|
А. Колпаков Гриада Часть первая. На крыльях тяготения
Дни летели стремительной чередой. Как будто вчера мы вошли с Лидой в Парк Молодости... Я искренне удивился, когда обнаружил, что до отлета на Луну осталось немногим более недели. Впоследствии, когда мы долго блуждали в центральной части Галактики и беспощадный Космос, казалось, готов был раздавить нас, я всегда ощущал великую моральную поддержку при воспоминании о Лиде. Я всегда вызывал в памяти один из последних вечеров с ней. Мы сидели в причудливой беседке, прилепившейся у высокого речного обрыва. Волга, серебрившаяся в лунном свете, с тихим рокотом катила свои воды на юг, в Большое Море. Где-то внизу раздавались фырканье, смех любителей ночных купаний. Изредка по стрежню реки проносились ярко освещенные гидролайнеры, почти бесшумно скользя на подводных крыльях. Лида напряженно смотрела в пространство, словно разглядывала что-то в сумраке заволжской стороны. Молчание прочно соединяло наши сердца и мысли. – Я хотела бы раствориться в бесконечности, – внезапно заговорила она. – Превратиться в астральную субстанцию, вечно следовать за «Уранией». Но не совсем перейти в бесплотное состояние, а так, чтобы вы ощущали мое присутствие... не забывали бы земную родину. – Ни один космонавт-межзвездник еще не забыл отчизны даже ради самых лучших миров Вселенной, – возразил я . – Он оставляет на Земле самое дорогое... – Не забывай же... – она не закончила фразы, но я все понял, встретив бесконечно любящий взгляд. Я молча обнял ее и поцеловал.
Глава седьмая. Взрыв Сверхновой – Прожить бы еще тысячу лет, – задумчиво промолвил Петр Михайлович. – Я до конца использовал бы эти годы для изучения свойств материи. – И скитались бы по Вселенной без родины, без близкого человека, одержимые лишь манией познания? – Нет, я постарался бы обрести близкого человека. И, отлучаясь надолго, ну, скажем, как мы, – оставлял бы его в анабиозной ванне нестареющим... Лида как живая встала у меня перед глазами. – ...а ты забыл об этой великолепной возможности новой науки! Другим пришлось взять на себя трудную задачу устройства Лиды в Пантеон Бессмертия. Если ты вернешься на Землю через миллион лет, все равно ее возраст не будет сильно отличаться от твоего... Да оставь свои медвежьи благодарности! Задушишь! Но я не слушал академика и пустился, пританцовывая, по салону. Самойлов с веселым любопытством следил за мной. – Дорогой мой Петр Михайлович! Вы вернули меня к новой жизни. Он поморщился: – Избегай говорить напыщенно. От этого предостерегал наших предков еще Тургенев. Я остановился, чтобы возразить ему, но потом махнул рукой и снова пустился в пляс. – Странное существо любящий человек... – задумчиво сказал академик, наблюдая за мной. Я просидел потом несколько часов перед портретом Лиды. Милый Петр Михайлович! Как отблагодарить его за эту услугу? Величие души сухого на вид академика еще ярче вырисовывалось передо мной. Анабиозные ванны, установленные в усыпальнице, позволяли избранникам совершать чудесное путешествие в будущее: если, например, великий ученый или Герой Земли желал увидеть последствия своих открытий или деятельности в любом далеком будущем, он мог лечь в свою ванну еще при жизни, то есть как бы «умереть» досрочно. Перед усыплением служители Пантеона настраивали реле времени ванны на тот век будущего, в котором он хотел проснуться. Лида сладко спит и ждет нашего возвращения. Никто не нарушит ее сна: шифр ее пробуждения известен только счетчику времени и нам. «Двадцать восемь дробь двенадцать», – в упоении твердил я заветные цифры. |
© "Русская фантастика", 1998-2003
© Виктор Курильский, состав, 1999-2002 © Дмитрий Ватолин, дизайн, 1998-2000 © Алексей Андреев, графика, 2001 |
Редактор: Владимир Борисов
Верстка: Владимир Борисов, Виктор Пезиков Корректор: Владимир Дьяконов |