Аркадий и Борис Стругацкие

Карта страницы
   Поиск
Творчество:
          Книги
          
Переводы
          Аудио
          Суета
Публицистика:
          Off-line интервью
          Публицистика АБС
          Критика
          Группа "Людены"
          Конкурсы
          ВЕБ-форум
          Гостевая книга
Видеоряд:
          Фотографии
          Иллюстрации
          Обложки
          Экранизации
Справочник:
          Жизнь и творчество
          Аркадий Стругацкий
          Борис Стругацкий
          АБС-Метамир
          Библиография
          АБС в Интернете
          Голосования
          Большое спасибо
          Награды

КРИТИКА

 

 

Концептосфера чудесного в осмыслении отечественных фантастов ХХ века

Елена Борода

Присутствие Чуда в фантастической прозе – проблема достаточно интересная. Во-первых, она углубляет концептосферу необычного. Во-вторых, при условии определения границ понятия, служит одним из составляющих принципов жанровой дифференциации (фэнтези – научная фантастика). И наконец, А.Н. и Б.Н. Стругацкие, осмысливая принципы собственного художественного метода, называют Чудо одним из трех китов фантастической литературы [4: 443].

Вообще, по мнению Ц. Тодорова, «определяющим признаком фантастической литературы служит сомнение читателя: по поводу истолкования необычных событий, происходящих в произведении: можно ли найти им рациональное, пусть и не очевидное, объяснение – или же для их обоснования требуется признать вмешательство сверхъестественных сил и начал» [5: 112].

Здесь, может быть, следует прояснить, насколько это возможно, понимание чуда, его смысла и сущности. Стереотип этого понятия зачастую связан с чем-то непременно сверхъестественным. Но, например, в христианском понимании есть понятие чуда и понятие волшебства. Волшебство – это иллюзия, наваждение, чары, обман. Чудо – это действительное качественное преображение действительности, понимание которого выше человеческих возможностей. Таким образом, в рамках познания личности Чудо связано с духовным преображением человека, либо с возможностью такого преображения, с творческим потенциалом личности, способной воспринять эманации мироздания, направленные на качественный эволюционный скачок.

Действие повести Ивана Антоновича Ефремова «Звездные корабли» (1944) происходит в ХХ веке. Однако временные рамки произведения расширяются в обе стороны хронологического вектора: в прошлое – прозревая таинственные события с участием Пришельцев, и в будущее – предугадывая перспективы контакта с братьями по разуму. Такой прием позволяет автору постулировать концепт чудесного в аспекте закономерности и преемственности.

Меж тем чудо зачастую бывает лишено необычного антуража. Просто в какой-то точке пространства в нужное время происходит событие, которое способно перевернуть мироздание. Таким поистине чудесным стечением обстоятельств для ученых Шатрова и Давыдова становятся находка Тао Ли, открытие, сделанное бывшим учеником Шатрова Виктором. А уже потом, когда выбор пытливого ума сделан в пользу активной деятельности, ученым предоставляется новый подарок судьбы: «По мере чтения письма отступала безнадежность, заполнившая душу Давыдова. Он понял, что ему на помощь приходит редкая удача. Интересы науки совпали с производственными интересами страны, и теперь огромная мощь труда осуществит такие раскопки, какие даже не снились ни одному ученому!» [2: 297 – 298].

Авторское осмысление чудесного – реального органично вписывается в ефремовскую концепцию человека – энтузиаста и труженика. Так, рассуждая о том, каким должен быть настоящий ученый, Давыдов говорит: «Выбор науки, что там ни говори, определяется личными склонностями, способностями и вкусами. Только тогда, когда ваш ум будет требовать знания, ловить его, как задыхающийся ловит воздух, тогда вы будете подлинными творцами науки» [2: 302].

Иными словами, человек, нашедший свое место в своем времени, при желании способен сотворить настоящее чудо. Более того, он сам является подлинным чудом, венцом эволюции человеческой мысли и духа.

Следует заметить, что Ефремов, следуя традиции гуманизма, характерной для лучших образцов отечественной литературы, обращается прежде всего к человеческой личности, именно в ней видит силу и возможность преображения действительности. Превознося науку и цивилизацию, он не забывает напомнить: «Люди приобретают все большую власть над природой, забывая о необходимости воспитания и переделки самого человека, часто недалеко ушедшего от своих предков по уровню общественного сознания» [2: 303].

Столь же пристальное внимание к человеку, гуманистически акцентированное творчество свойственно другим мастерам отечественной фантастики – Аркадию и Борису Стругацким.

В их повести «Пикник на обочине» (1971) прежде всего мы имеем дело с чудом в понимании необычного. Это Зона. Следует заметить, что художественное пространство в повести Стругацких не расширено, как у Ефремова, а обобщено. Городок Хармонт может существовать где угодно и когда угодно. Такое моделирование хронотопа сообщает произведению характер современного мифа. Ситуация в повести построена таким образом, что в центре внимания оказывается прежде всего человек и проблема духовной эволюции человека.

Золотой Шар, к которому стремится Рэдрик Шухарт, – это заветная волшебная палочка, зримое и прекрасное воплощение могущества, о котором, как правило, мечтает каждый. Этот предмет, если вдуматься, целиком из детской сферы демиургических планов относительно мира. Но он находится во власти взрослого человека, отягощенного опытом страданий, наслаждений и борьбы. В опыте Рэдрика Шухарта недостает одного – рефлексии. Момент рефлексии наступает именно здесь, перед Золотым Шаром. В монологе Шухарта – вызов сильным мира сего и мифическим пришельцам – всем, кто, как ему кажется, пытается навязать ему свою волю. «Я животное, ты же видишь, я животное. У меня нет слов, меня не научили словам, я не умею думать, эти гады не дали мне научиться думать. Но если ты на самом деле такой: всемогущий, всесильный, всепонимающий: разберись! Загляни в мою душу, я знаю – там есть все, что тебе надо. Должно быть. Душу-то я ведь никогда и никому не продавал! Она моя, человеческая! Вытяни из меня сам, чего же я хочу, – ведь не может же быть, чтобы я хотел плохого!» [3: 504].

Потеря героем ориентации, и вербальной, и эмпирической, – здесь показатель готовности / неготовности принять Чудо / могущество в свои руки. Внутренний конфликт героя, спровоцированный болезнью дочери, но, в общем-то, подготовленный самой жизнью сталкера, восходит к вечному противостоянию свободы и насущной необходимости. Еще в начале ХХ века Н.А. Бердяев, размышлявший о проблеме свободы в условиях материального мира, утверждал: «Свобода есть прежде всего свобода личности... Но личность существует лишь в том случае, если человек есть свободный творческий дух, над которым кесарь не всесилен» [1: 83].

Истинное могущество предполагает наличие свободы. А Рэдрик, опытный сталкер, как свои пять пальцев знающий Зону – наследство Пришельцев – и другую зону – родной Хармонт с его иерархией, системой ценностей, волчьими и змеиными законами, – Рэдрик именно сейчас остро ощущает степень своего порабощения. Потому что принять игру по чужим законам – значит поступиться свободой. Даже если выигрыш за тобой.

Потому Золотой Шар становится для Шухарта не просто машиной для исполнения желаний, но воплощением всего неведомого, что подчинило себе его волю. По сути, люди действуют вслепую, не зная, что именно представляет собой Золотой Шар, как именно он исполняет желания и, главное, какие желания. Может, и верно: чтобы тронуть машину с места, не обязательно в совершенстве знать ее механизм. Но Чудо все-таки из другой сферы. Без Откровения Чудо превращается всего лишь в демонстрацию власти. И в этом смысле Золотой Шар, с одной стороны, становится метафорическим воплощением культа власти, с другой – ступенью инициации человека, которая возможна только при условии осознания им своей свободной сущности.

В своем осмыслении чудесного писатели приходят к единому выводу: присутствие Чуда рядом с человеком зависит только от самого человека. Ефремов оптимистически утверждает могущество человеческого разума, способного сотворить чудо. Стругацкие рассуждают о внутренней готовности человека принять Чудо, которое сродни Откровению. Выбор за человеком...

Литература

1. Бердяев Н.А. Царство Духа и царство кесаря. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого. – М.: АСТ, 2006.

2. Ефремов И.А. Сочинения. В 3 т. Т. 1. – М., 1999.

3. Стругацкий А.Н., Стругацкий Б.Н. Собр. соч.: В 11 т. Донецк, 2004. Т.6.

4. Стругацкий А.Н., Стругацкий Б.Н. Собр. соч. : Т. 11.

5. Тодоров Ц. Введение в фантастическую литературу // Вопросы литературы, 2005, № 2.

 


      Оставьте Ваши вопросы, комментарии и предложения.
      © "Русская фантастика", 1998-2008
      © Елена Борода, текст, 2007
      © Дмитрий Ватолин, дизайн, 1998-2000
      © Алексей Андреев, графика, 2006
      Редактор: Владимир Борисов
      Верстка: Владимир Борисов
      Корректор: Владимир Борисов
      Страница создана в январе 1997. Статус официальной страницы получила летом 1999 года