"Не в силе Бог, а в правде",- молвил Александр Невский, наступая с многократно превосходящими силами на отряд ливонцев, случайно попавший на территорию Новгородского княжества. Руси, разоренной монголами, срочно требовалась какая-нибудь победа, отчего ливонский патруль был превращен в псов-рыцарей, построившихся свиньей, а мелкая стычка -- в Ледовое Побоище. |
Информационные работники всех времен и народов, а литераторы в особенности, чутко откликаются на общественный спрос. |
До 17 века даже постановка вопроса о прочитанной книге "увлекательно -- не увлекательно" была кощунственной. Художественная литература ставила задачи сугубо назидательные, стоит хотя бы вспомнить о Кретьене де Труа, Вольфраме фон Эшенбахе, Мильтоне и Сервантесе, Свифте и Дефо. Обязанностью сочинителя было спасение душ. И, безусловно, имелся реальный спрос на дидактические поэмы и романы. Основная масса средневекового населения сидела на жесткой диете из капусты и брюквы, не имея никаких перспектив продвижения по службе или в бизнесе. И эти люди нуждались в укреплении самодисциплины. |
Некоторые послабления допускались лишь в каранавальные периоды. Были сочинители, которые откликались и на это, создавая произведения распутные и легкомысленные, в основном на туалетно-сексуальную тематику человеческого "низа". Однако большую часть года такие, с позволения сказать, литераторы имели много неприятностей от властей, да и народ их не слишком уважал. |
Но с наступлением эры Потребления литература становилась все более средством развлечения. |
Итак, вопрос "увлекательно -- не увлекательно" обсуждается всего каких-нибудь триста лет. Книга признается народом увлекательной не в силу многоумного логического доказательства. А потому что "нравится и все тут". |
Причем давно было замечено, что любое объективное достоинство книги может вызвать отнюдь не положительный, а негативный отклик читателя. |
И образный, метафоричный язык будет его "тормозить", и разветвленная интрига станет раздражать. Даже обилие действия может вызвать усталость. И уж конечно не всем будет приятен удачливый герой с хорошим концом, а вот "малиновыму пиджаку" не придется по вкусу герой, пускающий нюни. Или читатель - большевик, и ему не по нраву герой-бизнесмен. Или читатель - эстет, и у него вызовет отвращение, переходящее в рвоту, суконный язык автора. А вот гуманитария взбесит словосочетание "оперативное запоминающее устройство", будь оно в тексте. |
Таким образом, поведение читателя само может стать объектом анализа. И первый вывод, к которому приходишь, выглядит так: влечение читателя (и, в частности, литературоведа) к той или иной книге, как правило, возникает не из достоинств книги, а из достоинств и недостатков читателя, возможно даже из его пороков и грехов. |
И главным недостатком современного читателя, в отличие, например, от средневекового, является, конечно, нехватка у него времени и сил на осмысление текста. (Даже сам автор, требующий вдумчивого отношения к своим опусам, как я не раз наблюдал, при переходе в сословие читателей становится таким же нетерпеливым -- давай, давай, быстрей, быстрей.) |
Однако плох тот писатель, который не чует нутром слабые места читателя, который не умеет использовать читательские недостатки. |
Настоящий писатель похож на хорошего микроба или вируса. Да, да, по большому счету, писатели подобны микробам и вирусам, а читатели -- клеткам человеческого организма. Удачливый микроб умеет проникать в клетки и вызывать инфекцию, а то и целую эпидемию. |
Но инфекция инфекции рознь. Исходя из этого тезиса, я предложил бы поделить писательскую продукцию на два класса. |
Первое -- чисто потребительская литература. Эта литература вне зоны риска, она использует привычные раздражители и проникает внутрь читателя через давно открытые рецепторы. |
Налицо полное сходство с биологией, где кусок мяса, приманивающий дикого зверя, должен обладать всего двумя свойствами: быть надлежащего запаха и цвета. Он должен быть красный и свежий для тигров, зеленоватый и зловонный для грифов. Итак, если произведение надлежащим образом подействует на рефлексы, оно будет заглочено, и читатель получит соответствующие вкусовые ощущения. Автор же при том огребет моральное и материальное вознаграждение. Он, может, и не умеет писать в классическом смысле этого слова, но должен знать, как привлечь интерес. Например, мемуары людоеда или воспоминания человека, съеденного акулой, но удачно выскользнувшего из ее заднего прохода, просто обречены на успех. |
Потребительская литература как бы раскрывает сознание, но ничего туда не вносит. Она может быть и злободневной, и уводящей незнамо куда, но в любом случае сохраняет инерцию читательского сознания, инерцию благостности или инерцию обиды. |
Короче, автор ширпортреба хоть и напоминает микроба, но максимум что он может вызвать у читателя -- это легкое расстройство. |
Но есть и авторы, похожие уже на опасные вирусы. И в этом случае мы имеем дело со вторым классом литературы -- это литература с претензиями, которая имеет целью не только привлечь читателя, но и вдобавок изменить его. Она тоже воздействует на рецепторы, ведь нужно, чтобы читатель взял ее, так сказать, в зубы, будто аппетитный кусок мяса. Но, проникнув внутрь читателя, этот кусок начнет действовать как определенная программа. И в следующий раз измененному читателю может быть захочется вместо кровавого бифштекса пучок укропа. |
Упоминать потребительскую литературу больше нет смысла, потому что она просто обречена на исчезновение. Еще десять-двадцать лет, и ее полностью вытеснят видеофильмы и компьютерные интерактивные игры. В общем-то, эта литература рубит сук, на котором сидит. Обедняя язык, метафоричность, информационную насыщенность и так далее, она автоматически переключает читателя из вербальной сферы в зрительную. Зачем мне читать описание боевой или любовной сцены, сделанное убогим штампованным языком, если я увижу все это в ярких красках на экране, да еще и поучаствую в этом, подавив на клавиши. |
Горе издательствам, которые делают ставки только на потребительскую литературу (обойдемся без названий), их раздавят лавчонки, торгующие компакт-дисками и видеофильмами. |
Так что остановимся на претенциозной литературе, литературе с замахом и потягом, причем сузимся до рамок жанра НФ. |
Что бы там не лопотали гуманисты, научная фантастика -- это литература времен научно-технической революции. Ее существование есть следствие общественного оптимизма и веры во всемогущество науки в 50-60-е годы. НТР тогда неслась во весь опор, но это была лихая скачка по болоту. Немного погодя НТР завязла всеми копытами в трясине. Вместе с НТР влипла и НФ. Наука показала себя сплошь и рядом просто бюрократической забавой или наложницей большой политики; массовая вера же, лишенная массовых знаний, быстро оскудела. |
Тягачом современной, сильно буксующей НТР являются информационные технологии. Уцелевшие кое-где оптимисты до сих пор считают, что прогресс в информатике улучшит использование скудеющих ресурсов земного шарика, преобразует "человека разумного" в "человека хорошо информированного" и реанимирует веру во всемогущество науки и техники. |
У информационных технологий существует литературный эквивалент, который иногда (и не очень удачно) называют "киберпанком". Главная его задача -- каким-то образом проникнуть в читателя и вызвать в нем жгучую любовь к информации. |
Основным противником киберпанка является инертность нашего сознания. А порой и некоторые антиинформационные идеологии: марксизм, живущий в подкорке очень многих людей, или же религиозный фундаментализм. Ведь они переключают людей из сферы обмена информацией и знаниями в сферу черного передела имеющихся материальных ресурсов. |
Напомню, что марксистская идеология провозгласила производительные силы, то есть груду железа, hardware, базисом общественной формации. Не доходило и не доходит до "товарищей" то, что техника является производной от информации. Что отношения собственности завязаны на информационные потоки и вектора. В результате известных экспериментов в сфере собственности большинство горизонтальных информационных связей оказалось перерублено. А все, что не попадало в немногочисленные установленные начальством вертикальные связи, было изничтожено с упорством, достойным лучшего применения. Притом отсекновение каких-либо информационных ветвей приводило к ликвидации соответствующих групп населения. |
Наверное, кто-то уже подметил, что наиболее полно марксистскую модель реализовал Пол Пот; отказ от денег (универсального информационного эквивалента), от торговли, от разделения труда, привел к резкому нарастанию энтропии -- и это стоило жизни половине населения Камбоджи. Менее радикальные системы Ленина, Сталина, Мао, Менгисту и т.д., занявшись регламентацией вертикальных информационных потоков, избавлялись в среднем от 10-15 % населения. Как правило, крестьяне-единоличники, кустари, предприниматели, люди свободных профессий вообще не входили в те информационные модели, которые выстраивали для себя вожди-марксисты. |
Наверное, нет смысла заостряться на том, что советская НФ существовала на весьма скудном информационном поле. Поэтому малоинтеллектуальные американские авторы куда больше подготовили свое общество к наступлению будущего, чем высокоинтеллектуальные русские фантасты. |
Впрочем, неважно чьими трудами, но ростки глобально-информационного будущего все же взошли. |
И теперь любой энтропийный тоталитарный режим, возникни он, поимеет лихо с развитыми информационными технологиями. Как я уже отмечал, одним из главных признаков тоталитаризма являются регламентация и фильтрование информационных потоков. Компьютер, даже включенный в сеть, практически вне контроля. Побороть его можно только уничтожив гражданскую телефонную связь и все, что мало-мальски напоминает компьютеры и модемы. Однако в условиях глобального соревнования с западным открытым обществом этот шаг будет выглядеть первобытным, вдобавок он нанесет очередной удар народному хозяйству. И, кроме того, окажется весьма затруднительным с полицейской точки зрения -- компьютеры и модемы быстро превращаются в чипы, которые легко зарыть на огороде. |
Так что, скорее всего, тоталитарный режим не станет бороться с информационными технологиями, а поставит их себе на службу. Тем более что он может сконцентрировать в своих руках все мощные сервера и все линии связи. Собственно говоря, любой человек будет тогда в обязательном порядке пребывать в той виртуальной реальности, которую создаст ему режим. |
И, кстати, кибертоталитаризм не обязательно придет со стороны марксистов или исламистов ввиду их умственной отсталости и привязанности к простой технике вроде топора и шанцевого инструмента. Не исключено, что какой-нибудь "Микрософт" или "Интел", налившись дьявольской гордыней, захочет взять все души под контроль. |
Кибертоталитаризм улучшит использование ресурсов, сохранит и преумножит человеческое стадо. Но это только на первых порах. В принципе люди ему не нужны. Рано или поздно хозяева сетей, Отцы-Операторы, или же сами сети, обретя собственный интеллект, начнут решать собственные задачи и постараются избавиться от всех помех и от всех паразитов -- то есть, от нас. |
Альтернативой может выступить лишь беспощадный луддитский бунт простонародья во главе с сектантами-антитехнологистами, который сметет компьютерную "заразу" и тем самым приблизит конец нашего мира. |
А что киберпанк? В принципе, на его стороне человеческий инстинкт самосохранения -- поэтому спрос на такую литературу будет расти в соответствии с нарастающими приметами грядущих потрясений. В его задачи входит как адаптация человеческого сознания к наступающим виртуальным реальностям, так и выработка у народных масс кибериммунитета -- защиты от виртуального оболванивания. |
Вот только приметы не пропустить бы. |
Александр Тюрин, писатель-фантаст Мекленбург-Петербург |