|
Стоит ещё раз кратко рассмотреть, с какими видовыми условностями
фантастики мы встречались у Стругацких:
А. Технологическая утопия классической жюль-верновской разновидности. В
реалистично взятый мир современности вторгается фантастический элемент,
который является основной целью описания – рассматриваемый
серьёзно, полностью рациональный и правдоподобный. Писатели четко
обозначают истинность его описания («Извне»).
Б. Пародия на этот тип утопии. В современную действительность
вторгается фантастический элемент, с виду и формально он является
основной целью описания. Мнимо описываемый как истина, как бы рационально
и правдоподобно, на самом деле он очевидным образом иррациональный и
сказочный. Противоречие между сутью фантастических мотивов и их формальной
функцией в произведении и их трактовкой является источником комизма
(«Понедельник начинается в субботу», частично «Сказка о
Тройке»).
В. Социально-технологическая утопия нового типа. Фантастические
элементы разрастаются до размеров целого фантастического мира, соединяются
в него. Как целое он является рациональным, правдоподобным, является
основным субъектом авторского описания, выполненного как истинное.
Стругацкие создали утопию начала коммунизма («Страна багровых
туч» и т.д.) и развитого коммунизма («Возвращение»).
Непоследовательной, неудавшейся пародией этой условности являются «Хищные
вещи века».
Г. Современная НФ. Предварительно разработанный или же ad hoc
спроектированный мир утопии уже является не главным субъектом описания,
а фоном соответствующего действия – переживаний героев. Именно они
являются главным носителем смыслов произведения. Фантастический элемент,
из которого «складывается» фон действия, – правдоподобный, рациональный
и реалистично описан (то есть так же, как фон действия в реалистических,
исторических и современных повестях). Иногда он ещё сохраняет истинность
или описан так, как будто сохраняет её. Произведения НФ наших авторов
эксплуатируют или их коммунистическую утопию («Обитаемый остров» и
т.д.) или неопределённый мир близкого будущего («Пикник на обочине»), а
иногда находятся как бы «на полпути» между Утопией и НФ: «Трудно быть
богом», «Далёкая Радуга» и др.
Д. Различные условности, нарушающие НФ, а именно:
1) формально прикидывающаяся НФ – мнимо выполняет её условности,
но фантастические элементы, как используемые в качестве фона, так и
составляющие центр действия, являются прежде всего аллегориями
действительных, реальных жизненных явлений. Их аллегоричность может быть
формально совершенно не подчёркнута («Гадкие лебеди») или явно выражена
(«Второе нашествие марсиан»);
2) кроме аллегоризации наступает определённое нарушение правдоподобности
фантастичности. Например, посредством введения нарушений физики
представленного мира, использования поэтики сна («Улитка на склоне»,
ч. II) или другим способом, как в «Попытке к бегству»;
3) перестаёт преобладать принцип и физической, и моральной
правдоподобности, а фантастический элемент (исходно взятый из утопии)
лишён и истинности, и самостоятельного, и даже аллегорического смысла.
Действительность произведения носит тогда полностью условный характер, а
его проблематика – чисто развлекательная. Я имею в виду случай
«современной сказки» – «Экспедицию в
преисподнюю», в которой Стругацкие почерпнули одновременно как из
сокровищницы типичных мотивов коммунистической утопии, так и из
американской классической «space-opera».
Произведениями «современного течения» (так же, как частично и
повестью «Град обреченный», находящейся словно «на полпути»
между этими произведениями и типами Д/1 и Д/2) Стругацкие совершили как бы
диалектический поворот к началам своего творчества и одновременно – к
утопической традиции научной фантастики. Снова фантастический элемент
вторгается в реалистично представленный современный мир. Только теперь
этот элемент не является субъектом описания, он не правдоподобный (самое
большее, он сообразен общепринятым типичным мотивам научной фантастики) и
даже не аллегорический. Его можно трактовать лишь как предлог, поскольку в
этих произведениях, также, как и в условности НФ, главным носителем смысла
произведения являются переживания героев, а не фантастический мотив. Такие
повороты чаще всего означают создание чего-то нового. Можно интуитивно
утверждать, что возникает явление, аналогичное магическому реализму, или
поэтике абсурда, или же, например, условности «Мастера и Маргариты».
Этот вывод пока интуитивен, и неизвестно, чем всё это закончится.
Идею должны бы подхватить другие творцы. Стругацкие, правда, уже один
раз, на пороге своей писательской зрелости, «на свой страх и
риск» совершили жанровый переворот, становясь – скажем
открыто – настоящими архитекторами жанра НФ в советской
литературе, до тех пор практиковавшей утопию. Такие творческие приключения
являются уделом лишь самых выдающихся писателей...
Войцех Кайтох
1993
|
Гостевая книга
