ТЕКСТЫ   КРИТИКА   РИСУНКИ   МУЗЫКА          
 F.A.Q.   КОНКУРСЫ   ФАНФИКИ   КУПИТЬ КНИГУ          

Сергей Лукьяненко
ОБ ОДИНОЧЕСТВЕ И ГЛУПОСТИ,
О ЧЕСТИ И ДОБРОТЕ

 

 
Ответ на статью Сергея Уткина "Ушибленные славой?"
 
Пять лет назад, в славном городе Новосибирске, я впервые узнал о создании клуба поклонников творчества Крапивина “Лоцман”. Мне подарили несколько первых выпусков “Той стороны”, и прочитав их по пути в Алма-Ату я немедленно, еще в поезде, стал писать свой ответ... не знаю уж, как его назвать — эссе, отклик, открытое письмо...
Во всяком случае я был абсолютно уверен, что читатели книг Владислава Петровича воспримут мой текст правильно. И даже сам Владислав Петрович, если вдруг эссе дойдет до него, не обидится.
Наверное, я был несколько наивен. Всегда найдется католик, что будет святее папы римского, всегда обнаружится поклонник книг Крапивина, что усмотрит “наезд”.
Разумеется, что ни от причин написания статьи, не от классификации читателей Крапивина, ни от всех приведенных в ней выводов я не отказываюсь. Я был бы даже рад, если бы за пять лет жизнь опровергла мои выводы, сделанные на основе бесед с ребятами из “Каравеллы” и личных наблюдений. Но — увы... Очень не хочется тратить время на спор с человеком, не способным к диалогу, а именно — с Сергеем Уткиным. Но и сидеть молча, слушая кряканье и рождение очередной утки — надоело.
Только вначале нам придется определить предмет дискуссии. А именно: попробовать найти основные обвинения Сергея Уткина.
 
1. Признаться, я никак не могу взять в толк  п о ч е м у  Сергей Васильевич в последнее время считает своим долгом так или иначе задеть Крапивина. Даже свою статью, посвященную творчеству писателя, Лукьяненко начинает с довольно грубого наезда: — Даже публикация в фан-журнале на эту тему неизбежно свелась бы к объяснениям типа: "Крапивин — это знаменитый детский писатель-фантаст"...
 
Насчет “последнего времени” — совершенно удивительное замечание. Я понимаю, что Сергей Уткин появился в “крапивинской тусовке” относительно недавно, но на дату написания-то можно было бы глянуть? Ладно, Бог ему судья, хотя обычно статьи начинающиеся с грубых фактических ошибок я не обсуждаю.
Теперь о “довольно грубом наезде”...
Ох, если бы Уткин был прав, а я — нет! Поверите, что даже среди профессиональных писателей-фантастов, хороших и умных писателей, ОЧЕНЬ МНОГИЕ не читали Крапивина? Большинство — знают, уважают, но... “нет времени читать детские книги”. Мой друг Юлий Буркин, прочитавший (с моей подачи) Крапивина сказал: “Очень славные сказки, знал бы раньше — подсунул своим сыновьям...” Впрочем, постоянным читателем Крапивина он после этого так и не стал... Другой мой хороший друг, в данном случае имени называть не буду, прочитал — и вообще “не проникся”.
Конечно, проще всего было бы провести эксперимент: выйти на улицу, и спросить подряд двадцать прохожих: “Кто такой Владислав Крапивин?” Желательно стоять не у книжного магазина или детской библиотеки... Это кстати, касается не только Крапивина, а всех современных писателей-фантастов за исключением, разве что, Стругацких, Булычева и Пелевина...
И к чему весь дальнейший пафос Уткина — не могу понять. Вроде бы русским языком писал: наконец-то появилась целевая аудитория и ее печатный орган для разговора о Крапивине.
 
А может, целью статьи Лукьяненко было простое желание заявить о себе маститому писателю, который о молодом, возможно, и знать не знает?
Дескать, вы там в столице скажите, что живет, мол, такой Петр Иванович Бобчинский.
 
Есть такая подленькая методика наезда — приписать собеседнику какую-нибудь глупость, нахамить по этому поводу, и приняться ругать собственные домыслы. Вот ее в данном случае Уткин и применяет:
 
Так ведь Сергей Васильевич сам же сказал: знает Крапивин о Лукьяненко.
 
Действительно, загадка — достойная Шерлока Холмса. Зачем же я писал “Ушибленных одиночеством”? О себе заявить, Крапивина поругать, его читателей обидеть... Какой простор для воображения! Правда, можно заглянуть в конец моей статьи — как раз над датой, которую Уткин не заметил, и прочесть:
 
“Зачем я это писал?
а) Потому что боюсь, что заочный клуб "Лоцман" превратится в суррогат дружбы для тех, кому нужна дружба Реальная.
б) Потому что люблю болтать и спорить.
в) Потому что до сих пор критика Владислава Петровича Крапивина была либо тупа, либо бездарна, либо и то, и другое вместе.
Пример: статья Р.Арбитмана, которая, по слухам, выходила в "Литературке". К нам она, увы, не доходит. А если уж должен появиться человек с не совсем стандартным взглядом на ВПК: пусть это будет человек, который любит его книги и преклоняется перед его делом. И начал писать из-за его книг.
г) Потому что книги Крапивина мне много раз помогали жить. И когда мне плохо, я достаю с полки "Голубятню на Жёлтой поляне".
д) Потому что вам, по-моему, не доставало "зуды". (Помните "Пикник на обочине"?)”
(с) “Ушибленные одиночеством”.
 
Может быть Сергей Уткин просто не дочитал мою статью, раз задается вопросом: зачем она написана? Или просто не хочется ему видеть объяснений? Ведь не вяжется тезис Уткина о моей “нелюбви к Крапивину” со сказанными там фразами. Никак не вяжется. Вот и приходится Сергею самому придумывать гадости, для того чтобы радостно с ними сражаться. Этакий странный дворник — если в комнате чисто, то нужно там насорить, а уж потом с бодрой руганью начать подметать... стараясь не оглядываться на другие комнаты...
А вот пассаж, словно списанный с методик предвыборной борьбы, прием “черного пиара” — “разделяй и властвуй”. Уткин пытается противопоставить меня и Крапивина:
 
“...книги Крапивина переводились на тридцать с лишним языков! Впрочем, где и когда издавались произведения Владислава Петровича легко прочитать в библиографии Командора. А заодно сравнить ее с библиографией Сергея Васильевича”
 
Сравнивать библиографии писателей столь разного возраста — глупо. Сравнивать библиографии писателей, один из которых активно публиковался в советское время (вспомним тиражи тех лет?), а другой начал публиковаться лишь в последние годы — некорректно. Но разве это помеха для Уткина? Зато есть возможность противопоставить авторов друг другу...
Уткин, успокойтесь! Владислав Петрович — не враг мне, а читатели его — в большинстве своем мои друзья. И я рад большим тиражам книг Крапивина, и рад тому, что он известен за рубежом. И если кто-то, начав читать мои книги, потом придет и к книгам Крапивина (а случаи такие я знаю), то ни я, ни Крапивин, читателя не потеряем. Обретем оба, так же как и читатель — открывший для себя еще одного автора.
Ладно, пойдем дальше. Понятно, что без привлечения авторитета самого Крапивина обвинять меня в чем-то трудно. И вот, обвинение найдено:
 
О чем, кстати, и сам Крапивин говорил, отвечая на каверзные вопросы читателей, сетуя на неспортивное поведение своего молодого собрата по перу:
Вопрос: Читали ли Вы книгу С. Лукьяненко и Ю. Буркина "Царь, царевич..."? Если да, то понравился ли эпизод, когда герои попадают в книгу "Голубятня на желтой поляне", только через несколько лет после описанных Вами событий?
Merlin <basil_p@chat.ru>
Минск, Беларусь — 10/08/98 23:05:00 GMT+0300
Эту книгу я не читал, только слышал о ней всякие разговоры. Честно говоря, С. Лукьяненко порой удивляет меня. Если упоминание моих героев и ситуаций в его книгах — это способ полемики со мной, то достаточно наивный. Если С. Лукьяненко это необходимо, как одно из художественных средств его произведений, то пора уже от этого ему отказаться. Когда Лукьяненко поступал так в начале своего творческого пути, это можно было счесть закономерным. Hо теперь он вполне самостоятельный и талантливый писатель и использование чужих образов для автора такого ранга, на мой взгляд, несолидно. В любом случае на это надо спрашивать разрешение — по-моему, этого требует писательская этика.
 
Не читавшим “Царь-царевича...” могу подсказать: персонажи книги (кстати, тоже написанной пять лет назад, причем в соавторстве) попадают в различные литературные миры: Толкиена, Конан Дойля, Марка Твена, Даниэля Дефо, Владислава Крапивина... Соответственно, мимолетно встречаются и с Ярославом Родиным, и с писателем Решиловым. Скажу уж совсем крамольную вещь — почти все персонажи книги имеют какие-то прототипы, реальные, или книжные. Что, в общем-то, честно объяснено в послесловии. Там появляются и Борис Стругацкий, и критик Арбитман, и почти все ныне пишущие писатели-фантасты. Себя авторы тоже не пощадили, и то описывали в виде глуповатых древнеегипетских стражников, то превращали в мебель...
Однако обвинение серьезное, и недоумение Владислава Петровича вполне понятно. Вот только есть тут ключевая фраза: “Эту книгу я не читал, только слышал о ней всякие разговоры.” К счастью, с августа прошлого года прошло определенное время, и Владислав Петрович книгу прочитал — во всяком случае те эпизоды, которые связаны с его персонажами. Насколько мне известно — прочитав книгу Владислав Петрович ничего оскорбительного ни для себя лично, ни для своих персонажей в ней не увидел. Более того — посмеялся над приключениями Стаса и Кости. И когда через полгода после данного ответа я побывал в гостях у Крапивина — никаких претензий или обид высказано не было. Наверное, никто из знающих Владислава Петровича не будет сомневаться: если бы он счел "Царь-царевич...” оскорбительной книгой, то я бы даже порог его дома не переступил.
 
Потроша души крапивнутых, словно трупы на прозекторском столе, Лукьяненко постоянно применяет местоимение — мы. Мы наркоманы, с нами что-то не того. Осмелюсь возразить — с нами все в порядке, не извольте, Сергей Васильевич, беспокоиться.
 
Очень рад, что с Сергеем Уткиным все в порядке. Вот только, как говорится в ФИДО, “отучаемся говорить за всех”. Моя статья была написана именно на основании первых номеров “Той стороны”, помещенных там статей, писем, обсуждений. “Составим каталог детских фильмов!” “Поделимся фотографиями каравелловцев!”
Проблема существовала и существует, никуда она не делась. Я получал отклики на свою статью тогда — отклики, в которых признавали, что “все правильно, я и впрямь — тип первый...” Порой я получаю отклики и сейчас — от людей, которые впервые прочли “Ушибленных одиночеством” в Интернете. Отклики от людей, благодарных мне за сказанное. Иногда — более того, благодарных за то, что сказано это было вовремя. Я беседовал с людьми, которые были в отряде “Каравелла”, и помнят непрерывное паломничество восторженных “почитателей”, бегающих с фотоаппаратами, жадно ловящих каждое слово занятых своими делами ребят, переписывающих нехитрые отрядные хроники (которые, признаемся уж честно, интересны лишь участникам этих самых хроник). Я видел случаи различной степени тяжести. Я встречался с “ходящими по Граням Кристалла”. Я знаю, о чем говорю. И выражаю искреннюю радость, что Сергею Уткину эти проблемы не знакомы.
 
Тем более, что наши проблемы к Лукьяненко уже никаким боком не стоят — он-то таким  б ы л! А перестав быть — крапивнутым, Лукьяненко назвал нас типом первым, которому и дружбы не хватало, и одиночеством сей тип пришиблен. Hе буду утверждать, что Сергей Васильевич не прав абсолютно. Действительно, есть масса людей, которым не хватает дружбы, дружеского общения, которые просто не могут подружиться с кем-либо.
 
Почему же эти проблемы не должны меня волновать, Сергей Уткин? Я и доселе жадно жду новые книги Крапивина — пусть не всегда они меня радуют. Я сам переживал, что не довелось мне родиться в Свердловске и ходить в “Каравеллу”. Я сам с восторгом слушал рассказы ребят из отряда, и для меня герои Крапивина были ближе реальных людей. Я — был типом первым. Надеюсь, что перестал им быть. И именно поэтому я имею право говорить о проблемах тех читателей Крапивина, которые типом первым остаются поныне. В отличии от Сергея Уткина, с которым — все в порядке.
 
Вот только не обязательно эти люди моложе шестнадцати и поклонники Крапивина. Hо бывают и трагические случаи, которые Лукьяненко именует — ломкой...
 
Начнем с того, что в моей статье нет ни слова о том, в каком возрасте человеку может не хватать дружбы. Продолжим тем, что я не утверждаю, что все эти люди — поклонники Крапивина. И закончим упоминанием, что слово “ломка” я не использовал. Уткин, по-прежнему, ведет бой с собственными домыслами.
 
О втором и третьем типе Лукьяненко тоже говорить не пожелал. Что ж, его право. Hо я хочу немного поговорить об этих типах. Второй тип, жизнерадостный и самый многочисленный, при некотором стечении обстоятельств легко может перейти в тип первый. Думаю, что эта аксиома, не нуждающаяся в доказательствах. Как литературный пример приведу судьбу Эдмона Дантеса, ставшего затем графом Монте-Кристо. Следовательно, человек, доселе читавший книги Крапивина с улыбкой на устах, теперь должен подорваться на них, как на той загадочной вакуумной бомбе? Позволю себе в этом усомниться.
 
Очень легко возникают аксиомы у Сергея Уткина. Может быть потому, что доказательств не было и нет, а аксиомы в них не нуждаются... вот и можно опять заниматься пустопорожней болтовней. Нет, Сергей. Аксиома ваша не верна, и “тип второй” в “тип первый” не переходит. Человек, у которого есть собственная нормальная жизнь, нормальные друзья и нормальная работа не уйдет в книжный мир даже самого прекрасного и любимого писателя. И книги никогда не заменят для него жизнь. Они останутся тем, чем и должны быть — другом, собеседником, проводником в новые миры — но никак не единственным светом в оконце.
 
А вот сейчас куда более интересный прием, который использует Уткин. Опять же, как и методика “приписывания глупостей” — из репертуара “черного пиара”, которым нас всю осень так усердно кормило телевидение. Методику эту можно назвать “подменой темы”:
 
Третий тип Сергеем Васильевичем не определен абсолютно. То есть, прочитал, отложил в сторону и забыл — вот и вся характеристика. Что ж, и здесь ничего удивительного нет — невозможно понравиться абсолютно всем читателям. Hо ведь и среди этого типа людей могут быть — ушибленные, не так ли? Тем более, что самодостаточность — определение весьма спорное. А книжку отложили по вполне понятным причинам — ну не понравилось! —Пацаны какие- то, манекены, палочки для Васькиного барабана. А тут еще угораздило нарваться на каких-то двойников, визитеров, вечно что-то кладущих на Слово. Понапридумывают люди всякой фигни! И в этом случае пресловутая бомба также не срабатывает.
 
В “Ушибленных одиночеством” речь идет именно о читателях Крапивина. Исследуется в нем исключительно первый тип, который и является “ушибленным”. Причины, видимо, понятны всем кроме Уткина. Специально для него — объясняю. Тип второй не вызывает никаких опасений, тип третий — вызывает легкое сожаление (ну, упускают люди возможность открыть для себя что-то важное, жаль их), но и тип третий вполне адекватен. Могут ли среди них быть ушибленные? Могут, могут. Деньгами, политикой, дружбой и любовью, упавшим с крыши кирпичом. Но речь в статье идет именно о книгах Крапивина, о клубе его поклонников — потому и рассматривается лишь тип первый. Сергею Уткину, однако, это то ли непонятно, то ли мешает. Поэтому и делается замечательный в своей простоте вывод:
 
Выходит, разделение на типы не то что условное — абсолютно надуманное.
 
Ах, если бы надуманное... если бы...
Впрочем, продолжим наш разбор статьи Уткина. Опять — методика “черного пиара”. И опять новая, впрочем самая примитивная и глупая: “навешивание ярлыков”.
 
Можно сколь угодно издеваться над термином — настоящая дружба, но стоило ли демонстрировать всему миру, что именно — последователь и продолжатель Лукьяненко к этой дружбе оказался неспособен? Тем более, что Крапивин к этой ломке отношения не имеет.
 
У меня большие сомнения в том, что Сергей Уткин имеет право судить о том, способен ли я к “настоящей дружбе”. Спрашивать об этом, наверное, надо тех, кто рядом со мной. Но — Уткин судит. И заодно вешает ярлыки. И по поводу “издевательства над термином настоящая дружба”, и по поводу моей способности дружить, и по поводу “последователя и продолжателя”. Не хочется и здесь разочаровывать Уткина, но я — не последователь и продолжатель Крапивина. Я — его читатель, я — его поклонник, но я пишу свои книги и смотрю на мир собственными глазами.
 
Следующий тезис Уткина опять построен по старой схеме: “приписывание глупостей” и победоносная с ними борьба.
 
Сразу хочу поздравить Сергея Васильевича, который с присущей ему скромностью поведал о естественном пути любого талантливого писателя, который сумел уйти от подражательства к написанию оригинальных вещей. Это о Перумове, а не то, что вы подумали! Впрочем, тогда и поздравлять надо было Перумова.
 
Вначале приведена фраза, из которой создается впечатление, что в статье я занимаюсь самовосхвалением, а не привожу в пример абсолютно мне тогда незнакомого Ника Перумова. Затем делается странный вывод: “тогда и поздравлять надо было Перумова”. Так и его ведь и поздравлял в той статье, потому что не захотел человек вставать в уютную нишу “продолжателя Толкиена”, а стал писать свое. С чем боретесь, Сергей Уткин? С собственной тенью? Выгребаете из души мусор и начинаете его подметать?
А вот следующий навешенный ярлык:
 
Книги Соломко и Тяглова мне читать не доводилось, Каплан не настолько известен широкому кругу читающих-крапивнутых, впрочем как и многие другие.
А если серьезно, то опять мне непонятно стремление пнуть: теперь уже людей, идущих той же дорогой, которую когда-то прошел сам Лукьяненко. Не берусь судить о непрочитанных повестях и рассказах, вполне вероятно, что во многих кроме заимствования внешних атрибутов (торчащих лопаток и наброшенных курток) ничего и нет. Вот только Москва-то не сразу строилась, и Крапивин тоже начинал писать подражая Гайдару и Кассилю.
 
Уткин не берется судить о тех вещах, которые я привожу в пример. Он не читал ни Тяглова, ни Соломко, ни тех “продолжателей Крапивина”, которые сами себя называли “типом первым”, создавали детские объединения по примеру “Каравеллы” и пробовали писать книги. Уткин просто вешает ярлык — “Лукьяненко пинает последователей Крапивина”. Где, скажите на милость? Может быть, эта фраза — пинок? “Всегда сохраняя в себе детский восторг и чистоту, воспетую Крапивиным как никем иным, надо уметь смотреть и на реальную жизнь, реальный мир.” Или эта: “Сможем ли мы использовать этот шанс — перевести данное Крапивиным из абстрактно-красивой плоскости в плоскость реальную, жизненную? Найти свой вариант приложения романтики, доброты, дружбы? Увидеть парус своего корабля, своей каравеллы? Или сведём всё к говорильне о книгах Крапивина, поискам рапир, медных пуговиц и настоящего друга?” Или эта? “Бесталанный имитатор, к счастью, никогда Крапивина не подделает. Ну нельзя так писать без сердца и таланта!”
 
Сергей Уткин, вы обвиняете меня в достаточно серьезных вещах. Цитату, пожалуйста! Иначе — ничем иным как откровенным враньем ваши слова не являются.
Совершенно замечательно выглядит обвинение в том, что в тексте статьи Владимир Высоцкий назван “Володей Высоцким”. Я не сторонник панибратства с великими — тем более, когда не довелось даже видеть их. Но если Уткин не ощущает, что в тексте той статьи, эмоционально завязанном на стихотворении Высоцкого, МОЖНО БЫЛО назвать Владимира — Володей, так же как иногда можно сказать “Юра Гагарин” — то Уткин абсолютно лишен чувства слова. Или же — опять передергивает.
И последняя цитата из Уткина:
 
Более того, в этом плане небезгрешен и Лукьяненко, прихвативший в Рыцарей сорока островов придуманное Командором деревянное оружие. Как там в Писании сказано: — Пусть первый бросит в меня камень? Я ни в коей мере не хочу обидеть Сергея Васильевича, просто констатирую факт.
 
Начнем с того, что берясь цитировать Библию — надо это делать грамотно. Не перевирая. “Он восклонившись сказал им: кто из вас без греха, первый брось на нее камень”. (Иоанн, 8.7.) Я понимаю, что с цитатами из меня Уткин не церемонится, Пушкина помнит смутно, но уж к Библии стоит проявить уважение — даже будучи неверующим человеком. А говорить о заимствовании у Крапивина деревянного оружия — это, простите, все равно, что обвинять в плагиате на основании использования бластера или флаера. Дети играли деревянными мечами и сотни, и тысячи лет назад. Может быть Уткин считает, что ролевики, фехтующие деревянными мечами, позаимствовали эту идею у Крапивина? Найти связь между мечами, которые принимали то облик деревянных, то стальных, и деревянным кинжалом, который превратился в оружие, поскольку был подарен другом — это надо очень постараться.
Но Уткин — старается.
 
А теперь я скажу еще несколько слов, оставив в стороне статью Уткина. Несколько слов о чести и доброте.
Некоторое время назад Сергей Уткин был моим поклонником. Хвалил мои книги, не находил в них никакого наезда на Крапивина, а потом предложил стать моим литагентом...
Последнее, возможно, и явилось причиной появления его нынешней статьи. Мало того, что я отказался от его услуг — так еще и высказал серьезное сомнение в способности Уткина вообще быть литагентом. Высказал, не скрывая ни от кого своего мнения, поскольку работа литагента — это достаточно сложный, специфический и тяжелый труд. И на мой взгляд, взгляд профессионального писателя, зарабывающего книгами себе на жизнь, литагент работающий только по Петербургу, но имеющий при этом исключительные права — нонсенс. Литагент, не знающий даже названий издательств — более чем дилетант. Литагент, заключающий безавансовый контракт с издательством, которое никому не платит гонораров — глупец. Литагент, который ухитряется подставлять своего клиента, вмешиваясь в не касающиеся его дела — преступник. Литагент, в частных разговорах льющий грязь на несостоявшегося клиента — подлец.
Мы долго говорили по этому поводу с Сергеем Уткиным. Долго и резко. Результатом явилась его статья обо мне. Точнее, уже несколько “статей”.
Мне сложно судить, как долго Уткин будет продолжать свою “литагентскую деятельность”. Если он научится работать — честь ему и хвала.
Другой вопрос, что я к нему, разумеется, никогда не обращусь. Да и другим не советую.
Книги, к сожалению, не панацея. Даже самые добрые и светлые книги. Можно читать Крапивина, постоянно говорить слова “дружба” и “честь имею”, но при этом не уметь дружить и не иметь чести. Потому что всегда, в любой момент, есть такие удобные вещи, как ярлыки и ложь. И можно объявить непонравившегося тебе человека врагом, переврать его слова, вывернуть наизнанку смысл, и по-прежнему считать себя честным человеком. Можно подойти к писателю, которого ругал и обливал грязью, подписать у него книгу, потом гордо вставить автограф: “Будь добрее, мужик!” в ориджин фидошного письма — и продолжать лить грязь.
Бессмысленно желать быть добрее, честнее, порядочнее — когда надо, всего-то, пожелать быть умнее.
Но книги — не панацея, а пожелание — не обязательно претворится в жизнь.
К сожалению, конечно. К моему очень большому сожалению.
 
21.12.1999
 


 

Поиск на сайте
Русская фантастика => Писатели => Сергей Лукьяненко => Творчество => Тексты
[Карта страницы] [Новости] [Об авторе] [Библиография] [Творчество] [Тексты] [Критика] [Рисунки] [Музыка] [F.A.Q.] [Конкурсы] [Фанфики] [Купить книгу] [Фотоальбом] [Интервью] [Разное] [Объявления] [Колонка редактора] [Клуб читателей] [Поиск на сайте]


© Составление, дизайн Константин Гришин.
© Дизайн, графическое оформление Владимир Савватеев, 2002 г.
© "Русская Фантастика". Редактор сервера Дмитрий Ватолин.
Редактор страницы Константин Гришин. Подготовка материалов - Коллектив.
Использование материалов страницы без согласования с авторами и/или редакцией запрещается.