,
Я стою немым укором, кроликом в сетях,
Возвеличенным собором, звонких песен перебором,
Запыленным коридором, зеркалом в горстях.
Погружаюсь в дебри спора, рассыпаюсь в
стынь позора,
Серой кошкой на заборе, проклиная страх.
Я вернусь, увы, не скоро дальним эхом
Калланмора,
Зимним ледяным узором, заплутав в мирах
Акробатом и жонглером, бургомистром и
трувором,
Палачом и приговором. Маска, кто ты? Кто
я?
В зеркалах дробятся тени, убегают вниз
ступени,
В зыбком танце сновидений проступает взгляд
Перепутанным кошмаром, инквизитором, катаром,
Искушением, угаром...
Кто я?
Все молчат.
Алия <eglaine@mail.ru> Уфа, Россия
* * *
Шутов хоронят за оградой
Hу что ж - переступи порог.
Дрожать не надо, друг, не надо,
Ведь здесь ты - шут, а там ты - бог...
Вадим Артюшкевич
-----------------------------------------------------------
По выходу книги "Орден Святого Бестселлера
или Выйти в тираж"
(стихи, попавшие в
послесловие)
МОНОЛОГ НА СКОВОРОДКЕ
или
ДОБРОМУ БЕСУ ОЛЕГА ЛАДЫЖЕНСКОГО
...Мне кажется: вот-вот, и я пойму...
О. Ладыженский
...Как можно жить вне плена смертной плоти,
Когда еще чуть-чуть, и вы поймете,
Что живы, но теперь в ином плену.
Скажите, Бес, какой сегодня день?
Ах, здесь, у вас, сегодня не бывает?!.
И время так красиво замирает,
Двурогую отбрасывая тень...
Скажите, Бес, мне можно говорить?
Так хочется остаться говорящим...
А что к тому же медленно кипящим -
Так это только здесь и может быть.
Так хочется когда-нибудь не быть.
А быть когда-то. Вы меня поймете...
И дружелюбно масла подольете,
Чтоб мне себя случайно не забыть.
Скажите, Бес, вам хочется поспать?
Смеетесь зря. Ступайте, отдохните...
Серьезно? Вы совсем-совсем не спите?
О передышке можно не мечтать.
Мой бедный Бес! Вы у меня в плену.
В моем аду, в огне меня-живого...
Как можно жить внутри души чужого?..
Мне кажется: вот-вот, и я пойму.
Van Lyo (Ольга Богданова,
СПб, olga@listsoft.ru VanLyo@yandex.ru)
* * *
ПОДАРОК КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ ОЛДИ
Вдруг посреди растаявшего дня,
который множится людьми, делами, -
тенью
ложится и на мысли, и на мир, -
вдруг посреди такого дня захочешь...
глотка чужого неба! Чтоб немного,
хотя бы вдох - и разорвать объятья
троллейбусных билетопродавцов,
рекламных пылесосов, - чтобы - в небо!
Бросаешь всё, берешь бумаги лист -
и пишешь, точно зная, что до завтра
чернила и слова засохнут так -
не отодрать от сердца. Пишешь! Завтра
-
в огонь стихи!
Сегодня - пишешь...
В. Пузий
* * *
Здесь -- никогда не двое.
Здесь каждый -- взгляд на камень,
смотрящий на тебя.
В каждой музыке -- Бах,
В каждом из нас -- Бог.
Словно быкам -- хлыст, вечен богам --
крест.
Поэтому -- или-или.
Жизнь -- тихое проигрывание времени,
без выигрыша в расстоянии.
Слепки души в пространстве.
Тень тени. По-разному.
Чтоб Вас забыть, я выпила до дна
На дне сорокоградусной реки.
Мой милый Гамлет, разве я умна?
По-моему, мы оба дураки.
Простую сеть порвать как дважды два:
за сценой я останусь как балласт
перебирать и складывать слова
и думать, что сказал Экклезиаст
про суету, что мыльным пузырем
мое несчастье лопнет через миг.
Я в Вашу книгу вложена цветком,
хотя у Вас -- я помню -- много книг.
Поэтому - HamleT - TelmaH.
Так изнуряя сигмами смирения
Чудовищную чашу, зачарованно
Срывая плод, срываясь тихой яростью,
Ты будишь Да и Нет. Ты Будешь.
Мария Тарасенко <malder@hippo.ru>
Самара, Россия
* * *
Выйдем в тираж? -
в обнимку со славой,
смеясь, беззаботно.
Выйдем?! - Охотно.
Давно уж пора-с!
Выйдем в тираж? -
как на расстрел,
на рассвете.
Выйдем?! - Тише, здесь дети.
А впрочем, какая... Ты прав.
Выйдем в тираж?
- Вовремя, нет ли?
Спросят ли нас?
Сворки длина -
неумолимый тиран -
монета!
"...мне б дописать до утра!"
В. Пузий
* * *
По прочтении пьесы "Вторые
руки"
Где ты, мое лицо?!
Маска, опять маска.
Выдавливаю на гладком пузыре отверстия
глаз,
лезвием рисую улыбку.
Смешно!..
...до слёз.
В. Пузий
* * *
Только вдвоем сильны.
(Один должен быть герой!)
Книги пекут как блины.
Каждый -- второй.
(Андрей Цеменко, Керчь)
* * *
Витиеватость мысли, витиеватость слога
Рождают свод хрустальный исскуства --
что от Бога.
Просторы мирозданья пронзая вольной птицей,
Наш разум подневольно стремится... к вкусной
пицце?..
Ой, кхм! Прошу прощенья. Как мог я с мысли
сбиться!
Наш разум подневольно стремится сквозь
границы
Реальности, в которой ментал-астрал столь
тонкий,
Что не постичь их логикой без баночки
сгущенки...
Так, я о чем? Прошу у всех прощения.
Ах, я об Олди и об их творениях!
Вот взять к примеру Олди -- у них достоинств
много.
Они как свод хрустальный исскуства --
что от Бога.
Просторы мирозданья пронзая вольной птицей,
Их разум подневольно стремится... к вкусной
пицце?
Да что ж это такое!!! Извечно -- клинит,
клинит...
И баночка сгущенки -- мираж! -- никак
не сгинет.
Так, соберусь я с духом. Начну опять,
с начала.
Витиеватость мысли, похоже, подкачала.
О, Генри Лайон Олди, -- ведь твой талант
от Бога!......
Ну, где ты рифма? Где?! Сейчас бы два
хот-дога:
Пошло бы дело лучше, и рифмы вольной птицей
Тотчас бы устремились (конечно!) -- к
вкусной пицце,
Взыграло б вдохновенье, сравненья б стали
тонки...
А если удалось бы отведать мне сгущенки!!!...
Без всякого сомнения от зависти поэты
Стенали бы и плакали... А я бы ел котлеты,
Желаю тебе, Олди, творить -- пока творится,
Пока есть вдохновенье... хот-дог, сгущенка,
пицца!
Михаил Тарбеев
* * *
Мне снился обнажённый меч,
пронзающий миры,
и яростно-кровавый смерч
Масудовой игры,
чьи игроки порой добры,
порою злы, порой мудры,
они, как род людской, стары...
И я кричал во сне.
Мне снился нежный голосок,
подсказывавший путь:
"Живёт на свете добрый бог,
Он -- Чёрный Баламут!
Прекрасен он, велик и мудр,
Он этот мир спасёт от смут,
Его речей враги бегут..."
И я внимал во сне.
Мне снился рыжий басилей,
играющий с судьбой.
И снилось мне, что Одиссей
сумел приплыть домой,
но выпал им расклад такой:
всем дома Одиссей -- чужой...
Вернулся ли с войны герой?
И я скорбел во сне.
Мне снился Подлый Рецензент,
читающий Олдей,
что посылает им комплект
ругательных статей.
Что, мол, не тот накал страстей,
и всё не то, и все не те, --
писал безжалостный злодей...
И я рычал во сне!
Искренне ваш Stormbringer.
* * *
ПОЭМА НА ОЛДЕЙСКОМ ЯЗЫКЕ
На тахте дpевней, словно
Ной,
Обшитой доpогою, но
Потpескавшейся кожей,
Между бутылочной гоpой
И гpудой книг дpемал
Геpой.
Он был один и должен.
Под винный бульк, стаканный
звон
Пpошёл вчеpа Аpмагеддон
--
Геpой пил смеpтью хpабpых.
Ждёт Стpашный Суд в
аду Фэньду --
Геpой пpоснётся --
и Бодун
Возьмёт его за жабpы.
Потом, ногой сломав
запоp,
Войдёт угpюмый Кpедитоp,
Возьмёт утюг холодный
И включит в сеть. В
лице его
Геpой увидит пpиговоp
И Бездну Глаз Голодных.
По дну сознания бежит
Пpостая мысль: "Нам
здесь -- не жить!
Вставай, пока не поздно!
Шагай, покуда длится
ночь,
Долой из дома, на фиг,
пpочь --
И Путь укажут звёзды!"
И пеpеносится Геpой
В тот миp, где пьют
pуками кpовь,
А уж никак не водку,
И где металл мечей
тугих
Не пеpекован в утюги
И электpопpоводку.
Вот где pазмах! Вот
где пpостоp!
Здесь окаянный кpедитоp
Не ждёт на пеpекpёстке.
Пуста доpога на Бейцдзин
--
На ней один Лань Даосин,
И с ним осёл даосский.
Геpой стpемглав кpадёт
осла --
Его ждут важные дела
В стенах еpшалаимских.
Шумит наpод, Мессию
ждёт --
Ан глядь: Мессия у
воpот
Метелит стpажу диском.
Кpичит начальник: "Взять!
В тюpьму!"
Геpой в ответ: "Я сам
возьму!" --
И в хpам, в казну,
конечно.
Взял тpидцать лянов
сеpебpа
На цели миpа и добpа
--
И был таков, сеpдечный.
Поpой ночной, да под
луной --
Пpекpасен Путь. Но
за спиной
Раздался шум погони.
Геpою вспомнился Самсон
--
Схватив осла за челюсть,
он
Весь славный pимский
легион
Вмиг отнопэpапонил.
Веpнувшись из-за Рубежа
В Китай, осла на два
ножа
Сменял и на веpёвку.
Метнув на стену с кpюком
линь,
Залез в обитель Шаолинь
С мечом наизготовку.
Чечётку выбив у двеpи,
Пpошёл тpи pаза Лабиpинт,
Что выпало немногим,
Сошёл с Пути -- с Пути
Дамо,
Чтоб Боpодатый Ваpваp
смог
С лопаток встать на
ноги.
Пил, пел, гулял -- коpоче,
жил,
Бил Патpиаpхов Витpажи
Камнями из pогатки,
А также Сфинксу по
Пути
Какой-то оpган откpутил
За гадкие загадки.
Взлетев на кpыльях до
небес,
Из Олимпийцев он себе
Не сотвоpил кумиpа.
И Зевс, забыв, как
сеять стpём,
Светил подглазным фонаpём
Над Сумеpками Миpа.
Из них наpужу, словно
глист,
Тихонько вылез Антихpист
Веpхом на Бледной Кляче.
Геpой, извлекши меч
на тpеть,
Сказал: "Я дам вам
умеpеть.
Нет? Отчего такой запpет?
Бессмеpтные? Тем паче!"
И меч взлетел. Ни чёpт,
ни бог --
Никто остановить не
мог
Безумную игpушку.
Всё шло путём. Путем
Меча.
И без помехи два плеча
Смотpели дpуг на дpужку.
Стоит шатёp. Гоpит костёp.
Над миpом сон кpыла
пpостёp.
Меч согpевают ножны.
Качает кистью балдахин:
Там спит Геpой. И не
один.
И никому не должный.
Robert <gloukhov@bgumail.bgu.ac.il>
Beer-Sheva, Israel
* * *
Я горстку слов швыряю в монитор,
и о любви ничуть не размышляя, шнуровку на корсаже расслабляю - ну что,
синьор, продолжим разговор? Моя "свеча" не вправе отказать, но я лукавлю,
выбор предлагая, и, в кресле повольней располагаясь, предполагаю
все-таки начать.
Армагеддон, бесспорно, был вчера.
Драконьи зубы политы обильно, и за спиною скалятся дебильно прошедшие впустую
вечера. И в пене слов так просто утонуть, как в пене дней - цитирую кого-то...И
снова утром шлепать на работу, и шлепать рифмы, пива отхлебнуть, и кофе
- до...А после - тишина... и против неба я стою одна.
Поток сознанья... Господи, за что?!
Филолога не вытравить железом, безумно, безнадежно, бесполезно - приставки
"бес" тупое долото вгрызается в послушные слова - я в чем- то, несомненно,
не права, но я рифмую - значит, существую. Какая мысль! Спасибо! Аллилуя!
Жар алтаря впустую не пропал - мои слова впечатались в металл, и завершая
памятник себе играю миру соло на трубе...на той трубе, что бледного коня
обязана от века подгонять.
От скромности, увы, не умерев, (какая
жалость, скажете, должно быть) благодарю за истинность озноба, за то, что
я, едва не заболев, per aspera потрепанных страниц смогла уйти, и, кажется,
вернуться... Спасибо вам за право оглянуться и не увидеть полосы границ.
Спасибо вам за горечь Рубежа, спасибо за осколки витража, за алтари, которые
остыли...
Апокрифы непрожитых миров, апокрифы
непройденных дорог, немного сказки, очень много были. Все, исписалась.
Рифмочки пищат, трещат и плачут гнездышком мышат, все реверансы, кажется,
на месте. Миледи снова канет в бытие, оставив вам
творение свое, и удалится в тихое поместье...
Ах, да. Еще. Целую горячо, прикрыв
ладошкой левое плечо.
Мария Хамзина (Миледи)
* * *
"Наша жизнь - театр"? Что ж ты медлишь?!
- играй!
Наши души - подмостки. Лишь в нас ад и
рай.
Мы пороги, мы, веришь ли, друг, - перекрестки:
в нас - все наши пути. Так не стой, выбирай!
В. Пузий
* * *
I
Здесь -- никогда не двое.
Здесь каждый -- взгляд на камень,
смотрящий на тебя.
В каждой музыке -- Бах,
В каждом из нас -- Бог.
Словно быкам -- хлыст, вечен богам --
крест.
Поэтому -- или-или.
Жизнь -- тихое проигрывание времени,
без выигрыша в расстоянии.
Слепки души в пространстве.
Тень тени. По-разному.
II
Чтоб Вас забыть, я выпила до дна
На дне сорокоградусной реки.
Мой милый Гамлет, разве я умна?
По-моему, мы оба дураки.
Простую сеть порвать как дважды два:
за сценой я останусь как балласт
перебирать и складывать слова
и думать, что сказал Экклезиаст
про суету, что мыльным пузырем
мое несчастье лопнет через миг.
Я в Вашу книгу вложена цветком,
хотя у Вас -- я помню -- много книг.
Так изнуряя сигмами смирения
Чудовищную чашу, зачарованно
Срывая плод, срываясь тихой яростью,
Ты будишь Да и Нет. Ты Будешь.
III
Сменим форму?
Скормим теме...
Станем кем-то между теми,
Кто Читал Чисто Писанье?
Побазарим с Небесами?
В мед добавим дегтя ложку,
Размешаем. И немножко
Будет стыдно, будет "гордо
Реять... " Вот ведь как уперты.
Таз предложим - мудрецами
Обзовемся, и с концами
Разными подпишем сделку.
Бабам - девкам посиделки
И симпозиумы - тоже,
Что бы продавать дороже
Нам же Нас.
Не в строку лыко,
Впрочем, здравствуйте, Языко -
User`ы. Иконостас.
Третьим Бушь?
Люблю...Всегда-с.
Мария Тарасенко <malder@hippo.ru>
(Самара, Россия)
* * *
(стихи, пришедшие после
выхода книги)
По поводу "Ордена Святого Бестселлера"
Тай, тай, налетай,
Кто со мною играй...
/детская считалка/
Мне снился сон: я был собой.
Но где я был - не знаю.
(Снегирь, Березка и Гобой....
Я снова пропадаю).
Безумье Горького на дне
Или Незнайки на луне -
Слова, словам, словами, -
Они пришли ко мне домой,
Они опять играют мной....
А я - играю с Вами !
Ни боже мой о королях,
Лишь о капусте и рублях,
Дробя поток сознанья
На тысячи отдельных книг,
В итоге получая ПШИК.
Но, против ожиданья,
Деленьем оного на ноль
(Чья не последняя здесь роль!)
Обрящем бесконечность.
...Еще шажок - и в вечность!
Белка (Е. Белова)
* * *
В БУХТЕ УСПЕХА
Одолжи, Одиссей, мне смолёный канат,
коим был ты привязан собратьями над
хлипкой палубой. Узел премудрый
завяжи на запястьях моих, Одиссей.
Мы вплываем в пролив всех отчаяний, всех
злых надежд - и пресыщенной музы.
Здесь уютно, здесь критик-сирена поёт,
здесь Пегасу насыпан пьянящий овёс -
и, растерянный, вдруг понимаешь,
что грести по течению, против ли - ты
не способен: ведь пляска барашков литых
-
прежних штормов посмертная маска.
Сколько нужно расплавить ночей и свечей,
чтобы воску команде хватило? Кто чей
в этих бухтах повального спроса?
Ожиданий оправданных якорь по дну,
как по сердцу, скребет: "Отдохни-и-и..."
- "Отдохну!"
И кивают согласно матросы.
Срубим мачту и амфоры душу хлебнем,
музу-суку на палубных досках распнем!
-
что? "течения нет"? - и не надо!
Компас - за борт, а парус пустить на тряпье!
Столько лет штурмовать города - ё-моё!
-
шутка, что ли? Героям - награду!
...Ты молчишь, Одиссей? Ты глядишь, Одиссей,
будто я, взявши в руки отточенный серп,
сам себе надрезаю запястья.
Не гляди, не молчи. Не хватило свечи,
и мой вёсельник -
висельником знай мычит -
и стучит по доске голой пяткой.
Я приплыл, Одиссей. Мой корабль - мираж,
и я сам музу шлюхой отправил в тираж.
Твой канат оказался прогнившим.
Я тебя не виню, я хлебаю вину,
и иду потихоньку ко сну и ко дну, -
ну а ты мне всё снишься и снишься...
В. Пузий
* * *
О КИБЕРПАНКЕ
Ехали писатели,
Ехали к издателям,
Договор на книги заключать.
А за ними критики,
Все в очках и нытики:
Надо же кого-нибудь ругать.
Ну, еще редакторы,
Двое иллюстраторов,
Переводчиков - бери и ложкой ешь.
Ехали корректоры,
Тех. и ген. директоры,
И от Госкино один помреж.
Едут и смеются,
Песенки поют.
И вообще - культурно общаются.
Вдруг из подворотни -
Великан!
Ушлый и чипастый
Киберпанк.
Киберпанк, Киберпанк, Киберпанище!
Быть беде: весь в Винде
И с дискетой кое-где!
"Приводите мне ваших читателей -
Я сегодня их за ужином скушаю".
Он небрит, он - бандит,
Он дискетой шевелит!
Олди задрожали?
В обморок упали?!
Никогда!!!
Нет, они сражались,
Всем вокруг на зависть -
Это да!!!
Супостату въехал в глаз
Олди номер раз!
В боевую стойку встал
Олди номер два!
Вот прием, вот другой,
Здесь - рукой, там - ногой.
Ай-яй-яй, ой-ей-ей!
Где герой? - сплыл герой.
Бедный, бедный Киберпанк,
Он не знал, что будет так:
Растопырил пальцы - крак!
Нету пальцев на руках!
И дискетка кое-где
Не смогла помочь в беде.
(Надо было на "винте"
и с контроллером IDE.)
Как всегда к концу разборки
Началися кривотолки:
"Это разве великан?
(Ха-ха-ха!)
Это просто киберпанк!
(Ха-ха-ха!)
Киберпанк, киберпанк, киберпашечка,
Он же дышит на ладан, замарашечка!"
Но вот тут-то Киберпанк
(Хитрый враг!)
Загрузил резервный файл
"You must die".
И, набрав секретный код -
"I'm are God",
В наступленье перешел -
To kill all!
Показал он свой норов -
Будь здоров!
Что нам делать, как нам быть,
Как злодея победить?
Кто сразится с ужасным чудовищем?
Где же вы удальцы,
Молодцы-храбрецы?
Кто кричал "Ха-ха-ха"? - выходи
на врага!
Все стоят, и молчат,
И, как зайцы, дрожат,
И вперед даже шага не сделают!
Лишь один гражданин
Не бежит, не дрожит -
Вышел в первые ряды
Из толпы.
Харьковчанин В. Андрей
Не привык бросать друзей,
Всех порвет он за Олдей:
"Где злодей?"
Взял и стукнул Киберпанка
Кулаком, кулаком!
Наподдал ему по схемам
Каблуком, каблуком!
И дискету поганую - выдернул!
И не стало Кибермана,
Цифрового великана:
Весь рассы-
пался!
Не собрать на-
зад!
Поделом железяке досталося,
И следов от него не осталося.
То-то рады, то-то рады
Все читатели,
Все писатели,
Все издатели.
Даже критики, эти нытики,
Трубят и кричат: "Победа! Победа! Победа!",
И платочками, платочками машут!
Бьорн (Артем Белоглазов)
Листая страницы книги,
на миг забываешь,
где ты.
Читаешь строчку за строчкой --
и хочешь найти
ответы.
Ответы на все вопросы,
неважно, на те или эти,
и, знаешь,
однажды ночью,
а может быть, на рассвете --
поймешь,
что вопросов - больше,
ответы - слепые убийцы,
не надо спрашивать, мальчик,
смотри - улыбается Будда.
Бьорн (Артем Белоглазов) <bjorn2002@mail.ru>
Казань
* * *
Фрагмент из трагедии Шекспира "Гамлет",
который не вошЈл в основной текст произведения. Попытка вольного перевода.
Сцена следующая.
Гамлет стоит возле книжных полок, в руках
- раскрытая книга. Хорошо видно имя автора на обложке -- Г.Л.Олди. Входит
Горацио. Заметив Гамлета, кланяется.
Горацио. Что там, мой принц?
Гамлет. Слова, слова, слова,
Речным песком текущие сквозь пальцы,
Да мысли, - эти вечные скитальцы,
РождЈнные в глубинах естества,
Подняться из которых нелегко.
Да кто сказал, что прежде было Слово?
Пусть это утвержденье и не ново
-
До истины в нЈм слишком далеко!
Первична - Мысль. Восстав из немоты,
Не сразу, - о!, мучительно, не сразу,
-
Облекшись, словно плотью, - Словом,
Фразой,
Она строкой ложится на листы,
Вобрав в себя и знанья, и мечты...
И магия пленительная Слова
Откроет нам все таинства Былого,
И Будущего зыбкие черты.
И мы увидим (молнией во мгле!)
Не только буквы, строчки, и бумагу,
А - как ручей струится по оврагу,
Закат в плену, и розы в хрустале...
И, может, примеряя по себе,
Увидим больше, - собственные лица,
И этот взгляд невольно отразится
У каждого из нас, в его судьбе,
Как в зеркале...
Анатолий Киселев
* * *
Писать? Читать?
Здесь все равны,
Так может каждый.
Но только, гроба-душу-мать,
Не лезьте в сны !
Страшно...
Е. Бочкин
Потихоньку въезжаю в пьесу "Вторые
руки"
На вещах-пустяках
Отражается жизнь:
То ли новый успех,
То ли новая ложь.
То ли выглядеть как ...
То ли выглянуть из...
Голый слепнет в толпе.
Сам попробуй - поймёшь.
Е. Бочкин
* * *
В прекрасных дамах как-то не сиделось...
И вот, презрев условности и пол (у совершенства, вправду, нет предела!),
я всю колоду бросила на стол. И оказалась Рыцарем, поверьте, хотя для веры
требуется пыл, но все-таки, поверьте и проверьте - моментик был, и мальчик
тоже был. Был девочкой доселе и отвеку, но власть у Слов никто не отнимал...
есть в Богадельне место человеку, пусть слаб и мал... не так уж он и мал!
И вот я Рыцарь. Право, непривычно.
Мне жмет доспех (особенно в груди). Мужчинка получился симпатичный,
и у меня (него) все впереди... Но ерничать закончились причины. И пиво
тоже. Следует бежать. А в рыцарях полезнее мужчины, им так знакома женская
вожжа... Простите. Да. О чем мы говорили? О власти Слова? Власти Языка?
Мне менуэт привычнее кадрили, но тут, похоже, время гопака, так скачут
мысли... Где же те стропила, что мирозданье сделают тюрьмой? Ведь первым
строил... имя позабыла... Ну как же, Ной, почтенный дядя Ной! Его ковчег
пристал у Арарата, сплетала кольца гибкая лоза, старик упал под плети винограда,
и юное столетье завязал. А после... после сделали иначе, ведь множество
полезней одного, и, вплоть до Бога, все переиначив, решили строить... все,
и ничего. Ах, технари! Ну что вы против Слова? Чтоб лишний раз нам это
подтвердить, Господь всего лишь выдернул основу, дав Слову -- быть, дав
слову просто -- быть... Не быт, заметьте, быт стоял вначале, мы отошли,
а быт не отошел... пока мы там тихонечко дичали, ему и Богу было хорошо...
Ну как я вам в просторном облаченьи
и с кисточкой? (философ, черт возьми!). Из Рыцарей -- в научное теченье,
мечи торчат закладками из книг.
Да, да, мечи... Оружие бессильных, но
-- помните? -- так было не всегда, пусть Душегубы глину замесили, не золото
зальет мои уста. Не золото, но Слова солонее прольется с губ багряная строка...
От собственной нахальности пьянея, я упражняю гибкость языка. Нахальство
масс -- основа революций, но "Марсельезе" время не пришло. Верчу по кругу
треснувшее блюдце, мелькающими хвостиками слов введенная в подобие азарта...
О, чепуха! Прости мои грехи! Знакомо корифеям боди-арта такое упоение (хи-хи)
процессом созидания шедевра... дрожит рука, трясется монитор...
А у евреев есть валюта - евро, такой
вот умозрительный прикол.
Я многословна. Это от смущенья.
И благодарность теплится в душе... Я совершаю ряд телодвижений, и колыхаю
перья в плюмаже. О, Господа, Соратники, Сновидцы, пожалуйста, в Тираж не
выходя, позвольте мне не лестью подавиться, но петь хвалу, и плакать, как
дитя.
О, мистер Олди, Вы меня пленили!
Пишу письмо и внутренне дрожу... И жду цветов (не надо только лилий), и,
ради Вас, готовлюсь к Тиражу. Смущаясь, становясь игриво-алой, и, сделав
ножкой дырочку в полу, я, даже из- под тяжести забрала, Вам посылаю пылкий
поцелуй...
Мария Хамзина
(Миледи)
* * *
Писать после каждой вашей новой книги,
господа Олди, хотелось так, что руки судорогой сводило. Но перебарывал,
а после "Ордена..." прорвало. Думал, что я единственный такой придурок,
которому после каждого прочтения новой книги Олдей, нестерпимо хочеться
что-нибудь писать. Ан нет, не единственный. Результат - прилагаю. Прошу
любить и жаловать.
"Между прочим, весьма подающий надежды
молодой человек..."
Г.Л. Олди. "Выйти в
тираж"
Надежды подавать - весьма легко!
Пусть что угодно думают невежды,
Я сам способен вам подать надежду,
А также трость, перчатки и пальто.
Подать надежду - проще, чем купить,
Она - на полпути от мяса к рыбе...
"Надежду? Приготовим в лучшем виде!
Что, сударь, будете к надежде пить?
На паперти похмельный вдрызг алкаш
Бубнит, с тоскливой тупостью во взгляде:
"Подай! Подай надежды, Христа ради!"
Я - подаю. (Не "ради" - за типаж.)
Привычно вторит эхо: "мать... мать... мать...",
Но иногда издалека раскатом грома,
А вдруг? А если можно по другому?
Иначе, но - надежду. И подать!
Пусть скажут, что я глуп не по годам,
Пускай сулят хулу и неудачи -
Пустое. Мне бы выиграть подачу,
А там уж я от всей души подам!
Как я подам! Прогнувшись в полный рост,
Прицельно, хлестко, на полпальца выше
сетки,
Навылет! Лопнут струны у ракетки,
И сей же миг взрукоплеснет Ролан-Гаррос!
Уйдет в небытие вчерашний Паж,
Восславят Рыцаря хрипящие фанфары,
А там - статьи, контракты, гонорары,
Его Величество Стотысячный Тираж!
И я пойду: степенен и мордаст.
Лишь старые друзья из жизни прежней
Подумают: "Ну, вот, подал надежду,
Теперь руки, наверно, не подаст!"
Алексей Нарс <nars@avtoradio.udmnet.ru>
Ижевск, Россия
* * *
НА-ПЕРЕ-ПУТСТВЕНЕННАЯ.
Всем пастырям бессонного озноба,
Всем рыцарям недремлющего стеба,
На сцене "жизнь" игравшим только бога,
--
Казенный дом и дальняя дорога.
И ты - судья? Я чья-то королева?
Смеешься, принц, загнав хлыстом молву?
Я - падшая направо и налево,
Рожавшая в хлеву,
У Рима -- хлеба
Просившая, тебя домой зову.
В закон, в тираж и бездну, или-лили,
Покуда клятвы верности -- горят,
В горах найдя немало вечной пыли,
Немало жертв, увы, мы приносили
В нисане и в "начале января".
Все сказано, теперь - домой пора.
Мария Тарасенко
* * *
После "Ордена..." накатил на меня
"ямбец" с заносами в дактиль...
Понимаете, у меня в Москве при освобождении
заложников погиб знакомый,
очень хороший человек, талантливый
поэт. И тогда вот процесс нашего мира
просто к горлу подступил... Среди
того, что помогло не сломаться, был и свет
от ваших книг -- пусть иногда с
горечью пополам...
Картина из ушедшего давно
Бездомного и вечного "сегодня":
И снег -- чернее крыши и деревьев,
И женщина с заплаканным лицом,
Стоящая на ветренном балконе,
И шепот горя за ее спиной...
Я не умею помнить о подобном,
Поскольку слишком часто и привычно -
Во сне ли, наяву ли, как во сне? --
Приходит незабытое когда-то
И кутается в ветхое тряпье
Твоих сомнений... Глупо и неново
Таких гостей пускать в свое жилище.
Я не рискну. Игра не стоит свеч.
Однако в дверь стучат -- и я покорно
Встаю, иду на свет, на звук, на выстрел
--
А ключ в замке... Он повернется сам,
Лишь стоит вслух мне высказать согласье
С таким вот поворотом дел и мыслей...
Прошу простить дурацкий каламбур.
Итак, я ни о чем не говорила --
Я забываю, веря, что забуду,
И я живу -- не веря, что живу.
Вот так, бывает, смутными ночами,
Когда уже, конечно же, не осень --
Но до зимы безбожно далеко,
Завязнув в перечеркнутом пространстве,
Всю жизнь иду -- на свет, на звук, на
выстрел,
И знаю, что за дверью -- пустота...
Диана Коденко
* * *
ОЛДИССЕЯ.
Спасибо, автор, что меня
Ты не забыл в угаре славы.
С улыбкой гордою три дня
Хожу. Конечно, это слабость.
Но от неё я не лечусь -
Да, глупость, гордость, но отрада:
Мои стихи плечом к плечу
Стоят с романом вашим рядом.
Мои собратья по Олдям,
Читатели - из тех, что пишут -
Толпятся рядом в этой нише
И в рифму строчками галдят.
Мне лестно быть меж них. Виват!
А что же, собственно, роман?
И каково же в нём Герою?
Не суждено ему на Трою
Идти, вдыхая аромат
Пожара, мяса, пота, крови,
Не рубит он сплеча врагов,
Не твёрд как камень, не огромен...
Хотя (простите, я нескромен),
В каком-то смысле он таков.
Произвести подсчёт рогов!
Порою, вдохновенье теребя,
Героя пишут авторы с себя.
Ну да, очки и борода -
Знакомо! Это же Привалов!
Стругацкой магии немало
Проникло в душу навсегда.
Двойной роман, двойной обман,
Судьба, как водится, хромая -
Тебя я, автор, понимаю,
Хоть не скажу, что без ума.
Кто объяснит, зачем душа
Всё время странного желает,
Доказывает, что живая,
Любить и действовать спеша
И вытворяя антраша?
Не оттого ли сам Герой,
Во сне и наяву нелепый,
Простой, как пареная репа
(Извне, как минимум), горой
Стоит за тех, кого создал он -
"Ибо в ответе мы за тех..."
-
Как Гермий, плут и пустобрех
(Меж ними общего немало...)
- И что есть святость, что есть
грех?
С конвоем ли вести его судить?
Вас двое, а Герой опять один.
ROBERT gloukhov@bgumail.bgu.ac.il
* * *
Тихий шелест - это листьев
Я касаюсь осторожно.
И горячий шепот мыслей -
Знаю, это все возможно.
Здесь возможно - в этом мире.
Поперек дорог обычных
Ходит-бродит по квартире
Путь, от всех путей отличный.
Этот самый, своенравный,
Путь проходит, где захочет -
Через равных и неравных.
Ходит, на меня зуб точит.
А потом возьму я книгу
И коснусь тихонько листьев,
В Сумерках скажу я Миру:
Краски дайте мне и кисти.
Нарисую мир тот славный
Я в своем воображенье
И себя поодаль главным
Зрителем на пораженье.
Поражаться буду долго,
А когда приду к финалу
Уходить мне будет горько,
Но грустить о том не стану.
Сохраню в себе кусочек
Духа каждого героя,
Странствий тоже много очень,
Настроение при бое.
А потом, когда устану
Жизнью слишком многих жить,
Книгу новую достану -
Буду править свою жизнь.
Женя mailto:porte@mail.ru
* * *
Уничтожить Героя -- вогнать ему
в ребра кулак,
Обездвижить строкой бесполезного
дикого боя,
И постигнуть Покой... Безразлично,
но, может быть, так:
Распиная себя в сытой ломке привычных
устоев, --
Пусть Покой будет краток. На миг
или даже на два
Он вольется в сознанье сквозь черные
вехи разломов,
Чтобы после своё в этом грязном
раскладе урвать,
Становясь Вечно-Жаждущим, "Гладом"
отныне рекомым.
И опять же Покой: пусть немедля
скрепит Договор
Рыцарь Ордена Строчек, блуждающий
ныне Кругами,
Будет счастлив Издатель, Писатель
же - на руку скор,
И алкающий критик, вопя, захлебнётся
слогами.
...Здесь Покой, там Покой, за Покой,
да и за упокой! --
Словно волка флажками, запретной
чертой обложили
И велели решать.Чудаки, это было
легко ---
Развалить вашу клетку решеньем
простым и двужильным.
Чудаки! Мастер вышел, сказав, что
куда-то в Тираж,
И вернется. Возможно -- однажды,
возможно -- без боя,
Поменяв где-то мысли, героев, манеру
письма, антураж...
Он вернётся, взломав по пути паутину
устоев.
Стась <tasia@putin/ru>, Уфа
* * *
Спасибо, господа, за грезы, перо
в объятьях кулака, за все стихи, за пьесы, прозу, что дарит нам ваша
рука -- хотя, наверно, все же руки, как заявляет жизни слог, даны нам богом
не для скуки, и ваши книги, -- как итог. СпасибоВам за смех, за муки, за
боль души, за сеть интриг, за расставанье, жизнь в разлуке,что так пресна
без Ваших книг.
Red (Киев)
* * *
Эпиграф 1.
Писатель пописывает, читатель почитывает.
Эпиграф 2.
Ты сними, сними меня фотограф...
Д.Громову, О. Ладыженскому и Владу
Снегирю посвящается
Ты пиши, пиши, мой друг писатель,
Для меня пиши и обо мне.
Мы пойдем за книжечку заплатим,
Чтобы наслаждаться в тишине.
Обольемся чистыми слезами,
Рассмеемся смехом золотым,
Умудримся. А потом и сами
Что-нибудь... такое... сотворим.
Ты пиши, любимый мой, хороший,
Ты для нас героя не жалей,
А читатель-друг тебя попросит --
Ты героя чудненько убей,
А попросит, воскреси -- и снова
Выброси в кипящий океан
Яростно бушующего слова.
Бог-писатель! Он - лишь твой Адам,
Он стоит и смотрит,
Тварь людская.
Не поймет: за что его? За что?!
Пальцами дрожащими листает
Книгу. Надевает шарф, пальто
И уходит в лето, в осень, в зиму,
Подавившись тихою слезой,
Но как тень, как облако, незримо
Он стоит и дышит пред тобой.
Говорит: "Мой Бог! Мой Бог-писатель,
Я такого, право, не хотел.
Это я. Герой твой. Твой читатель.
Я ведь крикнуть даже не успел.
Я, прости, толкал на злое дело,
Позабыв, что в Боге есть душа.
Вот стою перед тобой несмело,
От вины и боли чуть дыша..."
Вы сидите оба у камина.
Пьете пиво. Холод за окном.
Знать бы раньше как душа ранима
В Боге и в Писателе, хоть в ком...
Наталья Липчинская <brehovni@email.ru>
Новосибирск
* * *
После "Вторых рук" навеяло...
Полуявь и полусон,
Полусвет и полутемень,
Полуночных улиц тени
И полуденный трезвон --
Всё смешалось, всё слилось,
Сквозняком по судьбам свищет,
Каждый верит: он отыщет
То, что раньше не сбылось.
Но однажды выйдет срок --
Колокольным звоном грянет!
Кто останется, помянет
Справедливости урок.
Полупамять, полуболь,
Полубред в тоске горячей...
И глаза глядят незряче
В опостылевшую роль.
Станислав Юдашкин <usn2@yandex.ru>
Тюмень
* * *
Вчера закончила перечитывать "Орден
Святого Бестселлера"
и в мою личную Олдиниану добавилось
еще одно стихотворение.
ВЛАД СНЕГИРЬ
"Думал забыть - не вышло"
Г.Л.Олди
Смерть поминая всуе,
Жизнь размотав на строчки,
Верю, что неподсуден
Вплоть до финальной точки.
Не поступился честью.
Выжил. Не бросил знамя.
Знаю, что легче вместе,
Только в каком, не знаю.
Флаги на старых башнях,
Войско готово к бою.
Жил или нет - не важно,
Важно, что был собою.
Черновики ли, стая ль
Птиц над дозорной вышкой?
Чью-то судьбу листаю.
Думал забыть - не вышло.
Татьяна Пономарева
* * *
ЧИТАЯ "ОРДЕН...".
Что-то во мне меняется. Как стеганое
пальто превращается в листья славы, что облетели сегодня утром, этой осенью,
под небом без дождя. Золотой осенью, когда листья клена наполняют воздух
прохладой предстоящей зимы. И дети, собирая их, жгут костры.
Я сплю, и во снах моих, богами не рождаются,
а становятся, чтобы потом проснуться среди людей моего живого мира, здесь
и сейчас. Я знаю, что слова определяют смыслы, как верные псы выслеживают
хитрую лису, а лиса тявкает на них и уносится прочь, возбуждая азарт, виляя
своим пушистым хвостом.
Ночь. Скажи мне, ночь, почему ты
слепа?
Ли Аль <f-t-g@narod.ru>
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------
К циклу "Песни Петера
Сьлядека"
Музыкант! Куда ты на ночь глядя?
Оставайся, ты не будешь лишним!
Я ошибся? Ты не Петер Сьлядек?
Чью же музыку сейчас я слышал?
Евгений Бочкин
* * *
I. "Здесь и сейчас"
Выстук костей --
словно кастет:
и -- искры в твоих глазах!
Значит, опять
будем играть -
на жизнь -- не на азарт.
Сколько в горсти
не теребил
злую свою судьбу --
тот же расклад,
те же дела
и тот же мертвец в гробу!..
Врешь, погоди!
Переходить
раз мне еще позволь.
Не упущу
и вытащу
жребий последний свой.
Дернул -- гляжу,
а по ножу
льется моя душа.
Хоть был учен,
а не учел
тот, за спиною, шаг.
Сколько кругов --
столько врагов,
столько -- заклятых друзей...
Кости летят,
но -- наугад.
И шепчешь судьбе: "Скорей!.."
...Ладно, хоры.
Я из игры
выбыл. Не сорван куш.
Так как хотел,
я не сумел --
и вряд ли уже смогу.
II. "Баллада двойников"
По вздоху, по мысли, по стону
в тебя проникает судьба.
И -- будто венец многотонный
падёт на немого раба.
Ты шут в хороводе жутчайшем,
ты выбран, ты выброшен вон.
Качаются медленно чаши.
Ты -- мертв, но как будто живой.
Мечтавший о родственном взгляде,
нашедший его наконец, --
ты проклят, но -- внутренним адом
и лишь -- до скончания дней.
И чтоб ты ни сделал, двойник твой,
без радости и без стыда,
ответит плевком на молитву,
молитвой -- на страстное "Да!"
Как будто меж вами двоими
неведомые мастера
щит зеркала установили,
возможность отняв выбирать.
Кто первый, кто здесь хороводит?
Ты? он? -- много ль разницы в том?!
Судьбы нерожденная двойня,
вы -- куклы, вы -- выдох и вдох.
И зеркало ты не обманешь.
Себе, что ль, соврать от тоски?..
Но -- "делай, что должен"! -- и маску
наотмашь ударь, чтоб - в куски!..
По вздоху, по мысли, по стону
из тела уходит судьба.
И вы, разорвав обреченность,
уходите тоже.
...И только --
осколки зеркал на гробах.
III. "Джинн по имени Совесть"
Ну, посадишь в кувшин, ну, зальешь сургучом.
И избавился, да? -- Ты забыл кой о чем.
Я же совесть твоя, о болван из болванов!
Я с тобою всегда -- здесь, за левым плечом.
IV. "Бледность не порок, маэстро!"
Словесный выпад,
усталый вызов,
кто мертв -- тот вышел,
кто жив -- тот выждал...
А хочешь -- выше!
Проклятье страхом --
не меч, не плаха.
Своя рубаха
могилой пахнет.
"Я... Папа! папа!.."
Безглазый идол,
что ты увидел
во мне? Обиду?
Свою ли битву?
...и небыль -- былью!
Страх победивший,
взлечу ли выше?
Я -- шпажной сталью,
словами вышит!
...Я -- мертв.
Я -- вышел.
V. "Петер и Смерть"
Этот вечер запомнится многим. Ты пел напролом,
хоть - вполголоса тише, чем это бывало
обычно.
Ты вознесся сегодня над жизнью, над злом
и добром -
равно ангел и бес оставались без вечной
добычи.
Ты сегодня почувствовал: время итогов пришло.
Всё, чем мерял судьбу, отливается нынче
в песчинки,
и грядущего нет - лишь зеркалит пустое
стекло.
Каждый шаг, каждый жест, каждый грех твой
учтен и сосчитан.
И дорога, как раненый голубь, бьет в сердце
крылом.
И ночной мотылек, как судьба, окунается
в пламя.
Этот вечер - последний. Прощаясь, ты пел
о былом,
ни о чем не жалея. Тебя б не жалели -
и ладно!
Пусть не вспомнят потом ни мелодий, ни
ритма, ни слов!
Век певца до обидного краток, до горечи
- долог.
...пел, прощаясь.
И небо, в немом захлебнувшись восторге,
вдруг отвесило низкий, земной, изумленный
поклон.
Владимир Пузий (Киев, Украина)
* * *
I. КОРЧМА
...стихает шум полуночной корчмы.
И снова: я -- лишь я. Вернее - мы,
Со старой лютней, -- неразлучной парой,
-
И снова ад божественного дара
Вернул мне душу, взятую взаймы.
Я был опять сегодня -- не собой.
Я был -- купцом, и рыцарем, и вором,
Героем, и родительским позором,
Я видел -- кровь, чертоги и прибой.
Я пел. Я жил -- у жизни на краю,
С копьём в руке, не думая о бренном.
Там каждый мог остаться -- прахом, тленом,
Там я не верил, что ещё спою
Об этом дне, об этом Рубеже...
Седой корчмарь задумался за стойкой,
Да два-три посетителя -- и только...
Но я-то знаю, что сейчас уже
Один из них, -- вот этот господин,
Иль тот монах -- подсядет осторожно,
И будет дольше просто невозможно
Не замечать, что здесь я не один.
Мой Дар -- мой Крест -- мой Рок -- моя
Судьба:
С чужой души принять тяжёлый камень,
Чужую боль переложить стихами --
Не важно, господина ли, раба.
И снова -- петь. И снова -- вслед других
Переживать события и судьбы...
Примите же, ценители и судьи,
Мой Дар -- мой Крест -- мой Рок -- мой
Долг -- мой стих!
И снова -- шум полуночной корчмы...
II. ДОРОГА
Костры и кровь. Кресты и перекрестки.
И перекаты горных переправ.
Закаты. Зной. Зеленые березки.
Ветра. И степь. И запах пряных трав.
Века, миры -- смыкаются дорогой.
Порог родной -- повремени, прости!
Дворцы вельмож, и старый дом убогий --
Теперь приют мой временный в пути.
Война миров. Века войны. Миг мира.
Плечо врага. Предательство друзей.
Меч мудреца -- и варварская лира.
Величье нищих. Мерзостность князей.
И пыль дорог. И камни бездорожья.
И дальний Путь -- до немощных седин...
Опять -- в пути. Опять -- тоска острожья.
Опять -- один...
III. ПОРОГ
Ну понимаю я, понимаю, нет этого
в "Песнях Петера..."!
Но ничего поделать с собой не могу.
Утренний ветер пронзает насквозь --
Сумрачно, зябко, туманно...
Я у порога -- непрошенный гость.
Я, как всегда, -- слишком рано.
Медленный скрип растворенной двери
Вторит шагов многоточью...
Глупое сердце, ну что ты, -- замри!
Миг -- и увижу воочью.
Здравствуй, родная! Я шел налегке,
Время считая до встречи,
Старая лютня в дорожном мешке --
Все, что тянуло мне плечи.
Ты-то ведь знаешь, что мне без дорог
Мир этот душен и тесен.
Сколько в дороге рождается строк,
Сколько мелодий для песен!
Помнишь -- пеняя бродяжьей судьбе
И уходя, на прощанье,
Я обещал возвратиться к тебе?
Вот и сдержал обещанье!
Тонкие губы на нервном лице
Искривлены в укоризне:
Стоит ли помнить о бедном певце?
Ты опоздал на полжизни!
IV
Каждый выбирает для себя...
Ю.Левитанский
...каждому по делам его.
Откр.,22:12
Среди земных дорог -
Для каждого есть путь:
В Москву ли, в Магадан,
Париж, или Саратов,
На месяц - на юга,
На плаху - без возврата,
К соседке наверху -
Пока не донесут.
У каждого - свой Путь,
Не с миром - так с мечом,
И выбор, с кем идти:
С Христом - или с Иудой.
Уверовать в себя?
Надеяться на чудо?
В ответе быть за всё -
Иль вечно ни причём?
Не каждый - на миру.
Не каждому - почёт.
Не каждому - сума,
Тюрьма, и та же плаха...
Но, каждому, в свой срок,
Удел - стать горсткой праха,
И, каждому, в свой День -
За всё держать отчёт.
Анатолий Киселев (Брянск, Россия)
* * *
I
Мы могли бы дружить,
Если б встретились наши Дороги.
Мы б нашли для Бесед
Перекресток, и Вечность, и Темы.
Я не буду спешить,
Ведь начало Пути -- за порогом.
И -- простое, как смерть,
Решение этой проблемы.
Вы представить попробуйте --
Ах, что за прелесть-картинка!
У дороги сошлись
и болтают, забыв обо всем,
Трое старых приятелей --
Дерево, Камень, Песчинка...
Место-Действие-Время?
Где-то... БЕСЕДА! Потом...
II
И снова целого мира мало
Нам двоим.
Пустыни, горы, моря, океаны -
Нипочем.
Мы снова умеем ходить по воде,
Таять, как дым.
Мы снова умеем молчать часами
Ни о чем.
Сколько раз колесо судьбы проскрипело
Вокруг оси,
Сколько прошлых жизней и не-жизней
Пронеслось...
Наконец, я смогла тебя вспомнить
И простить, -
И теперь ты меня уводишь
ЗА эту ось...
Радмила Башкирева (Амберг, Германия)
<282828@rambler.ru>
* * *
Я не знаю, о чем мне гитара споет,
О каких мирозданьях прошепчет листва,
Сотни лет до весны, и никто не найдет
Нас, потерянных в жухлой траве.
Мы расскажем друг другу о зле и добре,
О клинках и героях, о дыме костра
О сапфировой ночи и дне в янтаре,
Об увядшей осенней листве.
Кто драконом летел, кто в оковах стонал,
Кто, шатаясь, за плугом тяжелым ступал,
Кто под ведьмою жаркий огонь раздувал,
Ухмыляясь и скалясь, как бес.
В самых дальних пределах нас роли найдут
--
Даже тех, кто от скачки безумной устал,
Кому дорог покой и домашний уют,
Позовут параллели небес.
А когда зазвенит ксилофоном капель
И снежинки растают на стрелах ресниц,
Наши судьбы раскрасит весна-акварель
Взмахом кисточек рысьих ушей.
Ожиданье тепла взбудоражит сердца,
Переполнит напевами, трелями птиц,
И мы верим опять, что не будет конца
Круговерти времен и мирам без границ,
Череде восхитительных дней...
Сергей Науменко <steel@biosvyaz.com>
(СПб, Россия)
В стране морозов и берез
Ты мудрых гуру не находишь.
Берешь котомку и всерьез
За вечной истиной уходишь.
Не надо осуждать, друзья!
Ведь ты уходишь не напрасно -
За птицей в дальние края,
Зеленой, черной, синей...
Разной.
Дорожный посох теребя,
Ты привыкаешь понемногу
К надежде только на себя,
И к вере, как в себя, в Дорогу.
Дороге что, она слепа,
Она дает без снисхожденья:
Кому - сума, кому - тюрьма,
Кому - почет, кому - забвенье.
Ты видишь, как со всех концов,
Кто на себе, кто на верблюдах,
Везут не свитки мудрецов,
А благовонья и посуду,
И, поблуждав сквозь темный лес,
Мозоли сбив о буераки,
Ты понимаешь -- нет чудес,
Есть только россказни бродяги.
Пророков на чужбине нет.
И нечего играть словами:
Домой вернулся Синухет
И выпил пива с пирожками.
Док Koly-mikhail@yandex.ru
Севастополь, Украина
* * *
Садитесь к столу, не стесняйтесь,
тени,
Мы так давно с вами не беседовали..."
О.Ладыженский
Садитесь к столу, не стесняйтесь, тени,
Мы так давно с вами не беседовали...
Что говорите? Конфликт поколений?
На это во все времена сЕтовали.
А мне вот кажется - мы поладим.
Попьем чайку. Вы не пьете чаю?
Быть может, желаете вы оладий?
Вы знаете, тени, а я скучаю.
Скучаю по вашим пыльным одеждам,
Скучаю по вашим прозрачным лицам,
По разговорам, таким, как прежде,
По Чудесам, что должны случиться.
По снам, которые прямо в руку,
По совпаденьям, что прям до дрожи...
Я благодарен вам за науку.
И за любовь, какой быть не может.
Lion <charly_m2001@mail.ru >
* * *
"Петеру Сьлядеку"
Камушки в ботинках,
На зубах песчинки,
Сохлая трава.
На плечах котомка,
Ветра свист негромкий,
Жухлые слова.
У судьбы подачки -
Подлые подначки.
Приторный сироп.
Песенка - считалка.
Мне с судьбою в салки
Не прорваться. Стоп.
Quiz & Slonik (2001) <quiz@mail15.com>
Москва, Россия
--------------------------------------------------------------------------
--------------------------------------------------------------------------
ПОСЛЕ ВЫХОДА "ШУТИХИ"
НА СМЕРТЬ ШУТОВ
I
От чего умирают поэты?
От чего умирают шуты?
На простые вопросы ответы,
Как обычно, - совсем не просты.
Что творится за старой кулисой,
В окружении зыбких теней?
Смерть слывЈт не последней актрисой,
И последнее слово - за ней.
Не простуда, не сердце больное,
Не какой-то телесный порок...
Это - видимость. Важно - иное,
То, что нужно читать межу строк:
Не снесЈнная в прикуп обида
ЧЈрной тенью за левым плечом,
Неосознанный всплеск суицида,
ПретворЈнного в жизнь палачом...
Мы иной, не обычной, породы:
Нам с рождения Богом даны -
ОбострЈнное чувство свободы,
ОбострЈнное чувство вины...
Наши слишком ранимые души -
Это дар, и проклятье, и крест...
Этот мир - и жесток, и недужен
НестеснЈнностью в выборе средств.
Жизнь швыряет - до срыва, до сноса,
В этом ритме - недолго живут...
Каждый шут - и поэт, и философ,
Но не каждый поэт - это шут.
От одних - остаются сонеты,
Над другими - не ставят кресты...
От души - умирают поэты,
От души - умирают шуты...
II
Умирают шуты - как обычно:
Буйну голову плахе не жаль.
И толпа зубоскалит привычно:
Шут - и шут, нам-то, что за печаль?
Умирают - без стона, без вздоха,
Без попытки смягчить приговор:
На дворе хоть какая эпоха -
Для шута предназначен топор.
Умирают шуты - не за славу,
Не за медный истЈршийся грош...
На шута, кроме плахи, управу
За правдивый язык не найдЈшь.
Умирают - отнюдь не в покое:
Волком, загнанным стаей собак...
Кто способен ещЈ на такое -
Как корону носить свой колпак?
Умирают шуты без возврата:
Смерть - не фарс с развесЈлым концом.
Жизнь - не слишком высокая плата
За возможность не стать подлецом.
Умирают. Уходят до срока.
Даже память о них - словно дым...
Но хоть нет с этой должности прока -
Свято место не будет пустым.
Умирают. Не телом - так взглядом:
Не в десятом же веке живЈм!
И когда мы окажемся рядом -
По глазам их в толпе узнаЈм...
III
И при дворе - не ко двору,
И на миру - мне мир не светит:
Умру однажды поутру -
Никто, пожалуй, не заметит...
IV
Легко смеяться
над шутом
в подпитьи.
А -- быть им?
V
Актёров пёстрые повозки
Видны всегда издалека...
Сбивают наскоро подмостки,
Занозя пальцы на руках,
Гудит трубой иерихонской
Глас зазывалы над толпой,
На плешь парик из гривы конской
Приладил гудошник слепой,
Являют яркое бесстыдство
Дешёвых тряпок сундуки,
Жонглёр тайком успел напиться,
Спустив в кружале медяки,
Старшой устал от зуботычин -
Успеть сыграть, пока светло:
Народ до зрелищ здесь привычен,
Но и охоч до них зело,
Вот тут бы надо расстараться -
Потешить люд, сорвать деньжат,
А может, здесь и задержаться,
Покуда власти разрешат...
И настаёт потехе время:
Пошёл вприсядку перепляс,
И скоморошье наше племя
Даёт гвоздя, - в который раз!
И бубенцы звенят потешно,
А ты - кривляйся и глупи,
Пытаясь, снова безуспешно,
Забыть: to be or not to be...
Из града - в весь, из дней - да в годы
Звенит заливистая медь:
Напиться воздухом свободы,
Увидеть мир - и умереть,
Вот так, внезапно, при народе -
Неловкий жест, неслышный вздох:
И вот - душа твоя отходит,
Весёлый парень-скоморох...
Старшой поймёт - и подыграет,
И доиграют до конца,
И тихо смоют грим с лица,
А зритель - он и не узнает...
Портной, и плотник, и барышник, -
Народ степенный и честной,
По будням скучный, как булыжник, -
Развеселясь, тряхнёт мошной,
И, насмеявшись до икоты,
Пойдёт в питейные места...
А смерть твою сочтёт - всего-то! -
Обычной выходкой шута...
VI
Несносность нрава - факт нелестный,
А у шутов она, увы,
Ещё ведёт к такой болезни,
Как несносимость головы.
Анатолий Киселев <ulysses-ant@yandex.ru>
Брянск, Россия
* * *
I
Да.
Быть шутами
могут только те,
Кто заставляет ржать до рези в животе,
И верить в сказки.
Нет.
Не дождется
Встречи с нами та,
Что по другую сторону шута.
С косой и в маске.
II
Веселый трюк:
Откинув крюк,
Шагнуть, смеясь, в открытый люк.
Как ни старайся,
Это жутко.
Шут, я прошу,
Ты слышишь, шут?
Раскрой свой чертов парашют!
Не разбивайся...
Даже в шутку.
Алексей Н. <nars@avtoradio.udmnet.ru>
* * *
СТАТЬ ШУТОМ
Легко. Уходит мутный страх
НЕЛЬЗЯ и НАДО.
Горчит цитата на губах,
скрипит цикадой.
Легко. И скука в чашу дня
не льет цикуту.
Как это просто -- догоняй,
лови минуту.
Купи шута иль стань шутом
и черпай небо решетом,
на самокрутки толстый том
(и вдох, и выдох)
воспоминаний о былом,
и все ненужное -- на слом,
стань Цицероном, стань ослом.
Манеж. Твой выход.
Татьяна Пономарева
* * *
Шут встряхнул свой колпак - он сегодня один.
Нет вельмож, короля - он сегодня один.
Нету смеха и слёз, нету до, нету ля,
Не тревожьте шута - он сегодня один.
Дмитрий Глухов
* * *
Парад-алле событий и мечтаний,
Безмолвный круг безропотных страданий,
И лунной ночью как-то не до сна.
Свет неживой на капищах забытых,
И дух лесной -- свидетель мрачной свиты
--
Зовет с собой. А на траве роса,
И лес залит не то чтобы багрянцем,
Упившийся безликой тишиной,
Забыв про все в пылу хмельного танца,
Зовет тебя с собой,
Зовет с собой.
И красота вступает снова в силу,
И не до сна -- да быть бы только живу
Когда изменит друг или любовь,
Когда от боли защемило сердце,
И нет костра, и негде обогреться
В полуживых пустынях городов.
Но старый Шут глядит на все с упреком:
Шутить легко? - Да, но выходит боком...
Когда под крышей ляжет тишина
Бессонной ночью, мысли торопливо
Бегут куда-то. Да с небес игриво
Глядится в озеро огромная Луна.
И не спеша -- болят от шуток мышцы --
Уходит Шут туда, где еле слышно
Поют ручей и духи тишины.
Дорогой лунною уходит он к свободе.
Собою быть? Да, это просто, вроде,
И надо лишь отбросить маски - и -
Парад-алле! Гремит оркестр бравурный,
И дождь уж вроде не настолько хмурый,
И факела, и факела вокруг!
И старый Шут, взглянув на все с усмешкой,
Себя почувствует ферзем вдруг, а не пешкой
В игре мечты, в лесу сплетенных рук...
Алена davewolf@rol.ru
* * *
ЧТО ШУТАМ ОСТАЕТСЯ?
Я стою на пороге. С картонным мечом
В колпаке с бубенцами. Мне всЈ нипочЈм.
Ни по чЈм. Ни при чЈм. В память судного
дня
Я молчу. И ничто не колышет меня.
Для шутов шуток нет. Неоткованный меч
Отделяет башку от закованных плеч.
Обескрыленных плеч. В память судного дня
Смеха нет. И ничто не колышет меня.
Для шутов правды нет. Нет святого поста.
Шут - отрава для пастыря, яд для креста.
Не кощунствую я. В память судного дня
Я не лгу. И ничто не колышет меня.
Для шутов нет дорог. Нет прямого пути.
Уходя безвозвратно, назад не придти.
Только в ночь. Только в снег. В память
судного дня.
Я в тени. И ничто не колышет меня.
Есть проклятье богов - безрассудство. И
вновь
Короли, палачи, твари, рвущие в кровь
Не преграда ему. В память судного дня
Я смеюсь. И ничто не колышет меня.
Для шутов дома нет. Их не ждет свой очаг.
В чужих замках они умирают крича.
Со свободой - на ты. В память судного
дня.
Я живу. И ничто не колышет меня.
Quiz & Slonik (2001) <quiz@mail15.com>
Москва, Россия
* * *
Где ты, герой сказаний и вед?
Неистовой рубки где страсть? -
Спеты, герой, баллады побед;
Мудрые учат, смеясь.
В. Бычинский
* * *
Г. Л. Олди "Шутиха"
I.
Шутовской звенит бубенчик:
Сколько же ещё протопать
Нам с котомочкою в вечность,
Нам с котомочкою в пропасть?
II.
Шутка - детище изгоя
Карнавала-маскарада:
Гонораром за побои
(только не по яйцам, гады!)
И зароют за оградой...
Евгений Бочкин
* * *
ШУТИХА
Шла шутейная война.
В голос ржал механик Прохор,
И солдаты по окопам
Заливались смехом скопом,
Погибая от свинца.
Шла шутейная зима.
Лихо замерзали стекла,
Лед-шутник под кем-то лопнул,
С гиком радостный высотник
Сына хоронил впотьмах.
Шла шутейная беда.
Смех сводил до колик глотки,
Неуверенные нотки
Заливались литром водки.
Веселились до утра.
Тихий, колкий
Треск осколков.
Шла шутейная война.
Так <zverugaa@mtu-net.ru>
* * *
Всю бы жизнь шутом прожить -
Беззаботно. Не тужить,
Быть шутом без выходных
Для знакомых и родных.
Быть веселым, быть смешным,
Не бояться слыть чудным,
Все всерьез не принимать,
Развлекать и забавлять.
Не испытывать стыда
Ни за что и никогда,
Позабыть про осужденье
За такое поведенье.
Слыша вечное "дурак!",
Откликаться: "Это так!",
Правду шуткой представлять...
Так и жить.
И умирать.
Q <q-ary@mail.ru>, Москва, Россия
* * *
Пересеченьем дорог,
Взглядами вычерчен город
Мира, что всЈ ещЈ дорог,
Мира, что катится вниз...
Необозначенный срок -
Это ещЈ один повод
Выставить жизнь за порог
И наблюдать из кулис,
Как умирает Вчера
От лихорадки Сегодня
В бешеном вальсе погони...
Трагик в гримЈрке притих,
В зале пустом вечера
Хлопают тихо в ладони...
Бросьте вы! Кто потом вспомнит
Тех, кто на сцене лишь миг
Пробыл, уйдя без следа.
Это герои уходят
Так, что не держатся слЈзы,
А незаметная роль
Для небольшого шута
Словно мгновенье проходит...
Просто представьте, что в море
Кто-то рассыпал бы соль...
Кто написал этот бред?!
Где режиссЈр-постановщик?!
Зритель, из зала - на сцену!
Вдруг ты сыграешь сильней -
Будет тебе на обед
Кем-то подкинутый грошик.
Знаешь теперь себе цену?
Вот и продайся по ней!
Екатерина Бондаренко (Капля Дождя)
<kitekat@aport.ru>
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Даже не скажу, какая из книг
Олди... Все вкупе? И жизнь туда же...
I
Пойми же, я гадкий, мне всё не с руки -
Чужие порядки встречаю в штыки!
Пусть в каждой тетрадке - пустые стихи,
Пусть жизнь как дерюга - одни лоскутки,
Пусть дырка на дырке - поставить заплатки?!?
Пусть пьянки и бл..дки, метиски, мулатки,
На автопилоте бреду до кроватки
(Бывает и в позе "а ля ползунки").
Чешу ли я пятки, играю ли в прятки,
А, может(бывает!) - стираю портки.
Пусть нож в подворотне войдет под лопатки,
Что спьяну(по злобе?) воткнут мужики,
Пусть больно и трудно, пусть страшно и
нудно
(У страха обычно глаза велики!),
Но я навсегда останусь таким...
Однажды ты скажешь - "Ты все-таки сладкий,
И вкус у тебя как у той шоколадки,
Что нынче набиты палатки-ларьки..."
Вздохну и отвечу - "Все будет в порядке,
Ведь нужно так мало - люби без оглядки,
Без цели и смысла. Люби вопреки."
II
Период неосознанного счастья -
Увы - закончен. И подходит срок
Начать пору осознанных тревог.
ВсЈ прошлое забыто в одночасье.
Учитель - полудемон, полубог,
И первый уже вызубрен урок -
"Не веруй. Не надейся. Не влюбляйся."
Дядя Дождь (Дмитрий Поддубный)
* * *
Я ревную Вас,
Вы мне снитесь,
Рассыпая бисер столетий,
Опрокидывая мебель - "как обычно".
За настенным ковром - ох, недоброе чую,
Выход через границы, на мерно запятнанные
полоски неизвестного,
мертвенного, шершавого, тонкого,
Где судьба попутала чье-то завтра,
И цепей не снимет даже автор.
Вы смеЈтесь,
Вы, роняющие на письменный стол женщин,
героев, Богов, детей (а детей - за что?) и, заставляющие
их заниматься любовью друг с другом, с
пеплом того неровного и задыхающегося, с воздухом, чтобы
не умерли, - чистым жестом праведника.
Двое на мир, и мир праху его.
К чему?
Не помню,
Кажется, на полу у Вас тоже - ковер...
Мария Тарасенко
* * *
В Пути, пройденном до конца,
Не много смысла.
В глаза, лишенные лица,
Смотрю - так вышло!
За Поворотом, на краю,
И где-то в бездне,
Сорвавшись радостно, пою --
Не бесполезна!
Пусть демиурга из меня
Пока не вышло,
Я жду с опаской того дня,
Пою все тише
Не миражи, не тиражи
Меня прельщают,
А то, что это - моя жизнь:
От края - к краю.
И мы с соавтором моей
Мы тоже пишем,
Сплетя узор миров и дней
Мечтаем - выше!
Нам только 18 лет,
Пусть - несерьезно
Но все хотят найти ответ
Пока не поздно,
Презрев налет реальной лжи,
Что в нас таится,
Слагаем буквы - в витражи?
И нам не снится?
Тянусь ко взрослому мечу
Своей "десницей",
Я не фанаткой быть хочу
А ученицей.
Пусть ваши книги учат нас
Искусству Слова
Пусть через годы, не сейчас,
Но мы - готовы!
И может быть, когда нибудь
Мы - тоже вместе
Проложим в Бездну новый Путь
(Лет через десять),
Метая искры из под ног
(Разбрызгал - вытри!),
Как имена слились в одно --
Олег и Дмитрий.
Алла и Даша, С-Петербург
* * *
VI.
Эпиграммы и веселые посвящения
Но ТАК удачно сочетать слова
Не смог бы гений!
Разве что их два...
(Александр Веприк)
* * *
Опрос проведен был среди блядей:
"Вставляет ли их творчество Олдей?!"
Ответ был однозначен, господа:
Мол, Олди их вставляют хоть куда!
(А. Корепанов, Кировоград)
* * *
Песня про книги,
тех, кто их пишет,
тех, кто их продает,
и тех, кто их читает.
Посвящается сэру Генри Лайону
Олди в частности,
а также всем Рыцарям пера
и кейборда вообще.
Я пойду на рынок
в пят-
ни-
цу!
Потому что в пятницу завоз.
И на книги (ох!)
пот-
ра-
чусь
я!
Чтоб читать запоем и всерьез.
Речитативом:
Я подойду к знакомому книгопродАвцу
И спрошу его: "А скоро?.."
"Скоро, -- ответит он, и неземной свет
зажжется в его глазах. --
Скоро будут новые Олди, Валентинов, Дяченко,
В общем, много чего.
И ты уж будь тогда, парнишка, при деньгах!"
Целый день я сам не свой,
сам не свой,
Ожиданья хуже нет для меня!
Ты, книгопродАвец, погоди,
постой,
Ты ведь не обманываешь смеху для?
Речитативом:
А книгопродАвец ответит мне:
"Ну что ты! Я и сам с нетерпеньем жду.
И каждую неделю езжу в Москву.
Представляешь, какая это морока?!
Я каждую неделю езжу в Москву..."
Но тут у него зазвонил сотовый.
Я пошел на рынок
в пят-
ни-
цу!
Потому что денег накопил.
И на книги (ох!)
пот-
ра-
тил-
ся!
Олди с Валентиновым купил.
Речитативом:
И все книгопродАвцы уважают меня
И здороваются за руку.
"Скоро, -- говорят они, -- очень скоро.
Может быть, даже завтра."
Еще бы! Ведь их стабильный заработок
Зависит от таких, как я.
Миллионов таких, как я!
Артем Белоглазов (Бьорн), Казань
* * *
--------------------------------------------------------------------------------
--------------------------------------------------------------------------------
МОЯ ВИНА...
(как Г.Л.Олди)
- Моя вина,
Что ночь пьяна,
Что бьет копытом Сатана,
Но встань со мной к спине спина -
Останься братом...
- Моя вина,
Что жизнь темна,
И между нами вновь стена.
Испит бокал любви до дна -
Сестра, не надо...
- Пришла печаль,
И жизнь кончать
Не от удавки палача,
А яростно рубив сплеча, -
Останься братом...
- Придет печаль,
Я все стучал
В закрытую людьми скрижаль.
Кричать? Молить? Курить?
Как жаль...
Сестра, не надо...
- Моя вина,
Твоя вина...
Уж порвана страстей струна,
Смеется в пекле Сатана...
Не надо? Надо...
Антон Яковлев (взято на Писатель.ру)
* * *
...навеяло...
Комната
Слышу шорох портьеры,
Бархатной, черной, пыльной,
Шепот огня в камине
Невыносим и мил.
Вашими бы устами...
Пламя во тьме трепещет,
Пламя струится в жилах,
Вздох порождает тень.
Ночи конца не будет.
Маленький солнечный зайчик
Здесь побывал однажды...
Жаль малыша - не спасся.
Игорь (Киев, Украина)
* * *
AMENO
Я уронил веретено
на золотые струны рун,
и голоса великих струн
под взглядом седогривых лун
сплелись в едином ameno.
Они запели, закачали
ветвями старого орешника,
и стал до глубины печален,
людей доведши до отчаянья,
взгляд на колени вставших грешников.
Их слезы скатывались с глаз
печальной музыкой молитвы,
сплетая воедино ритмы
живых, живущих и убитых.
Как будто снова, в первый раз...
И поднял я веретено.
Молитва смолкла. Только эхо,
ползущее по ветхим вехам,
напоминало мне о смехе,
которым был мой ameno.
Даниил Рэм (Кемерово)
