Рецензия на фантастическую повесть А.Абрамова и С.Абрамова «Хождение за
три мира» (171 стр.)
Идея «соседствующих миров» в фантастике не нова, к ней обращались и
классики (Уэллс), и ранние советские фантасты (Зеликович), и современные
зарубежные писатели (М.Лэйстнер и др.). Но за малыми исключениями в
мировой фантастике уже утвердилось совершенно справедливое мнение, что
повторность научной идеи (и даже сюжетной идеи) отнюдь не дискредитирует
произведения. Тем более это относится к «соседствующим мирам», где
возможна масса различных аспектов ([зачеркнуто: У Уэллса и
Зеликовича – это] миры в направлении четвертого измерения, [зачеркнуто: у
Лэйстнера это] миры-антиподы, антимиры, [зачеркнуто: у Бистлера [?] и у
Азимова – это] вероятностные миры и т.д.). Короче говоря, «соседствующие
миры» Абрамовых не могут вызвать никаких возражений, особенно принимая во
внимание весьма солидное, [зачеркнуто: хотя бы и псевдонаучное] едва ли не
в ранге гипотезы обоснование этой идеи в повести.
[зачеркнуто полстраницы:
Больше к научной стороне произведения возвращаться не будем.
Чему же служит эта идея в художественном произведении Абрамовых? Для чего
они [зачеркнуто: введены ими] строили повесть именно на этой идее?
1) путешествие по вероятностям
2) постулат о неизбежности событий и инвариантности истории относительно
систем случайностей. Допустимость постулата.
3) худож. сторона: назойливость постулата.
4) крайняя увлекательность сюжета.
5) стилистический уровень.
6) назойливость утверждения марксистского правоверия [?] идеи
соседствующих миров.
7) служебность Ольги, Галины и др. (не настаивать на исправлении)
8) отличность Мишки Сычука и иного героя. Хорош Заргарьян.
9) Огромные возможности, авторы стиснули [?] себя постулатом.
10) Научно-фантастический очерк в сценах о будущем.]
Но научная идея в фантастическом произведении – это средство. Какую же
цель преследовали авторы, вооружившись гипотезой «соседствующих миров»?
Судя по их декларациям, иногда несколько назойливым, они стремились
убедить читателя по меньшей мере в двух вещах. 1) физическое подобие
предполагает и социальное подобие, что бы ни пели певцы личностей и
случайностей. 2) диалектический материализм философски оправдывает (если
это настоящий диамат, не узколобое дерьмо, которое долбят сейчас серые
начетчики) любую материалистическую гипотезу, в т.ч. и гипотезу
«соседствующих миров». Что ж, условимся считать, что они читателя в этом
убедили. Конечно, постулат «физическое подобие – социальное
подобие» – это всего лишь один из возможных постулатов, [зачеркнуто: но
еще тр. док., хотя] а постулаты не доказываются. Он сомнителен
[зачеркнуто: философски] исторически и очень связывает творчески.
[зачеркнуто: (правда, ] Но это дело авторов, так они решили и так оно
пусть будет, тем более, что вся повесть на этом построена. Второе же
утверждение есть простое повторение известной всем марксистской истины.
Повторение – мать учения, ничего плохого в этом тоже нет. Но это
декларации, а что говорит само произведение?
Прежде всего это рассказ об очень хорошем, близком нам всем (хорошим
людям) человеке. Формально повесть представляет собой историю
путешественника по вероятностям. Авторы очень убедительно показали и
доказали, что во всех – практически – возможных ситуациях настоящий
человек остается настоящим человеком, т.е. непреходящую ценность
воспитания. В этом, на наш взгляд, состоит главное достоинство повести.
Но оно не единственное. Мы не будем говорить о чисто литературной,
стилистической стороне дела, это скажут (или замолчат)
специалисты-литературоведы, нам же кажется, что здесь все в порядке.
Следующим достоинством повести является ее крайняя увлекательность. Герой
настолько заинтересовывает, что оторваться от повести до конца очень
трудно. И этому не мешают даже настойчивые повторения философских и
научных идей (словно авторы озабочены, чтобы их – избави бог! – не
заподозрили в идеализме, символизме, мазохизме и черт знает в чем еще).
Может быть бледноватыми и малоразличимыми вышли Ольги, Галины, Зои и т.д.,
но это очевидно служебные фигуры. Зато отлично выписаны и Громов, и Сычук,
и Заргарьян, и даже Кленов, выступающий сравнительно редко.
Мы могли бы сделать несколько замечаний и предложить некоторые переделки,
но, поразмыслив, поняли, что в нас говорит уже не рецензент, а писатель.
«Я бы написал не так, а так». Но Абрамовым не[т] нужды знать, как бы
написал рецензент. Они [зачеркнуто: сд] написали свою повесть, отличную
повесть, и с ее выходом в свет советская фантастика пополнится новыми
именами, с которыми будут ассоциироваться талант и увлекательность.
[Предыдущая рецензия]
Список рецензий АНС
[Следующая рецензия]
|