Александр Фомич Вельтман (1800-1870) родился в семье обрусевшего шведского дворянина, гвардейского поручика. Чтению и письму с пяти лет мальчика обучала мать. На всю жизнь запомнил он денщика отца и своего дядьку Бориса - удивительного рассказчика сказок. В нескольких частных пансионах Александр основательно узнал французский и немецкий языки, научился хорошо играть на скрипке и гитаре.

В 1811 г. Вельтман поступил в Благородный пансион при Московском универстете. Там он начал писать стихи, подражая Ломоносову, Тредиаковскому, Державину, басням Дмитриева и Измайлова. События Отечественной войны 1812 г. - переезд в Кострому, возвращение в разоренную Москву - навсегда запали в память будущего писателя. В 1816 г. он поступил в школу колонновожатых, где готовили офицеров-топографов и штабистов, стал там одним из лучших учеников. По окончании учебы, в конце 1817 г. Вельтман был зачислен в армию. В это время он собрал и переписал все свои произведения и составил "Собрание первоначальных сочинений Александра Вельдмана" (так до середины 20-х годов он писал свою фамилию), однако попыток опубликовать эти юношеские опыты автор не делал.

Весной 1818 г. Вельтмана направили на военно-топографические съемки в Бессарабию. За 12 лет, проведенных там, он сделал успешную карьеру и вышел в отставку в чине подполковника в 1831 г.

В Бессарабии Вельтман познакомился и сблизился с революционно настроенными офицерами, членами Южного общества. Дружеские отношения сложились у него с В. Ф. Раевским и М. Ф. Орловым. Это сыграло большую роль в формировании взглядов писателя, в его произведениях начинают звучать мечты о светлом будущем, возмущение социальной несправедливостью.

В Кишиневе Вельтман встретился со ссыльным Пушкиным. Как позднее вспоминал их общий знакомый И. П. Липранди, Пушкин "умел среди всех отличить А. Ф. Вельтмана, любимого и уважаемого всеми оттенками. (...) он один из немногих, который мог доставлять пищу уму и любознательности Пушкина (...). Он, безусловно, не ахал каждому произнесенному стиху Пушкина, мог и делал свои замечания, входил с ним в разбор, и это не нравилось Александру Сергеевичу...".

В 1825 г. Вельтман был командирован на турецкую границу для организации усиления пограничной цепи, поэтому события декабря прошли мимо него. Во время службы в Бессарабии Вельтман не прерывал литературной работы. Под влиянием пушкинского "Руслана и Людмилы" он пишет романтическую поэму "Этеон и Лаида". Стихотворная повесть "Беглец" стала первым опубликованным произведением писателя (Сын Отечества. 1825. № 18 и 19, полностью - в 1831 г.). Повесть в стихах "Муромские леса", напечатанная в том же 1831 г., вскоре была инсценирована. Песня разбойников из постановки в Большом театре стала чрезвычайно популярной. С конца 1829 г. произведения писателя постоянно появляются в журналах.

Выйдя в отставку в 1831 г. Вельтман полностью отдается литературной и научной деятельности. Он увлекся археологией и историей, много сил отдал работе в Оружейной палате, где занимал должности помощника директора (с 1842 г.) и затем директора (с 1852 г.). Признанием его заслуг стало избрание членом-корреспондентом Академии наук в 1854 г.

Литературная деятельность Вельтмана многогранна и разнообразна. Он написал десятки рассказов и повестей, пятнадцать романов. Каждое его произведение поражало современников оригинальностью замысла и формой его выражения. Смешение фантастики и реальности, бытовых и авантюрных элементов, стилизация речи, гротеск, каламбур - все использует автор для того, чтобы держать в постоянном напряжении своего читателя.

Современники высоко ценили дарование писателя. Пушкин замечал, что в его "Страннике" (1831 —1832) "чувствуется настоящий талант". В. Г. Белинский писал, что "(...) характер его таланта, причудливый, своенравный, который то взгрустнет, то рассмеется, у которого грусть похожа на смех, смех на грусть, который отличается удивительной способностью соединять между собой самые несоединимые идеи, сближать самые разнородные образы".

Время показало, что сам Вельтман и его произведения оказались основательно забыты. Время шло вперед, а манера писателя не менялась. В 1863 г. рецензент отмечает: "Собственно говоря, г. Вельтман не изменился нисколько, не устарел, как иногда бывает с писателями: все тот же юмор, та же внешняя занимательность событий, та же эксцентричность в изображении сюжетов, та же легкость рассказа - а между тем новый роман г. Вельтмана (имеется в виду "Счастье—несчастье" (1863)) почти невозможно читать без снисходительной улыбки". Другой рецензент прямо пишет о том, что "Г. Вельтман, как и другие писатели его же периода, совершенно расходится с современными требованиями литературы: он точно не знает, что делается вокруг него".

Оживившееся в последние десятилетия внимание не только к корифеям нашей литературы, но и к литературному фону пробудило интерес и к творчеству такого действительно оригинального автора, каким является Вельтман. Его интерес к личностям "резко отличающимся от общества своею нравственною и физическою наружностью, странностями и даже безобразием" ставит его в ряд предшественников Ф. М. Достоевского.

Фантастическое начало встречается во многих произведениях Вельтмана. Так, писатель создал первый русский утопический роман "MMMCDXLVIII год. Рукопись Мартына Задека" (1833) - рассказ о жизни через полторы тысячи лет, в 3448 г. В этом произведении развивались социальные утопии XVIII века и отразились передовые идеи русской философии 1820-х годов.

В романе "Александр Филиппович Македонский. Предки Калимероса" (1836) впервые был использован прием путешествия во времени, ставший с легкой руки Г. Уэллса обычным для литературы XX века.

Но чаще фантастика у Вельтмана так тесно переплетается с реальностью, что читатель перестает различать грань между ними. Так, в рассказе "Не дом, а игрушечка!" (1850) рядом с литературными героями и двумя домовыми действуют реальные люди - П. В. Нащокин и А. С. Пушкин.

Рассказ "Иоланда" занимает особое место в творчестве писателя и фантастический элемент в ней особого рода. Это рассказ о событиях частной и общественной жизни во Франции XIV в. Эпизоды в мастерской церопластика Гюи Бертрана, в суде инквизиции, на аутодафе, у собора связаны сложной композицией. В рецензии на "Иоланду" отмечается, что этот "(...) рассказ, в котором столько чудес, столько нечаянностей, кажется, не кончен; но профиль и подробности отдаленного века обрисованы мастерской кистью". Загадку автора можно разгадать лишь косвенно, и у читателя остается впечатление непостижимого, почти мистического стечения обстоятельств, приведших всех героев к гибели.

"Иоланда" ставит Вельтмана в ряд зачинателей детективного жанра в России и в чем-то роднит его с писавшим в то же время Эдгаром По.