К. Гораций Флакк

Сатиры

Книга 1, сатира 8

Перевод А. Фета

Был когда-то обрубком я фиговым, пнем бесполезным,
Как в нерешимости плотник, скамью ли тесать иль Приапа,
Богом мне быть указал. Поэтому бог ныне грозный
Всем ворам я и птицам; воров я пугаю рукою
Да и ярко-красным нахально приподнятым колом;
А неотвязчивых птиц пугает тростник, что привязан
На голове у меня, в новый сад им мешая садиться.
Прежде сюда, как выбросят труп из темной каморки,
Раб сотоварищ его отправлял на бедных носилках:
Общее здесь находилось для бедного люда кладбище,
Для Пантолаба шута и для Номентана мотыги.
Спереди в тысячу футов, а в поле на триста вещает
Столб: «Не может никто унаследовать места кладбища».
Ныне на Эскивлине жить можно безвредно, гуляя
По озаренной солнцем насыпи, где лишь видали
С грустью, как безобразили белые кости все поле;
Мне же ни воры, ни звери, привычные часто слоняться
В этих местах, не так досаждают заботой как бабы,
Что песнопениями, да ядами все извращают
Души людей; вот их ни известь каких-либо родом,
Ни прогнать не могу, а только луна свой покажет
Лик прекрасный, костей оне ищут и трав вредоносных.
Видел сам я как, подобравши черное платье,
Шла босая Канидия, простоволосая, с воем
С ней и Сагана, постарше летами, и бледныя обе
Страшны были на вид. Тут начали землю ногтями
Обе рыть и чернаго рвать зубами ягненка,
Кровь из него сливая в ямку, оттуда желая
Выманить ман, чтобы души отшедших давали ответы.
Тут и кукла из волны, побольше, чтоб строго карала меньшую;
Восковая стояла покорно и с видом рабыни,
Зная, что ей погибать. Одна взывает к Гекате,
А к Тизифоне жестокой другая. Тут увидал бы
Ты и змей, и адских бродящих собак, и от сраму
В краске луну, что ушла за памятник скрыться могильный.
Ежели в чем я солгал, то пусть извержением белым
Вороны голову мне загрязнят и меня обмарают
Юлий и дрянь Педиатия вместе с Вораном пройдохой.
Что исчислять понемногу? Когда раздалися взаимной
Речи теней и Саганы печально-пискливые звуки,
Как таинственно в землю запрятали волчий подбрюдок
С зубом змеи полосатой и стал уже от куклы из воску
Злей разгораться огонь, чтоб не быть мне свидетелем праздным
Страх внушающих воплей двух фурий и всех их проделок,
Словно надутый пузырь разорвавшийся – громко – я рыкнул,
Задом растреснувшим пень: оне же помчались в город.
Как полетели тут зубы Канидии, чепчик Саганы,
Всякия сборныя травы, а тут с локтей их и петли
Все заговорныя то ж было видеть смешно и забавно.