Аркадий и Борис Стругацкие

Карта страницы
   Поиск
Творчество:
          Книги
          
Переводы
          Аудио
          Суета
Публицистика:
          Off-line интервью
          Публицистика АБС
          Критика
          Группа "Людены"
          Конкурсы
          ВЕБ-форум
          Гостевая книга
Видеоряд:
          Фотографии
          Иллюстрации
          Обложки
          Экранизации
Справочник:
          Жизнь и творчество
          Аркадий Стругацкий
          Борис Стругацкий
          АБС-Метамир
          Библиография
          АБС в Интернете
          Голосования
          Большое спасибо
          Награды

КРИТИКА

 

 

Сущность и проблема контакта в художественной картине мира братьев Стругацких (на основе повести «Малыш»)

Елена Борода

Вероятно, если бы мы обладали способностью видеть мир в четырех измерениях, перед нашими глазами развернулась бы целостная картина того, о чем на данный момент мы имеем заведомо ограниченное представление. Ибо действие любого масштаба есть проекция одного и того же события на пространство каждой эпохи. Обладая подобным видением, мы смогли бы в полной мере постичь суть высказывания о том, что Бог творит мир каждое мгновение как в первый день творения. А вся наша история – попытка оправдания, пусть не всегда удачная, призыва к сотворчеству.

Вот почему у каждой эпохи – своя мифология. И вот почему мифологичность осознается нами, наряду с основным образом мышления древности, как глубинная и неизживаемая основа мироощущения. Позволим себе обратиться к высказыванию А.Н. Веселовского о том, что «мифический процесс присущ человеческой природе, как всякое другое психологическое отправление... Он продолжает творить и в века позднейшие на других почвах, отправляясь уже не от первичных впечатлений и непосредственного знания, а от того богатства объективного знания, которое накопилось в человечестве веками» [3: 92].

Пожалуй, в числе наиболее ярких современных проявлений мифотворчества можно назвать фантастическую литературу. В этом аспекте современную фантастику рассматривает, например, Т.А. Чернышева, обусловливая ее развитие переломным характером эпохи и коренным изменением массового сознания [3: 92-93].

Художественная картина мира, созданная в произведении отдельного автора, естественным образом вписывается, во-первых, в процесс коллективного мифотворчества, во-вторых, в русло традиционной проблематики. Подобным образом, например, повесть А.Н. и Б.Н. Стругацких «Малыш» (1970), с одной стороны, является одной из вариаций на тему о контакте с иными цивилизациями, с другой стороны, продолжает гуманную традицию осмысления значимости человеческой личности.

Пожалуй, «Малыш» – одно из произведений, где авторы с особенной убедительностью и проникновенностью выступают в защиту человека в противовес абстрактным идеям. Вероятно, эту особенность творчества Стругацких имеет в виду А. Урбан, говоря «об эмоциональной фантастике, о той ее заразительной активности, которая была бы способна соперничать с психологической прозой» [1: 611].

В конфликте произведения действующими силами выступают две противоборствующие стороны, между которыми возможно потенциальное взаимодействие. Поле битвы этих сторон – внутренний мир мальчика, воспитанного чуждой цивилизацией. Будучи по происхождению человеком, он стремится к себе подобным. Но, являясь воспитанником аборигенов, отвергает попытки сблизиться. Сознание его принадлежит людям, подсознание – своим опекунам. Не понимая, чем обусловлена раздвоенность его внутреннего мира, Малыш страдает. Ситуация, в которой обнаруживаются намерения землян сделать Малыша своим орудием, активизирует моральные аспекты данного конфликта. На одной чаше весов – возможность установления контакта и еще один шаг вперед по пути вселенского прогресса, на другой – судьба, а может быть, и жизнь единственного существа.

Ответ на вопрос о праве на вмешательство в этой повести дан в сюжетной развязке произведения. Позиционирование разных подходов к обозначенной проблеме представлено в дискуссиях действующих лиц. Однако читатель предчувствует исход этого спора при виде Малыша, который, собственно, и по образу мышления, и по способу общения, и даже по физиологическим признакам не является человеком в полном смысле этого слова. И если, допустим, в «Попытке к бегству», «Обитаемом острове», «Трудно быть богом», других произведениях Стругацких с похожей проблематикой, главным камнем преткновения был вопрос о разном – в силу разных же причин – понимании добра и зла отличными друг от друга цивилизациями, то в «Малыше» такой вопрос поставить нельзя, потому что понимание невозможно в принципе. В разных, причем несопоставимых, системах координат находятся сами способы существования тех и других.

Подобная гиперболизация конфликта обостряет одну из проблем всего творчества писателей: проблему контакта. Будь это контакт различных цивилизаций, предков и потомков («Полдень ХХII век»), Настоящего и Будущего («Улитка на склоне», «Хромая судьба»), главной трудностью установления взаимопонимания, а чаще – причиной его невозможности – является не антагонизм, а абсолютная непохожесть двух сторон предполагаемого взаимодействия. Между тем это самое трудное из того, что следует осознать человечеству в его стремительной экспансии.

Человек в своем самоуверенном и в то же время наивном антропоцентризме полагает себя единицей измерения и склонен ко всем явлениям применять собственные категории оценки. То же самое, скорее всего, можно сказать о представителях любой цивилизации. Народы, социально менее развитые, откровенно проявляют свой центризм, у стоящих на более высокой ступени развития подобные явления обнаруживают себя в подсознании. Но один из героев «Малыша» Стась Попов откровенно признается, что для него «идеалом будущего является наша маленькая планетка, распространившаяся до крайних пределов Галактики, а потом, может быть, и за эти пределы» [1: 258].

В то же время человечество само для себя все еще является загадкой. Исследуя просторы Вселенной, вступая в контакт с жителями иных планет и радуясь этим контактам, человек все равно не может получить однозначного ответа на вопросы, которые мучают его больше всего, в частности, на вопросы о нем самом. И кто знает, не является ли этот горячечный энтузиазм человека, его метания по космическому пространству проявлением вселенской тоски? «На самом-то деле нас интересует не проблема разума вообще, а проблема нашего, человеческого разума, иначе говоря, нас прежде всего интересуем мы сами. Мы уже пятьдесят тысяч лет пытаемся понять, что мы такое, но глядя изнутри, эту задачу не решить, как невозможно поднять самого себя за волосы. Надо посмотреть на себя извне, чужими глазами...» [1: 256], – говорит героиня повести Майя Глумова.

Стругацкие моделируют мир будущего как мир в своей основе материалистический. Материализм в данном случае, быть может, важен даже не в качестве компонента ценностной системы авторов. В более обобщенном смысловом плане это скорее отличительная черта социального развития: общество движется по пути освоения физического мира, подчинения материи. Технический прогресс – это явление, направленное вовне. Результаты технического прогресса облегчают человеку жизнь и открывают перед ним новые перспективы, но, при всем использовании умственного потенциала, технический прогресс ничего не дает духовному развитию человека.

В то время как суть и смысл жизни вечной в свете идеалистической или моральной доктрины состоит в преобразовании и просветлении плоти, материализм мыслит совершенствование человека как управление физической природой такими же физическими средствами.

Рассуждая о природе физического труда, Н.С. Трубецкой упоминает два проклятия человечества, два следствия грехопадения: труд в поте лица и вавилонское столпотворение. «И то и другое проклятие выражается в установлении естественного закона, против которого человечество бессильно. Физиологическая природа человека и всего окружающего мира устроена так, что добыча пропитания связана с затратой физического труда. Законы эволюции народов устроены так, что неминуемо влекут за собою возникновение и сохранение национальных отличий в области языка и культуры» [2: 450]. Н.С. Трубецкой ставит столпотворенческую культуру в зависимость от природы физического труда. И такая связь оправданна, ибо сам технический прогресс осуществляется главным образом за счет стремления потомков Адама облегчить добывание хлеба «в поте лица своего».

Материализм не учит преодолевать физическую природу – он учит приспосабливаться к ней. «Сколько бы человек ни изобретал машин, чтобы уменьшить применение своего физического труда, совсем упразднить этот труд никогда не удастся. И сколько бы люди ни стремились противоборствовать факту множественности национальных различий, эти различия всегда будут существовать» [2: 450]. Человечество научилось управлять многими естественными процессами и даже находить в этом удовольствие. Но тоска человека по бесконечности и вечности, утолимая только при условии духовного бытия, – эта тоска остается.

Освоение космоса в таких условиях – временный выход из ситуации, временное избежание угрозы энтропии, лазейка, в которую человек кинулся как в спасительное окно.

Материальная природа никогда полностью не покорится человеку, поскольку он по отношению к ней – исследователь, преобразователь, но не создатель. «Они все притворяются, будто мы уже овладели космосом, будто мы в космосе как дома. Неверно это. И никогда это не будет верно. Космос всегда будет космосом, а человек всегда останется всего лишь человеком. Он будет становиться все более и более опытным, но никакого опыта не хватит, чтобы чувствовать себя в космосе как дома» [1: 268], – говорит Вандерхузе.

Таким образом, в художественной картине мира Стругацких мы наблюдаем парадоксальное, по отношению к самой сущности процесса мифотворчества ХХ века, развенчивание мифа о всемогуществе человека. И в то же время творчество писателей проникнуто уверенностью в гуманной основе человеческой деятельности.

Литература

1. Стругацкий А.Н., Стругацкий Б.Н. Собр. соч.: В 11 т. Т.6. – Донецк, 2004.

2. Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. – М., 2007.

3. Психология художественного творчества. Хрестоматия / Сост. К.В. Сельченок. – Мн., 2003.

 


      Оставьте Ваши вопросы, комментарии и предложения.
      © "Русская фантастика", 1998-2008
      © Елена Борода, текст, 2007
      © Дмитрий Ватолин, дизайн, 1998-2000
      © Алексей Андреев, графика, 2006
      Редактор: Владимир Борисов
      Верстка: Владимир Борисов
      Корректор: Владимир Борисов
      Страница создана в январе 1997. Статус официальной страницы получила летом 1999 года